|
|
|
 |
Новости | Конференция | Чат | База данных | Творчество | Сообщество | О сайте | English |
|
Помощь сайту |
 |
 |
 |
 |
|
ПИРАТЫ ИСТ-АЙЛЕНД Предисловие автора: Данный рассказ о дружбе, океане и приключениях. Кроме того, это история с пропагандой здорового образа жизни. Все его персонажи вымышлены, и сравнивать их с реально существующими людьми не стоит. Ибо мои герои при всех своих недостатках умеют по-настоящему ценить дружбу. В то время как реальные люди – никогда. Когда-то у нас было время, Теперь у нас есть дела Доказывать, что сильный жрет слабых, Доказывать, что сажа бела. Мы все потеряли что-то На этой безумной войне. Кстати, где твои крылья, Которые нравились мне?.. Гр. Наутилус Помпилиус «Крылья». Стоя перед круто уходящей вниз улочкой Фримантла с открывающимся видом на местный порт, серебряный «Мерседес» басовито ревел мотором, вздрагивая от вдавливаемого акселератора на нейтральной передаче. Два человека в машине возбужденно вглядывались в стройный ряд белоснежных яхт, лениво покачивающихся на цианово-зеленых пенистых волнах. Справа от высокой пристани за гранитными ступенями, сбегающими к воде, тянулся открытый т-образный пирс. Серая полимерная дорожка, отделенная от причала пятью метрами водного пространства, находилась как раз на одной линии с городской улицей. Сбившиеся в кучу классические для западной Австралии приземистые постройки ржавого цвета плотно окружали порт с трех сторон. С четвертой открывался вид на Индийский океан, сейчас ярко контрастирующий с бесконечно-глубоким небом. Легкие перистые облака в девственной синеве застыли при отсутствии ощутимого ветра. Влажный океанский воздух был чрезвычайно горячим. Солнце нещадно палило вот уже больше месяца, аномальная жара при полном отсутствии осадков, казалось, обрушилась на материк злым роком. Субэкваториальный жар нес с собой духоту и испарения и был ощутим, как парное молоко. Впрочем, кондиционер в машине работал исправно, и двух молодых людей совершенно не беспокоило раскаленное пекло снаружи. Водитель «Мерседеса», прищурив глаза и крепко вцепившись в руль, оценивающе смотрел на уходящую по глиссаде асфальтированную дорогу. На его лице играла плутовская бесшабашная улыбка. У его попутчика на переднем пассажирском сиденье глаза, наоборот, были раскрыты до предела, блестя от страха и возбуждения. Парень обхватил пальцами края кресла и громко сопел носом. Машина грозно рыкала, готовая в любую секунду яростно сорваться с места, подобно спущенному с цепи догу. Казалось, размытый горячим маревом мир за лобовым стеклом дрожит и подергивается в такт работающему мотору. Сердца обоих искателей приключений бились учащенно, едва не вырываясь из груди. Молодой человек на месте пассажира напряженно зажмурился на несколько секунд, словно надеялся, что усилием воли способен изменить картину за стеклом. Но крутой спуск, обрыв и пятиметровая линия воды до пирса оставались на месте, ужасающие и реальные. — Анатолич, ты уверен, что мы долетим? — Не ссы, Владимирыч, — пытаясь выдерживать холодное спокойствие, отозвался водитель «Мерседеса». – Как раз плюнуть. Главное, втопить посильнее. Константин Ветрин, для друзей Анатолич или просто Ветер, заставил себя успокоиться. Картину того, как они врезаются капотом в сваи пирса, немного не долетев требуемого расстояния, а затем тонут, поднимая фонтан брызг, безнадежно пытаясь отстегнуть заклинившие ремни безопасности, а также прочие фантазии разгулявшегося воображения он отогнал прочь. Да, ему раньше не приходилось выполнять подобный трюк. Зато во времена пылкой юности он проворачивал сотни других, куда более рискованных авантюр. В конце концов, пора вспомнить молодость! Ведь именно за этим они здесь. Эх, сколько ж уже лет прошло с тех пор?.. Десять? Пятнадцать?.. Константин резко выдохнул, пытаясь настроиться на давно забытую волну безбашенного пофигизма. — Как в старые добрые времена, да, Владимирыч?! – Он подмигнул другу. — Точно! Надеюсь, Кузнец не пропустит такой презентации! — Зуб даю, Викторыч выпадет в осадок, когда увидит. Он же искренне думает, что мы с тобой закостенели, ни на что, кроме как рубить бабло да предаваться моральному разложению, не способны. — По любому так думает. Ну мы сейчас ему покажем кузькину мать. Топи, Анатолич! — Вперед?! — Да! — Да!!! — А-а-ааа-аа!!! Машина с пробуксовкой сорвалась с места. Словно серебряная пуля, «Мерседес» устремился вперед. Набирая обороты, понесся над черным асфальтом, за считанные секунды сокращая расстояние до цели. Ветрин выжал газ до предела. Он уже не сдерживал страх и орал во всю глотку. Его друг, Аскольд Разумов, орал еще громче. Нестись сломя голову навстречу обрыву – не самое уместное для многих испытание, что можно придумать, но тем не менее для них это было подобно глотку свежего воздуха после душного плена. Утерянный вкус к приключенческой жизни возвращался. Они молнией миновали улицу, выскочили в портовую зону. Как во сне, Аскольд размытым от возбуждения сознанием увидел промелькнувший и тут же исчезнувший под колесами край бетонного причала. Потом он внезапно осознал, что автомобиль уже не касается земли, и они летят по воздуху. Синева глубокого неба с густыми иглами мачт окружающих яхт сменилась серым полимером стремительно приближающегося пирса. Аскольд неистово, до побелевших от усилия пальцев, вцепился в кресло, ногами уперся в пластиковый щиток под торпедой. Константин, слева от него, казалось, превратился в каменное изваяние, слился в единое целое с рулем. А тем временем на борту пришвартованной к пирсу яхты «Счастливая звезда» происходил довольно занятный разговор. Капитан судна, пожилой сухощавый мужчина с истинно-философским выражением лица, выдающим в нем русского, требовал от своего нанимателя разъяснений, почему опаздывают его попутчики. — Да не волнуйтесь вы так, Бронислав Брониславович, — с улыбкой отвечал молодой парень капитану, — они всегда, насколько я их помню, появляются в последний момент и с шиком. По крайней мере, так было раньше. — Как я могу их узнать? – не унимался старик. — Ну, это проще простого, — добродушно рассмеялся парень. – Если увидите, сразу поймете. Перепутать невозможно. Капитана этот ответ, видимо, не устроил. Он пробурчал под нос крепкое морское ругательство, после чего поднял голову на странный шум, раздавшийся со стороны причала. С округлившимися глазами, пытаясь поймать ртом воздух и не в состоянии этого сделать, капитан «Счастливой звезды» поскользнулся, но вовремя схватился за леерную стойку. «Мерседес», подобно ангелу смерти, с бешеным рыком вылетел за край бетонной стены, ограничивающей бухту, пролетел над водой и, описав дугу, оглушительно приземлился точно на узкую дорожку пирса между швартовочных столбов. От удара пирс заскрипел, заходил ходуном, но выдержал. Яхту резко дернуло. Автомобиль с жутким визжанием тормозов покатился по скользкому покрытию, оставляя на нем две длинные черные полосы, не в силах погасить набранную инерцию и остановиться. Машина пролетела через весь пирс, на противоположном конце ее развернуло боком, и, завалившись на крышу, она сорвалась в океан. — Тысяча чертей! – только и смог выдохнуть старый капитан, вытирая испарину со лба под фуражкой. Спустя пять минут две обильно обтекающие водой долговязые фигуры поднялись со стороны транца на палубу. На их лицах, словно во вращающемся калейдоскопе, отражалась вся гамма пережитых эмоций. Оба солидные люди на высоких должностях – но сейчас по ним этого было невозможно определить. Счастливо ухмыляясь, Ветрин сбросил с головы прилипшую медузу и потеребил мокрую шевелюру. Разумов бросил на него обвинительно-обиженный взгляд, прикидывая, чем бы таким отомстить другу. Прямо из аэропорта Перта они заехали в агентство по прокату автомобилей, а оттуда направились во Фримантл и даже не успели переодеться. На Константине был спортивный костюм, еще совсем недавно ослепительно-белый, а вот Аскольду не повезло куда больше – он был по обыкновению одет в классический деловой костюм, невероятно тяжелый и неудобный из-за наполнявшей его теперь воды. — Говорил же, дай хотя бы пиджак снять, — пробурчал Аскольд, извлекая из внутреннего кармана основательно разбухшее портмоне и выжимая его как тряпку. Константин оглянулся на то место, где упокоился на дне прокатный «Мерседес». — Акстись, Владимирыч. – Ветрин сплюнул за борт. Вода на губах была соленой и противной. – Охрененно же пролетелись! Как на пирс попали точно, а?! Заценил?.. — Да, это был улёт. – Лицо Разумова просветлело, широкая улыбка натянулась от уха до уха. – Думал, надорву связки со страху. — Точно. Адреналин еще тот. Давно такого не испытывал. — А ты, дурак, не смог затормозить. — Да кто же знал, что так понесет! — Ты вечно ничего не знаешь: не ссы – прорвемся! — Зато, Владимирыч, погрузились с тобой, как в батискафе. Видел, рыбы в стекло бились? — Кажется, одну. Стремную. — Ты гонишь. Их там целый косяк был! — Сам ты гонишь. Косяк был еще перед прыжком! Друзья надрывно, сбрасывая накопленный нервоз пережитого приключения, рассмеялись. Аскольд вытянул руку раскрытой пятерней к другу, и Костя тут же ответил хлопком ладони об ладонь. На палубу по трапу вбежали капитан яхты и его клиент, парень в джинсовых шортах с открытым торсом атлета. При виде инцидента эти двое успели поднять на уши матросов, добежать до края пирса, а затем, завидев вынырнувших и, к их общему облегчению, не пострадавших приключенцев, вернуться на яхту, куда те направились вплавь. — А-а-а! Кузнец! – во все горло, не скрывая буйной радости, заорал Ветрин при виде старого друга. — Ильюха-аа! – поддержал Разумов. — Пацаны! – закричал в ответ счастливый Илья Кузнецов, он же для своих Викторыч, и все трое бросились обниматься. Старый капитан застыл на середине палубы и уставился с немым удивлением на сцену невиданной радости от встречи. — Илья Викторович, — заметил он негромким голосом, – кажется, вы были правы. Перепутать ваших друзей с кем-то еще невозможно. — Знакомьтесь, это наш капитан, Броневой Бронислав Брониславович, — сказал Илья после крепких дружеских объятий. — А это Разум и Ветер… то есть Аскольд Владимирович и Константин Анатольевич. Мои друзья детства. — С первого класса вместе, — гордо заметил Аскольд. — Вот только последние годы видимся совсем редко, — признался Константин. — Дела взрослой жизни, понимаю, — философски изрек Бронислав Брониславович. Капитан повернулся, чтобы бросить короткий пристальный взгляд на суетившихся на пирсе матросов. Работа по извлечению «Мерседеса» из воды шла полным ходом. Порт в мгновение ока наполнился шумом, суетой и движением. Встревоженные чайки с криками носились над головами людей. Где-то вдали завывала полицейская сирена. Старый капитан, как истинный морской волк, был слишком мудр, чтобы задавать лишние вопросы. Казалось, его вообще не интересует, зачем его клиентам понадобилось совершать сумасшедший трюк. Вместо этого он как бы невзначай поинтересовался: — Ничего… ценного не утонуло? Ветрин оглянулся на океанскую гладь и вздохнул. — В багажнике четыре ящика контрабандной водки. — Что? — Водка из России. Густые брови Броневого поползли наверх. Было хорошо заметно, как заблестели его темно-синие глаза. — Эй, орлы! – сложив руки рупором, заорал капитан своим людям. – А ну поднимайте машину живее! И, ради сотни дьяволов, аккуратнее! — А все остальное ценное у меня с собой, — хитро подмигнув Илье, загадочно ухмыльнулся Аскольд. – Упаковано надежно. Константин протянул руку, указывая на яхту. — А где девочки? — Точно, — подхватил Аскольд. – Викторыч, где девочки? Илья почесал затылок. — Места нет. — Как это места нет? — Яхта на шестерых. Капитан, два помощника и мы. Парни нахмурились. — На яхте без девочек? Кузнец, ты с ума сошел что ли? — Не-е… Так не годится. Так мы не поплывем, да, Владимирыч? — Да. Без девочек не поплывем. Точка! Илья закатил глаза к небу. — Ребят, успокойтесь, а! Когда приплывем, нас будут ждать их целые толпы, — заверил он друзей. – Это же не просто прогулка на яхте, а выигрышная путевка на троих по островам мечты! Помните? — Их там немеряно, — вступился капитан. – Целые выводки ослепительно фигуристых мулаток в шикарных бунгало. Как кур в курятнике. И все ждут только вас. Потому что вы те самые счастливчики, что отхватили главный приз передачи «Архипелаг чудес». У вас все включено, все ваши удовольствия и развлечения оплачены. Как я вам завидую. Слова старого морского волка произвели на парней должное впечатление. Они тут же успокоились, сверкая довольными улыбками. — А ты, Викторыч, молодца, – похлопал друга по плечу Ветрин. – И как только умудрился выиграть в эту хрень? Илья пожал плечами. — Черт его знает. Фортуна. — Фа-артуна, ло-о-отерея… — напел известную песенку из мультфильма радостный Аскольд. Он стянул с себя галстук и принялся размахивать им над головой, пританцовывая. — В таком случае, чего мы ждем? — Да, Брониславыч?.. – воскликнул Ветрин. — Надо срочно сниматься с якоря. Нас заждались девочки и отдых! — Отдать концы! – заорал Разумов, распугивая чаек. Товарищи прыснули со смеху. А Бронислав Брониславович, почесав висок, про себя подумал: «Настоящие мажоры, будь я неладен. Ну подождите, вы себе даже не представляете, что вас ждет впереди!» — Выпьем? — Еще бы… Аскольд с парой запотевших бутылок в руках спустился по ступеням в кают-компанию. Барменским движением перекинул «Столичную» из-за спины через плечо, ловко поймал и, глядя на друзей, несколько минут пытался разливать содержимое по стаканам, забыв, увлекшись позерством, что сперва следует открыть пробку. Когда он понял, почему камрады так неистово ржут, выругался себе под нос и поспешил исправить положение. С трех сторон от прямоугольного столика из орехового дерева, за которым ожидали друзья, располагался белый кожаный диван. Крышка стола крепилась двумя хромированными трубами к полу и потолку. За полуметровым проходом по противоположной стене тянулся кухонный гарнитур из того же орехового дерева. Стены и потолок каюты были выполнены белыми панелями. Продолговатые иллюминаторы в виде кошачьих глаз, окаймленные хромированным металлом с ресницами зажимов по контуру, опоясывали помещение вдоль верхней части стен у самого потолка. «Счастливая звезда», в отличие от пузатых прогулочных яхт, была сконструирована для пересечения океана и имела сравнительно небольшую ширину корпуса и большую габаритную длину, напоминая своими формами акулу. Но для шестерых членов экипажа простора внутри было более чем достаточно. Разумов поставил блестящую от влаги бутылку на стол, поднял стакан и сразу же взял инициативу в свои руки. — Братва, — произнес он, — хочу предложить тост. — Давай, Владимирыч, глаголь, — поддержал Константин. Илья улыбнулся и согласно кивнул. Все встали и подняли наполненные стаканы. — Судьба распорядилась так, — начал Аскольд, — что у нас появилась в жизни возможность снова быть вместе. — Вообще-то мы все время как бы вместе, только каждый занят своим делом, — перебил Ветрин. — Погоди, позволь договорить. Не будем обманывать самих себя, но все последние годы с окончания института мы уже не общаемся как прежде и видимся крайне редко. Жизнь берет свое. Той старой дружбы нет. Не знаю, была ли она искренней и настоящей, — не мне судить. Нас поглотили работа и личная жизнь, погоня за собственной удачей, стремление стать богатыми и знаменитыми, желание оставить след после себя, завести семью и черт знает, что еще. Это называется взрослением. Это нормально. Так же нормально, как то, что мы все однажды умрем: раньше или позже. Мы преодолели очередной этап. Уверен, не мы виноваты в том, что так произошло. Подобное происходило до нас и будет происходить после. Важно, что мы сохранили в наших сердцах теплую память о нашей дружбе. И вот судьба дарует нам шанс вспомнить, как здорово когда-то было. Вспомнить то время, когда мы дни и ночи проводили вместе, не тяготились заботами, жили одним мгновением, радовались тому, что вместе мы — сила! (и это, несомненно, чистая правда), — совершали миллион безумнейших поступков, били врагов, кадрили девчонок, мечтали о том, какими станем. Так давайте же выпьем за то, чтобы восполнить дарованный нам шанс сполна! Выпьем за нашу дружбу. Пусть на время этой волшебной поездки мы позабудем о наших делах и проблемах и снова станем такими, какими были когда-то! — Отлично сказано, — воскликнул Константин. – Да будет так! Илья Кузнецов на миг отчего-то запнулся, на его щеках промелькнул легкий, как тень, румянец волнения. Его голубые ясные глаза вспыхнули особым блеском, но друзья этого не заметили. — Мне бы хотелось этого больше всего на свете, — поспешно подтвердил он. — Что же, — закончил Разумов, — в таком случае: один за всех и все за одного! Нопасаран! — Дзинь, — произнес Костя. — За дружбу, — сказал Илья. Кают-компания наполнилась звоном. — И все же, — спустя какое-то время заговорил Константин, снова наполняя стаканы, — меня берет искушение, несмотря на речь Аскольда, еще раз вернуться к делам. И, прошу вас, други, позвольте теперь меня выслушать до конца, не перебивая. Ибо от этого, на мой взгляд, зависит и наше дальнейшее общение, и укрепление старой дружбы. – Он взял в одну руку стакан, в другую – огурец из закусок, расставленных на столе. — Да, да! Можете не соглашаться, но я искренне в это верю… И в очередной раз настоятельно рекомендую Илье задуматься об инвестировании средств, полученных в наследство, в развитие нашего общего дела. Это позволит всем подняться на кардинально новый уровень. И тогда мы без всяких лотерей и путевок сможем в любой момент организовать подобные выезды, как этот, и даже шикарнее. Мы порвем всех наших конкурентов. Мы подомнем под себя весь бизнес автокредитования в Москве и регионах. Это миллионные доходы, братья! Мы озолотимся! Все бабосы будут нашими! При этих словах взор Кузнецова сделался странно неподвижным, губы плотно сжались, а лицо побледнело, выдавая очередное волнение. — Значит, озолотимся, — сказал он без каких-либо эмоций. – Вот как. Все бабосы будут нашими… — Даже не сомневайся, — подтвердил Ветрин, потрясая огурцом. – Мы с Владимирычем в этом бизнесе уж пять лет вращаемся. А ты вот ушел. И зря! — Да, с твоей помощью мы бы смогли добиться полной монополии, — включился Разумов. – А это уже государственный уровень. — Я контролирую автосалоны, Владимирыч – банки. Десять процентов с каждой продажи – у нас в кармане. Ильюх, ты только подсчитай, какие это деньги! — Стоп, — резко оборвал Разумов. – Сперва выпьем. Это дело не требует спешности, Илье надо подумать. За ваше здоровье, братва! — За здоровье, будь оно неладно! – хохотнул Константин. – Что-то я последние годы чувствую себя дряхлым стариком. Не то, что раньше. Вон, когда-то бицепсами мог с Викторычем влегкую потягаться. — А ты меньше кури и дряни разной принимай, — подмигнул Аскольд. – Ага, как же. И в спортзал, как Кузнец, устроиться работать. И водку не пить. И будет мне счастье… Не-е, это не по мне, старый я уже стал слишком. Ле-е-ень… — Будем же! – не дожидаясь остальных, Аскольд чокнулся о стаканы друзей и залпом осушил свой. – А то уже и покурить пора. Нервы, знаете ли, старого растамана на пределе. Кузнец, видел, как мы на «мерсе» летели! Это был полный атас, говорю тебе! Прыжок с парашютом отдыхает. Я сто раз пожалел в полете, что согласился на идиотскую авантюру. Думал, если выживу, укокошу Ветра на хрен! — Вы были бесподобны, — подтвердил Илья. Он лишь слегка пригубил из наполненного стакана и переключился на красную рыбу, нарезанную тонкими ломтиками и соблазнительно разложенную на тарелке между банок с помидорами и огурцами, красной икрой и бутербродами с ветчиной и сыром. — С трудом поверил, что воротилы крутого бизнеса еще способны на что-то подобное, — прожевав, добавил он. — Я же говорил! – победоносно закричал Константин. – Я же говорил, что не поверит, подумает, что мы сдали! Черта с два мы сдали! — Я был в шоке, — признался Илья. — Ха! – Аскольд гордо вскинул подбородок. – Для нас это всего лишь разминка. Кузнец, ты же знаешь. Мы, если представится случай, покажем такой пилотаж, Джеки Чан отдыхает! — Все отдыхают, — присоединился к другу Ветрин. — Охотно верю. — Так выпьем же! — Наливайте, а я пока забью по косячку, — предложил Аскольд. Он взял со спинки дивана небрежно брошенный пиджак, порылся во внутреннем кармане и извлек небольшой целлофановый пакет, обмотанный скотчем. С ловкостью, показывающей годы практики, легко его вскрыл и высыпал на край стола серо-зеленую горку горько пахнущей травы, отдаленно напоминающей зеленый чай. Аскольд снова порылся в пиджаке и извлек пачку «Беломора». Цепко ухватил три папиросы и занялся тем, что стал усиленно выдувать из них табак. — Не, ребят, благодарю, но я не буду, — отказался Кузнецов. — Отмаз не принимается, — твердо обрезал Аскольд, сверкнув исподлобья недовольным взглядом. — Даже не думай, — кивнул Ветрин. – Ты сейчас снова с пацанами. А значит, все как раньше: делаем все вместе, наслаждаемся жизнью вместе и губим ее напрочь — тоже вместе! Правильно я говорю, Разум? — Совершенно верно. Закон братства. Илья не нашелся, что ответить, тяжело вздохнул и уронил голову на грудь. Пять секунд размышлял, затем вдруг поднял взгляд на друзей и странно улыбнулся. Полураскрытые губы обнажили ряд белых крепких зубов. На его лице заиграло выражение авантюрной решительности. Особенно хитро блестели сейчас прищуренные глаза. Илья взял недопитый стакан, встал, высоко поднял голову, коротким глотком осушил обжигающую гортань жидкость и хрипло произнес: — Черт с вами. Понеслась! — Кузнец?.. — Да. — Где мы? — На яхте. — А почему летим? — Возможно, у нас летающая яхта. — И долго нам еще лететь? — Неделю. Ты же спрашивал. — Неделю, это если бы мы плыли. А теперь ведь летим! — Значит, меньше. Аскольд обещал порешать этот вопрос. — Раз летим – значит, порешал. — Угу… — А где он? — Наверху. Блюет за борт. — О! Тогда мы должны ему помочь. — Ну да… Ветрин на четвереньках с упорством черепахи-убийцы пополз к выходу из каюты. Кое-как добрался до лестницы, обхватил ее руками и застыл. — Ни хрена себе тут полоса препятствий! – промычал он. Стеклянным взглядом Константин посмотрел вверх, увидел, что лестница тянется ввысь на многие километры, упираясь в темно-синее небо, наполненное светом огромных серебряных звезд. — Викторыч, это что, до самого верха что ли лезть? — Ну да. — Пипец. – Ветрин несколько раз крепко зажмурился, встряхнул головой и еще раз недоверчиво вгляделся в прямоугольный вырез со скругленными краями. – В таком случае захвати какого-нибудь хавчика. Завтра на середине пути перекусим. — А чего взять? – серьезно спросил Кузнецов. — Салат не бери – пропадет. — Кетчуп сойдет? — Да, кетчуп самое то. Его и пить можно. — Окей. Полезли. Ловя ртом воздух в попытках отдышаться, Ветрин по-пластунски добрался до Аскольда. Тот, растянувшись на палубе, свесил голову за борт, ухватившись обеими руками за леерное ограждение. Легкий бриз теребил волосы друзей. Впрочем, жара к ночи практически не спала, и дышалось все равно тяжело. Константин улегся симметрично Аскольду и вслед ему просунул голову под стойку, даря бунтующему организму свободу. Аскольд конвульсивно дернулся, захрипел, принося в дар океану последние остатки непереваренного ужина. Кузнецов с бутылкой кетчупа в руке шатающейся походкой подошел к друзьям. Каким-то образом Илья умудрился очень аккуратно поставить кетчуп на палубу, не перевернув бутылки, и не спеша, но усердно принялся расстегивать ширинку. Вскоре ему это удалось. К двум извергающимся в темные пучины потокам рвотной массы присоединилась весело поблескивающая струя. — Кузнец?! — А… — Ну ты решил? — Чего? — Вложить деньги в бизнес. Илья хмыкнул. — Ты правда веришь, что все можно исправить? – после длительной паузы спросил он Костю. — Может быть. Кузнецов застегнул шорты. Покачал головой, уставившись вдаль. — Ты помнишь, почему мы перестали общаться? – спросил он. Слова дались с трудом. Голос предательски дрожал. — Почему? – Ветрин выбрался из-под перил, кое-как перевернулся на спину. — Потому что, — едва ворочая языком, но все же настойчиво ответил за Илью Аскольд, в полном бессилии болтая руками над водой, — мы балбесы. Мы продали нашу дружбу за деньги. Илье показалось, что Костя сейчас начнет протестовать, спорить, доказывать, что все не так. Но тот лишь молча смотрел на звезды. — Мы обещали друг другу, что у нас все будет поровну, — заговорил, вспоминая, Илья. – Несмотря на то, кто какую задачу выполняет. Помнишь?.. Неважно, что сегодня у руля стоит один и на его плечах основной груз забот и ответственности, а другие ничего не делают, потому что не в теме. Нужно скрипеть зубами и терпеть. По примеру наших отцов. Ведь завтра все переменится, и твои друзья, которых ты подтянул за собой, смогут выполнять в десятки раз больший объем куда более сложных задач, а ты сможешь спокойно поплевывать в потолок, позволив себе расслабиться. Ибо ты знаешь, что они тебя не бросят, не предадут, и, также как ты до этого, будут тащить за собой на новые уровни этой гребаной иерархической лестницы, и у вас как всегда будет все поровну, делите вы студенческую сотню или речь идет о миллионе. Ведь они настоящие друзья. И поэтому среди нас также не может быть главного и подчиненных. Настоящая дружба этого не признает. Лидер в какой-то момент времени – да. Но сегодня лидер один, завтра второй, а послезавтра – третий. В зависимости от поставленной цели, от того, кто способен оптимально решить задачу. Но ни в коем случае не главный, а-ля босс бандитской бригады, – потому что в таком случае дружбе сразу конец. И даже при лидерстве мы не должны самостоятельно принимать решение, а лишь посоветовавшись друг с другом. Друзья вне зависимости ни от чего имеют одинаковый вес в принятии любого решения. Пусть даже лидер уверен, что они ошибаются. Это закон братства. Загубив один проект или несколько десятков, мы приносим тем самым дань дружбе. Дружба важнее работы. Если друзья погубили твою гениальную задумку – плевать! – забей на нее, вскоре родится новая, и вы ее реализуете. А нет, так осуществите следующую. Когда мы вместе – наши умения, способности и знания утраиваются. Мы всегда выкрутимся из любой трудной ситуации и сможем найти возможность двигаться дальше. Помнишь, Ветер, свои давние слова: «Мы ни в коем случае не должны продаваться за десять тысяч долларов. Потому что вместе, как бы не тянули одеяло на себя, легко сможем заработать сто тысяч, в то время как в одиночку – возможно, никогда. Но и заработав миллион, мы не должны ослепляться богатством, не должны наивно думать, что это слишком много. Ибо вместе мы сможем зарабатывать до бесконечности больше». Вот это и есть магия дружбы. И я в нее по-прежнему верю. Пусть она, возможно, всего лишь недостижимая мечта. А что получилось в реальности?.. Мы говорили, обсуждали, клялись и искренне верили, а все равно сломались в самом начале. Взрослая жизнь перегнула нас через колено и натянула по полной. Один начал использовать все заработанные средства (это ведь его деньги!) на развитие собственного проекта. Наплевав на наш кодекс. Пусть даже и из лучших побуждений, веря, что поднимет остальных на новую вышину. Предав идею. Не пожелав делить все поровну и дать остальным самим решать, как поступить со своей частью прибыли. Испугавшись, что остальные загубят возможность развиваться дальше, и на этом все кончится. Он начал играть в собственную игру. Второй в отместку поступил точно так же. Третий вообще был глупым бараном, не видящим дальше собственного носа. Все, во что мы верили, было предано сомнению, гнильца зародилась изнутри. А затем разрослась… Можно ли это исправить? Можно ли деньгами вернуть то, что из-за денег было утрачено?.. Прости, но я не знаю, друг. Илья замолчал. В воздухе повисла тяжелая тишина. Лишь изредка поскрипывала оснастка, да шелестели на ветру паруса. Костя, нахмурившись, смотрел в небо. Прошли минуты, а может, часы. В какой-то момент Ветер вдруг растянул рот в довольной улыбке. — А помните, как в детстве ментов на мотоцикле гоняли? – неожиданно выдал он. — Ну дык, — отозвался оживший Разумов, – никогда не забуду, как ты устроил нам те знаменитые гонки через весь город. Позади – целый эскорт мигалок, испуганные девчонки жмутся к обочинам, а мы им кидаем воздушные поцелуи. — Это когда Ветер не справился с управлением, и мы влетели в витрину магазина? – уточнил Кузнецов. — Точно. И дальше мы уже носились внутри шопа. — К сожалению, недолго. — Фигня. Как вам тот заезд на «Урале» по эскалатору! — Там мы и застряли. — Ну и хорошо. А то бы Разум точно вывалился из люльки. Ты и так уж свисал, ухватившись за запаску, помнишь, Владимирыч?! — Потому что ты, водила хренов, как всегда в своем репертуаре. — Как будто ты не в своем. Вспомни, как придумал нарядиться геями и пойти в гей-клуб, чтобы посмотреть, чем они там занимаются! — Ох… Ну и получили же мы тогда звездюлей, — скривившись, вспомнил Илья. — Ага, от так некстати подвернувшейся по пути толпы гопников. — Или вот еще! Помните, как Разум в очередной раз, увлекшись изучением астральной энергии, затащил нас на курсы магов? — Ха! А потом нас оттуда выгнали, потому что Кузнец рассовал в вытяжку дымовых шашек и радостно орал, что он темный колдун высшей категории! — Стоит признать, здание затянуло едчайшим дымом в считанные мгновения. Столько магических визгов и матершины мои бедные уши в жизни не слыхивали, — признался Аскольд. – В общем, жаль, что не удалось пройти обучение до конца. — Конечно, не удалось. Ведь то были не просто дымовые шашки. А шашки пятьдесят седьмого года для травли насекомых! — Я их нашел в деревне, на чердаке бабулиного дома, — с улыбкой вспомнил Илья. — Вы еще вспомните случай с выигрышем в казино. — Когда Анатолич поднял две тысячи долларов? А ты в очередной раз уломал нас вложить их в твои курсы медитации и гипноза?.. — Я это вспомнил, потому что вишу сейчас почти также, как тогда, — поделился Аскольд. — Да, ты убедил нас, что сможешь, как Дэвид Копперфильд, загипнотизировать крупье и заставить его сдавать тебе выигрышные комбинации в покер. В результате мы проиграли все свои наличные. — За что и подвесили тебя, как Копперфильда, связав по рукам и ногам, вниз головой с балкона. — Верно! Чтобы ты и дальше радовал нас своей магией, — засмеялся удачному воспоминанию Константин. Он оперся на локоть, приподнимаясь, повернулся к лежащему товарищу. — Может, тебя и сейчас стоит немножко взбодрить?! А, Владимирыч? И Ветрин в шутку слегка подтолкнул друга за борт. От неожиданности Разумов дернулся и окончательно перевалился через край. К этому ни он, ни Костя совершенно не были готовы. Выругавшись, Аскольд заскользил навстречу стремительно приближающейся воде, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но безуспешно. В голове у него тут же прояснилось. На мгновение ему вдруг почудилось, что от сильного удара об воду он сейчас сломает себе позвоночник и утонет. Вся прошедшая жизнь промелькнула перед глазами. Аскольд понял, что, если бы не его верные камрады, он бы мог еще жить и жить. Но вот она – истинная дань дружбе! Алкогольный туман отступил, а на его место пришло острое желание выжить любой ценой, и Аскольд за какие-то секунды пережил буйство нахлынувших эмоций. Илья где-то сверху пронзительно закричал. Аскольд услышал стук падающего на палубу Кузнеца. Разумова резко дернуло, и из глаз посыпались искры. Взрывная боль пронзила все тело. Он открыл рот, но в тот же миг его голова погрузилась в океанскую пучину, и он захлебнулся. — Держи! – Илья в прыжке успел перехватить друга за лодыжку прежде, чем тот окончательно скрылся за бортом. Испуганный и не ожидавший такого поворота событий, Костя вцепился Аскольду во вторую ногу. Изо всех оставшихся в их распоряжении сил они вдвоем потянули Разумова назад на палубу. Аскольд, отплевываясь, завопил благим матом, когда его голова вырвалась из объятий волн. Ветрин, охая, дернул товарища за ногу с еще большим усилием. Кузнецов приложился со своей стороны, заваливаясь спиной на деревянный настил юта. Как пробка, выстрелившая из затычки, Аскольд стремительно влетел обратно на борт. Звонкий удар затылка о трубу ограждения возвестил о его удачном возвращении. Разумов, мокрый с головы по грудь, морской звездой растянулся на палубе. — Ну ни хрена себе взбодрил! – пробормотал он. Костя виновато развел руками. — Извини, братан. Я ж не знал, что ты такой гутаперчивый. Рядом с друзьями возник Бронислав Брониславович. Ошалевший капитан бросил вахту и кинулся на помощь, услышав крики. — Ребятки, вы тут совсем с ума посходили? Вы это что творите? — Да вот, — оправдался Кузнецов, — выбрались воздухом подышать, взбодриться. — Я вижу, разрази меня гром. – Капитан склонился над Аскольдом. – А этот решил заодно голову помыть. Все в порядке, сынок? — В порядке. Броневой случайно заметил стоящую неподалеку бутылку с кетчупом, поднял ее и внимательно рассмотрел. — Господи, кетчуп что здесь делает? — Ну, это… На лице старика мелькнула тень ужасной догадки. Он весь мгновенно искривился, зрачки судорожно забегали по кругу, седые волосы из-под фуражки встали на висках дыбом. — Вы намазали друга приправами, опустили в виде наживки в воду и приманивали акул! – вскричал он, пораженный собственному озарению. — Э-ээ… — обалдели от подобного предположения парни. — Невиданная жестокость! За свою долгую жизнь я встречал разных людей, но таких — еще никогда. Это же надо было додуматься! Скармливать друга акулам. Чтобы фотографироваться на мобилу. — Э-ээ… — Да вы просто звери. Эту историю я буду рассказывать всем, когда вернусь на твердь. Подумать только, спьяну решили побаловаться с акулами, рискуя головой товарища! И все ради смешной фотографии на память! С ума сойти. Я в шоке, тысяча глубинных мин... Да вы хоть понимаете, как рисковали? Послушайте старого моряка, вы не оцениваете даже сотой доли опасности, городские мальчики. Океан не прощает ошибок. Океан сурово карает за малейшую оплошность. Здесь на каждом шагу тебя подстерегает смерть, а если повезло — то сумасшествие. Вот что я вам скажу, парни. Завязывайте-ка вы пить и особенно курить свою вонючую дрянь. Завязывайте по-хорошему, пока не случилось беды. В следующий раз вам может больше так не повезти. Прекращайте. Господи боже, это ж надо было так поехать крышей!.. Друзья от красноречия капитана невольно сбились в кучу. — Знаете… спать пора. Мы это… лучше пойдем… Проснувшись, они первым делом выпили и покурили. А затем снова уснули. После чего все повторилось вновь. Время посреди открытого океана, казалось, остановилось. Ветрин не мог сказать, сколько дней прошло с начала их путешествия. Во всем, несомненно, было виновато однообразие. — Наливай, — настойчиво потребовал Броневой. – За Нептуна и его сто одну прекрасную русалку! Ужасно было слушать от этого безобидного на вид старика, напившегося вдрызг, пускающего слюни на штурманский столик, такой неисчерпаемый поток убийственно-бредовых историй. Еще одну выслушивать было смерти подобно. Константин сам не заметил, как изменился в лице. Он пропустил слова капитана мимо ушей и повернулся к Аскольду. — Водка теплая. Надо бы засунуть ее в сетчатый мешок и подвесить за бортом в воду, пусть охлаждается. — Не вопрос, — отозвался Разумов, принимаясь за дело, — я сам об этом подумывал. – Он отер обильно стекающий с лица и груди пот, состроил гримасу. – Просто адская жара. Я чувствую, что плавлюсь, как сыр плавленый. — Чужая жара, не наша, — подтвердил Илья. Кузнецов потихоньку дремал, откинув голову на спинку дивана, но, услышав тему жары, тут же проснулся. Белая кожаная обивка под его спиной была мокрая и соленая от пота. Брониславович встрепенулся. — Вместе с жарой, ребятки, неизбежно приходят бури. Это закон, поверьте моему огромному опыту. Страшные, хочу вам сказать, бури. Такие, сынки, вам даже не снились в жутких кошмарах. Волны размером с небоскреб, тьма, ветер, молнии… Суденышко подкидывает, что песчинку. И вот ты летишь, летишь, летишь… А потом тебя накрывает зеленая толща водяной горы, заворачивает в кулек и — разрывает на куски!.. И вот ты уже идешь на дно вместе со щепками, закручиваемый в гигантский водоворот. Из последних сил трепыхаешься, дергаешь ручонками и ноженками – но все бессмысленно, этим ты лишь усугубляешь собственное положение. А на дне тебя уже ждет черный кракен. Он медленно ворочает щупальцами, подстерегая жертву… Вы когда-нибудь видели, сынки, кракена? Нет?.. То-то и оно. А я видел! И даже стрелял по нему из гарпунной пушки. Костя прыснул со смеху: — Брониславыч, ты самый матерый капитан в Индийском океане. — Так давайте же за это выпьем! — тут же среагировал матерый капитан. Ветрин взял початую бутылку со стола. Плеснул полную рюмку Броневому и по половине себе и Викторычу. Разумова, ушедшего с сеткой позвякивающих бутылок через плечо, чтобы охладить их, ждать не стал — тот вряд ли вернется скоро. — А если нас застигнет в пути шторм, — спросил Константин, — что тогда? — Не застигнет. Плыть осталось самую малость. Радиосводки обещают тишь да благодать. Пушистые облачка на синем небе, бриз, жара пятьдесят. И так все путешествие, разрази меня гром. Ветрин почувствовал, что его нелюбовь к пеклу растет на глазах. Впрочем, когда пьяный капитан уверял, что шторм невозможен, его это мало убедило. Скорее, наоборот… — За Россию! – предложил он тост. – За прохладу березовых рощ и родной материнский уют. — Правильный тост, – поддержали компаньоны. – За Россию-матушку! Они выпили. Брониславыч клюнул носом в крышку стола и так и остался лежать. Он наконец достиг своего предела. По каюте разнесся басовитый храп. Храп, выводящий из себя трезвого человека, но согревающий сейчас Ветрину душу, потому что капитан долгожданно заткнулся. Не прошло и минуты, как в каюту бешено ворвался Аскольд. — Парни, акула! – закричал он. Видя, что Ветер приложил палец к губам, прося соблюдать тишину, Разумов подскочил к Анатоличу и сильно встряхнул его за плечи. – Акула сожрала наш мешок с водкой! Аврал! — Как это? – не понял приоткрывший глаз Илья. — Сожрала? – хмурясь, переспросил Костя, отстраняясь от друга и поглядывая на уснувшего капитана. — Заглотала, вылакала – какая разница?! – Аскольд возбужденно размахивал руками. – Главное, что эта алкоголичка теперь плывет за нами и требует еще! — Как требует еще? – Илья от удивления даже привстал. — Чего требует? – спросил Костя. — Так дайте ей еще! – не просыпаясь, промычал Броневой, отмахнулся и сбросил рюмку на пол. Рюмка со звоном разлетелась вдребезги. Аскольд понял, что капитан уже готов, и им не помощник. В голову пришло забавное воспоминание о том, как кэп настойчиво просил их завязывать с пьянками. Тогда они даже не подозревали, что Брониславыч сам классический русский – алкоголик и философ в одном стакане. Разумов улыбнулся. — Наши матросы говорят, — ответил поспешно Аскольд, — что если акуле не дать еще водки, она откусит нам киль и порвет обшивку. У Ветрина перехватило дыхание. Он сообразил, что Разуму не до шуток, тот сам испуган, и ситуация серьезная. — Так хватайте же ящик! – воскликнул Илья. Константин согласно кивнул, рухнул на колени и решительно вытянул из-под стола запечатанную картонную коробку. Кузнецов помог ее поднять, и они вслед за Аскольдом поспешили с водкой наверх. В ярком свете нещадно палящего солнца друзья увидели, что за кормовым свесом из воды в самом деле торчит акулий плавник. Акула неотступно следовала за «Счастливой звездой», и ее острая морда с пьяными маленькими глазками время от времени показывалась над океанской гладью. Щелкнув зубами, акула ударилась в транец. Было отчего-то сразу понятно, что это лишь предупреждение. — Вот это попали! – присвистнул Ветрин. — Она что, в самом деле способна прокусить обшивку? – Разумов округлившимися глазами смотрел на друзей. — Разъяренная акула мако в два счета разорвет такую яхту, как наша. И даже не подавится, — подтвердил Кузнецов. Рядом стоящие матросы кивнули, подтверждая правдивость его слов. — Бросайте же ей скорее бухло, — встрепенулся Аскольд, — может, эта тварь отстанет. Я не хочу, чтобы она сожрала меня в качестве закуски! — Вот это вряд ли, — усмехнулся Константин. – Тебя она сохранит как талисман. Аскольд бросил на друга сердитый взгляд, давая понять, что ему сейчас не до смеха, и озабоченно принялся натягивать поверх ящика переданный матросами новый сетчатый мешок. Прокушенный старый все еще ошметками болтался за кормой. — Опускайте, — крикнул Аскольд, привязав конец мешка к трубе. Илья и Костя сбросили ящик с водкой в воду. Акула, реагируя на раздавшийся всплеск, немного отстала от яхты. Помедлив, ринулась вперед, и друзья в ужасе отпрянули от края юта. В метре от них разверзлась бездонная зубастая пасть. Разумов окаменел. Именно такую смерть он порой видел в своих жутких кошмарах. Акула заглотала мешок в один присест, как какой-нибудь сочный кусок мяса. Раздался хлопок смыкаемой пасти, треск разрываемой сетки и скребущий по нервам хруст пережевываемого стекла. На какое-то время акула скрылась под водой. Аскольд стоял как изваяние, не в силах шевельнуть и пальцем. Лицо его скорчилось, когда он услышал, как захрустела крошащаяся на акульих зубах «Столичная». Он представил, что также вскоре захрустят его собственные кости. И самое ужасное, что он будет абсолютно беспомощен что-либо сделать. Разумова передернуло. Илья вытянул руку. — Снова всплыла. Все нервно закрутили головами. Серый треугольный плавник стремительно рассекал волны. — Похоже, ей двух упаковок мало, — прокомментировал Константин. С приличной скоростью акула ударилась о борт. «Счастливую звезду» накренило. Фок-мачта недобро заскрипела. Аскольд, Костя и Илья разом упали и покатились к краю палубы. Аскольд заорал так, что у остальных заложило уши. Кузнецов первым оценил ситуацию и принял меры. Он не знал почему, но в моменты опасности его мозг начинал работать на порядки быстрее и четче. Это происходило совершенно иначе, чем обычно описывается в книгах про суперменов – мол, он усилием воли замедлил время вокруг себя, вошел в сверхрежим и т.п. Нет, это была банальная концентрация, вызванная экстремальной ситуацией. Впрочем, Илье тут же подумалось, что если не скупиться на описательные образы, то, вполне возможно, все так и есть, и он на самом деле замедляет время. С приятной мыслью о суперменстве Кузнецов вытянулся стрункой, закрывая своей широкой спиной дыры в леерном ограждении и не позволяя друзьям свалиться в океан. Костя бросил благодарный взгляд на Викторыча, уткнувшись тому в могучие объятия. Ветрин поразился тому, насколько выражение лица Ильи было сейчас бесстрастным. В отличие от него Аскольд выглядел настоящим паникером. Но Разумов всегда был актером, и Костя ни на миг не сомневался, что тот просто переигрывает, так как знал друга как облупленного. Помогая друг другу, они втроем взобрались на крышу рубки, под защиту мачты. — Нужна еще водка, — нервно крикнул Аскольд. Ветрин отрицательно мотнул головой. — Это был последний ящик. — Вот же скотина плавучая! А пиво? — Пива с вином тоже не осталось. Вообще ничего не осталось. — Тогда мы покойники. — У меня идея, — вдруг воскликнул Илья. – Давайте ее накурим! Удивленные глаза парней обратились к Кузнецову, в них отражалось непонимание, смешанное с недоверием. — Викторыч, это как? Ты сбредил? — Вовсе нет. – Он поднял вверх указательный палец. – Послушайте меня. — Я всегда знал твою склонность к романтике и различного рода фантазерству, — не давая другу сказать, заметил Ветрин, — но сейчас ты бьешь все рекорды. Предложить акуле дунуть косячок – это пять! Илья замахал руками и едва снова не свалился от очередной акульей атаки, но в последний момент успел удержаться за тросы такелажа. — Да чтоб тебя, дура ненормальная… Все не так! Мы просто наполним дымом конопли десятилитровую пластиковую бутыль, что осталась из-под воды, и скормим ее акуле. Она проглотит наживку, после чего минута ожидания – и, ручаюсь вам, эта бешеная рыба как пить-дать угомонится. Разумов в восторге хлопнул себя по лбу. — Гигантский бульбулятор! Ну конечно же! Ветрин улыбнулся. — Кузнец, ты гений! Аскольд не заставил себя ждать и молнией нырнул в трюм с криком: — Задержите ее! Я скоро. Через пять минут он уже выбирался на палубу с бутылью в руках. Сквозь синий пластик было видно, что весь внутренний объем заполнен густым белым дымом. Аскольд, похоже, не пожалел собственных запасов и со страху использовал их все до конца. Разумов под общее улюлюканье размахнулся и отчаянно швырнул гостинец в сторону торчащего из воды плавника. Его сердце бешено колотилось в груди. — Подавись, сучка. Акула, разинув пасть, тут же проглотила добычу. Все в один голос радостно закричали. Аскольд повернулся к друзьям и хитро подмигнул: — Там столько, что накроет и кита. Костя поморщился, прекрасно представляя, что Владимирыч имеет ввиду. Илья проводил взглядом исчезающую в пучинах гостью и мысленно поблагодарил судьбу за столь бесценный подарок. Он один на всем судне был несказанно рад этой встрече. Благодаря ненормальной акуле они наконец-то смогут начать трезвый образ жизни, и глупого риска поубавится. Если, конечно, им повезет, и конопля подействует на обитательницу глубин. — Смотрите! – закричал Константин. Из-под воды позади яхты на поверхность выбился каскад воздушных пузырей. Через пару секунд океанскую гладь с шумом разрезало стремительно выныривающее тело. Подобно дельфину, огромная серая акула мако вырвалась из воды, взлетела на метр и перевернулась в воздухе. Челюсти всех членов экипажа «Счастливой звезды» дружно отпали от невиданного зрелища. Совершив сальто в воздухе, акула махнула плавником и в тучах вспененных брызг исчезла в глубине. Некоторое время она не всплывала, но затем снова выпрыгнула, демонстрируя безумное вращение. Каждое последующее выпрыгивание накуренной акулы они уже наблюдали все дальше и дальше от яхты. Через час гостья, которую Аскольд окрестил не иначе, как «Чёэтобыло», окончательно скрылась из вида. Друзья, измотанные и лишенные сил после пережитого, с трудом могли поверить, что теперь могут спокойно отправиться отдыхать, и их больше не ожидают никакие неприятности. Тем не менее настоящие неприятности приближались неизбежно и стремительно, как грозовая туча за горизонтом. Поздно вечером того же дня трезвые и не находящие себе места друзья выбрались на палубу. Вахту нес капитан. Он стоял у штурвала, смолил трубку и задумчиво смотрел вдаль. В одних широких парусиновых штанах и неизменной фуражке Броневой своей костлявой, обветренной ветрами фигурой напоминал флибустьера. Его темные глаза довольно нервно шарили по океанской глади – то ли из-за постпохмельного синдрома, то ли в предчувствии какой-то опасности. — Как вы себя чувствуете? – спросил капитана Илья. — Отвратительно, — хрипло ответил Броневой. — Ну, раз вам уже лучше, — заявил Константин, — не могли бы вы мне позволить порулить яхтой. – Блеск в карих глазах выдал его тайную страсть. – Обещаю, что не буду резко кидать руля в сторону. — Только через мой труп, — не задумываясь, категорично отрезал капитан и выпустил в иссиня-фиолетовое небо колечко дыма. — Тогда хотя бы расскажите, как тут что устроено, — попросил Аскольд. – Только, пожалуйста, попроще. Для чайников, так сказать. Мне бы хотелось знать названия парусов и вон тех веревок. И как это тут все работает. Бронислав Брониславович усмехнулся из-под кустистых бровей. — Тебе повезло, сынок. Кажется, эти гребаные метеорологи в очередной раз облажались, и надвигается шторм, якорь мне в задницу. Судя по всему он будет коротким и не сильным, но однако паруса сменить на штормовые придется. Я уже отдал команду матросам, сейчас ты увидишь, как меняют вот эти грот и геную на носовые платки. Смотри, генуя – тот же стаксель, треугольный косой парус, только больше. Дополнительный парус, который вы в силу определенных причин, скорее всего, не заметили в предыдущие дни, был спинакер – его мы использовали совместно с генуей при попутном бризе для увеличения скорости. Веревки, как ты выразился, — это снасти стоячего такелажа: бортовые ванты для укрепления фок-мачты, носовой грота-штаг и кормовой ахтерштаг. С помощью фалов – снастей бегучего такелажа — паруса поднимаются и спускаются. Аскольд лишь замахал руками в ответ. — Бронислав Брониславыч, не так резко! Умоляю тебя, у меня голова еще не готова к такой нагрузке! Броневой фыркнул, кивнул и снова уставился на горизонт. Не поворачиваясь к Разумову, он продолжил спокойным лекторским тоном: — В таком случае пока просто смотри и запоминай, как работают матросы. Вот и они. Из углубления кокпита вынырнули оба помощника капитана с рулонами штормовых парусов. Пока они работали, Ветер с Разумом попытались принимать живое участие в данном действе, усердно путаясь под ногами. Илья в бинокль рассматривал темнеющую даль. — Мне кажется, или это в самом деле остров немного справа по курсу? – не отрывая глаз от окуляров, поинтересовался он. — Упаси тебя господь, сынок, — рассмеялся капитан. — Здесь острова в помине быть не может. Ближайшие Кокосовые острова в двух днях пути. И это при удачном раскладе. — Тогда что это? Взгляните сами. — А ну-ка, дай сюда. Броневой отдал очередную команду матросам, прильнул к биноклю и вгляделся в ту сторону, куда указывал Илья. — Разрази меня гром! – Трубка выпала из рта кэпа. Он принялся усиленно крутить резкость, не веря своим глазам. — Это в самом деле остров! — Но вы же говорите… Броневой оторвал взгляд от бинокля, по его побледневшему лицу пробежала тень. — Теперь все ясно… Метеорологи не врали… Мы случайно наткнулись на легендарный несуществующий остров Бурь! Как будто специально, при упоминании мистического названия, небо, затянутое налетевшими тучами, разрезала ослепительная молния. Громыхнул гром. По палубе застучали первые тяжелые капли дождя. Кузнецов аж поперхнулся. Все тревожно уставились на капитана. — В смысле, не существующий? – выразил за всех главный вопрос Константин. — А в том смысле, что остров Бурь — Ист-айленд — не обозначен на картах и никогда не виден со спутников. Это место в Индийском океане подобно Бермудскому треугольнику: здесь всегда бушуют бури и творится не поддающаяся науке чертовщина. Одним словом – аномальная зона. — Вот это класс! – восхищенно воскликнул Аскольд, подлетел к Брониславычу и вырвал из его рук бинокль. Ветрин не заставил себя долго ждать и в свою очередь кинулся отнимать бинокль у друга. — Если отойдем на милю в сторону, от шторма и следа не останется, — поделился мыслями капитан. – Но увидеть собственными глазами знаменитый остров Бурь – это необычайная редкость, скажу я вам. Ради того, чтобы рассказать внукам очередную легенду, стоит рискнуть и подойти поближе. Как вы на это смотрите, моя отважная команда?! Помощники капитана неуверенно, но ответили согласием; Аскольд, Илья и Константин поддержали идею Брониславыча с восторженным энтузиазмом — они еще не были знакомы со штормами, и не могли реально оценивать опасность. Зато их влекла тайна, пусть даже (что нельзя не брать в расчет) в очередной раз выдуманная сумасшедшим кэпом. Через час движения курсом на Ист-айленд от небесного света не осталось и следа: черно-синее небо плотно укутали тяжелые тучи. Поднялся сильный ветер. Вздымающиеся волны стремительно неслись вперед. Остров впереди хоть и приблизился, но практически слился с ночным туманом. Команда «Счастливой звезды» могла различать его теперь скорее чутьем, наблюдая в виде плотного сгустка горбатой тьмы. Парни, все последние дни одетые лишь в плавки, почувствовали себя под хлещущими струями косого дождя и время от времени обдающими их, словно из брансбойта, водяными валами неуютно, но об одевании штормовых роб речь уже не шла. Они вцепились в мачту и такелаж, заодно подстраховавшись по приказу капитана страховочными фалами, и лишь наблюдали за действиями капитана и матросов. Впрочем, Разумов в своей манере орал что-то восторженное насчет штормов и смысла жизни, пытаясь перекричать ветер, Ветрин просто смеялся, а Кузнецов обзывал их обоих психами ненормальными, и ему это реально помогало отогнать клубком ворочающийся в груди страх. Очередная разрезавшая небосвод надвое молния осветила окружающее пространство. Словно призрак, всего в четверти мили от «Счастливой звезды» на гребне высокой волны вдруг возник большой рыболовецкий катер. Его одновременно заметили все, но никто в первые секунды не поверил своим глазам. В блеске молний он стремительно приближался, и на его изгибающемся на ветру, словно тростинка, флагштоке был хорошо различим хлопающий стяг – черный, с изображением белого черепа и скрещенными под ним костями. — У меня галлюцинация? – воскликнул Аскольд. – Или это на самом деле пираты? — Галлюцинации не бывают групповыми, — вглядываясь в абрис судна, ответил задумчиво Илья. – Это, видимо, какая-то шутка. Друзья обернулись на капитана. Броневой, вцепившись в штурвал, стоял белее мела. Его скулы напряглись, а на шее в свете палубного фонаря были заметны проступившие вены. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, как смертельно перепуган их кэп. — Это сомалийцы, — сказал, совладав с собой, Броневой и невольно перекрестился. — Как сомалийцы? – не поверил Константин. – До Сомали пол океана! — Пираты Панджанга – те же сомалийцы, им не нужна, как гостям Москвы, в этих водах регистрация. Они плавают везде и строят свои базы повсюду, вплоть до Антарктики. — Чушь, — возмутился Ветрин, но тут же смолк, потому что в тот же миг прогремел оглушительный взрыв. Метрах в ста позади яхты в небо взвился столб воды. — А-ахренеть! Они стреляют по нам из гранатомета! – закричал, только сейчас по-настоящему испугавшись, Аскольд. — Они заметили нас с острова и вышли наперехват, — подтвердил Броневой. За первым выстрелом незамедлительно последовал второй. Вслед первому он ударил далеко за кормой яхты, но от этого не сделался менее страшным. При блеске новой молнии друзья увидели ощетинившуюся автоматами и гранатометами толпу людей, прильнувшую к борту катера и, по всей видимости, готовящуюся к абордажу. — Нам кранты, — прошептал Броневой, но почему-то его услышали на «Счастливой звезде» все. — Что же делать? – осунувшись, прохрипел Ветрин. – У меня с собой даже валыны нет. Пришлось оставить, чтобы пересечь границу… У кого-нибудь есть оружие? Кузнец, достань же что-нибудь, чтобы мы могли потопить этих гавнюков! — Разве что набор кухонных ножей, — мрачно отозвался Илья. — Анатолич, ты с ума сошел! – завопил, размахивая руками, Аскольд. – Никакого сопротивления. Иначе у нас не будет и малейшего шанса выжить. Кузнец, слышишь меня? Ты тоже не вздумай геройствовать, когда они начнут нас вязать, – я твои спортивные достижения в рукопашном бое знаю, но сейчас их слишком много. Тихо-мирно сдадимся и будем молить бога, чтобы наши любимые власти нас вскоре выкупили. Все меня поняли?! Снова прогремел взрыв, на этот раз подняв фонтан воды между яхтой и катером, почти у самого борта «Счастливой звезды». Команду с головой обдало обрушившейся огромной волной. — Не будет никакого плена, — прокричал, отплевываясь и мотая седой растрепанной головой, Брониславович. Его козырную фуражку смыло в океан. – Панджангцы не берут пленных. Слишком далеко до Сомали, и нет никакой связи с большим миром. Последовавшая автоматная очередь в полной мере подтвердила его слова. По борту, леерному ограждению и надстройке рубки застучали звонкие удары. К счастью, никого не задело. — Слушай мою команду! – закричал Броневой. — Отцепить страховочные фалы и нырять всем за борт! Остров близко – доплывем. А в темноте они подумают, что мы утонули. Ну же сынки, живее! Все происходило, как во сне. Парни, не споря, нервно трясущимися руками, под аккомпанементы автоматных очередей дружно отстегнулись от ремней, призванных предотвращать их смыв за борт, и попрыгали в воду. Подстегивающий дикий страх удвоил их силы, и они принялись что было мочи рассекать волны, пытаясь скрыться от пиратов в густой тьме. Позади них слышалась непрекращающаяся стрельба, близкий гул мотора и грозные выкрики на незнакомом языке. Спустя какое-то время все разом стихло, лишь завывала с ветром буря. Они не знали, что случилось, но уже не могли видеть ни яхты, ни пиратского катера. Не видели они и того, что капитан «Счастливой звезды» и его два помощника так и не покинули судна. А между тем катер и яхта сблизились, почти касаясь бортами, и пошли параллельными курсами. В условиях шторма, пусть и не сильного, это было высшим пилотажем, и Броневой мог гордиться собой. Но ему сейчас было не до того. Он поднял в приветственном жесте руку. — Отлично сработано, — крикнул Брониславович в сторону катера. — Нам платят, — отозвался с борта пиратского судна высокий белокурый гигант на чистом русском языке, — мы выполняем свою работу. Как договаривались. — А если потонут? — Не потонут. Остров близко, к тому же мы за ними наблюдаем. — А что потом? — Потом все будет в лучших традициях жанра. Они умрут. Как и было заказано. И белокурый гигант вместе со своей пиратской командой громко захохотали. Кузнецова скрутило кашлем. Илья сделал усиленный вдох и выдавил из себя очередную порцию океанской воды, которой наглотался так, что сводило желудок. Он лежал на боку, на смеси острой гальки и песка, свернувшись в позу эмбриона. Сил не осталось совершенно, все ушло на борьбу с волнами, мешающими добраться до берега. Попеременно вдыхая воздух, Илья исторгал с кашлем мерзкую соленую жидкость. Голова кружилась. Мозг смутно осознавал происходящее. Самое главное было доплыть до острова, выбраться на берег и выжить. Теперь все в порядке. Теперь можно расслабиться. Наконец, немного отдышавшись, Илья перевалился на живот. Он открыл глаза и осмотрелся. Костя и Аскольд лежали тут же, в метре от него. Если бы не помощь друзей, он, возможно, и не смог бы доплыть до острова. С самого детства они плавали гораздо лучше него, а Ветер – так вообще долгое время занимался плаванием в бассейне. С улыбкой Илья вспомнил, как однажды Костик на спор взялся переплыть невообразимо огромное по юношеским представлениям озеро. Не глядя, куда плывет, он проделал зигзагообразный путь до противоположного берега, что увеличило его дистанцию чуть ли не вдвое. Но ведь доплыл же! Правда, выбрался на берег весь синий, как утопленник. Илья подумал, что надо проверить состояние друзей, в конце-концов пагубные пристрастия взрослой жизни не могли не сказаться на их организмах. Кузнецов усилием воли поборол ощущение полной истощенности, оттолкнулся ладонями от мокрого песка и кое-как сдвинул свое окаменевшее тело к товарищам. Ветрин лежал на спине, уставившись в грозовое небо. Аскольд перегнулся через зеленый от водорослей покатый валун, уткнувшись носом в песок и в бессилии вытянув руки вдоль тела. Своей позой он напоминал зарывшегося в землю страуса. Дождь прекратился, но буря все еще неистовствовала. Вспышки молний время от времени освещали бегущие друг с другом наперегонки валы волн и туч. — Братва, вы как? – спросил Кузнецов. — Порядок, — отозвался Константин, но даже не попытался пошевелиться. — Викторыч, мы из-за тебя едва все не утонули, — пробурчал Аскольд. – Ты так и не научился нормально плавать. — Зря вы, парни, рисковали, — сказал Илья. – Надо было самим плыть к берегу. Я бы справился. А нет – так нет. Всем тонуть – это неправильно. — Не дождешься, — твердо возразил Ветрин. – Я лучше сам сдохну, чем позволю другу утонуть. Если речь, конечно, не идет о Разуме. – Он рассмеялся и слегка ткнул Аскольда в бок. – Владимирычу я бы еще к ногам привязал тяжелый камень, чтобы случайно не всплыл. — И поэтому, — хлюпая носом, заверил Аскольд, — я тоже никогда не бросаю друзей. Буду умирать – прихвачу вас всех с собой, чтобы не было скучно. Так и знайте! Илья перевернулся на спину и растянул рот в счастливой улыбке. Поддержка друзей стоила того, чтобы совершить этот кошмарный заплыв. Если потребуется, он готов совершать его вновь и вновь, захлебываясь, рискуя жизнью, лишь бы сохранить их дружбу. Илья только теперь по-настоящему осознал, как все последние годы ему не хватало его верных товарищей. Без крепкой, настоящей дружбы жизнь была пуста и бессмысленна. Однажды познав это чувство, ничто уже не могло заполнить той бездонной пустоты, царящей в душе, и унять горькую тоску на сердце от ее отсутствия. И вот сейчас все было как прежде. Илья закрыл глаза и с непередаваемым наслаждением втянул в легкие порцию живительного воздуха. — А знаете, о чем я сейчас думаю? — неожиданно поинтересовался Аскольд. — И о чем же? – недоверчиво спросил Константин. — На хрена мы все эти дни столько пили и курили?! — Ты еще скажи, что та акула спасла нам жизнь! — Вот именно. Я ее, парни, отныне просто обожаю! Дружный смех наполнил дикую бухту, окруженную скалами. — Может, немного поспим? – успокоившись, предложил Аскольд. Смех, похоже, отнял у Разумова последние остатки сил. Кузнецов понял, что Владимирыч все это время старался не показывать, насколько ему плохо. Впрочем, они все были настолько слабы, что едва могли шевелиться. — А как же Брониславыч и матросы? – спросил Константин. — Если мы смогли доплыть до острова, то они уж тем более, — с полной уверенностью заверил Илья. – В любом случае мы сейчас им не помощники. — В таком случае, в самом деле стоит немножко отдохнуть, — согласился Ветрин. — Угу, — промычал согласно Илья. Ровно через пять секунд, не сговариваясь, все трое как по команде провалились в глубокий сон. Когда они проснулись, от бури не осталось и следа. Белый солнечный блин палил нещадно; как и во все предыдущие дни их путешествия, небо заливала бесконечная лазурь, а мелкие барашки волн лениво перекатывались на циановой глади. Прошедшая ночь казалась неуместным бредовым сном. Константин лениво потянулся, разминая затекшие суставы. Он еще не полностью вырвался из объятий сна и пребывал в сонной полудреме. Что-то мягкое ткнулось ему в плечо, но Ветрин лишь отмахнулся: — Владимирыч, отвали. Не тыкайся в меня, как пчелы в Вини Пуха. — Вообще-то я лежу достаточно далеко от тебя, — сонно отозвался Аскольд в стороне. – Это, наверно, Кузнец шалит. — Что? – Кузнецов поднял голову и протер глаза. И так и застыл на месте. — Слышь, Кость, — шепотом вдруг попросил он, — не шевелись. — В смысле? — Рядом с тобой, кажется, тигр. — Че-го? — Здоровый полосатый тигр. У него огромные клыки, и с них капает слюна. По-моему, он голоден. Ветрин мгновенно распахнул глаза. Прямо над ним, закрывая собой небо, склонилась пушистая тигриная морда с золотыми глазищами, в которых лучился оценивающий добычу взгляд. — Анатолич, главное не шевелись, — подхватил взволнованным шепотом Аскольд. – А не то он оттяпает тебе голову. Ветрин и не думал шевелиться. Сказать, что его парализовало, — значит, не сказать ничего. — Парни, отгоните его от меня, а? – едва шевеля губами, попросил Костя. Тигр недобро оскалился. Хоть он и не был саблезубым, но его резцы показались Ветрину турецкими кинжалами. Зверь обнюхал волосы Константина, затем лицо, шею и туловище. На бедре тигр решил остановиться и смачно лизнул Костину ногу. Ветрин вздрогнул. — Братцы, сделайте же что-нибудь, — жалобно взмолился он, — иначе это животное оттяпает мне пол ляжки. Аскольд, находящийся дальше всех от тигра, осторожно приподнялся на локте и осмотрелся. Бухта острова Бурь, куда они приплыли, была совсем небольшой. Друзья, подобно жертвам кораблекрушения, провели ночь у самой береговой линии. Полумесяцем вокруг высились отвесные серые скалы, из расселин и трещин которых пробивались цепкие кустарники, устилая часть скального массива. Вершины скал упирались в самое небо. У их подножия расстилалась полоса буйной тропической растительности. Пляж был густо усеян камнями и выброшенными на берег ночным штормом обломками древесных стволов и веток. Неплохой толстый сук валялся в паре шагов от Аскольда. Разумов сделал знак Илье, указывая на сук, а затем на тигра. Кузнецов ответил кивком, без лишних слов догадавшись, какая помощь требуется другу. — Кис, кис, кис, — ласково позвал Илья. Зверь отвлекся от ноги Ветрина и обернулся на звук. Кузнецов медленно вставал. — Хорошая, хорошая киса, иди сюда. Тигр зарычал, показывая, что он вовсе никакая не хорошая киса, и мягко шагнул в сторону Ильи. Кузнецов больше не рискнул шутить с местным хозяином джунглей. Не меняя принятого положения, он перевел взгляд на Разумова. Аскольд, бесшумно поднявшись позади тигра, набрался решимости, глубоко вздохнул и сделал шаг к запримеченной палке. Ракушки под ногой предательски хрустнули. Тигр мотнул головой, распахнул пасть в еще большем оскале, сжался, подобрав лапы, готовый в любой момент прыгнуть. Аскольд похолодел. — Плохая киса, — вовремя среагировал Илья. – А ну-ка смотри на меня. Полосатый хищник грозно рыкнул. Кузнецов сразу же заткнулся, но Аскольду хватило представившейся возможности, чтобы ухватить сук, что он и не замедлил сделать. Разумов вцепился в кривую палку с острым косым сломом на конце, ощетинившись ею, как копьем, и решительно двинулся на тигра. — Анатолич, беги! – закричал он. Ветер не заставил себя упрашивать. Сглотнув застрявший в горле ком, Константин быстро перекатился на живот, подтянул под живот колени, оттолкнулся и вскочил, словно разжавшаяся пружина. Но как бы он ни был быстр, тигр оказался проворнее. Всего лишь одной лапой зверь с невообразимой легкостью отбил Аскольдову палку и ею же, выпустив когти, с ходу подцепил Ветрина за плавки. Тот пронзительно заорал, больше от страха, чем от боли, рванулся в обуявшей его панике и оставил лопнувшие с треском трусы в лапах хищника. Видя, как засверкали ягодицы Анатолича по направлению к ближайшей пальме, Илья с Аскольдом незамедлительно рванули вслед за ним. Тигр взревел, огретый брошенной в него палкой, отскочил и лишь затем бросился вдогонку. Парни, не помня себя от страха, практически с места взлетели на самую макушку дерева. Зубы тигра клацнули у их пяток, но зверь промахнулся. Каким-то чудом товарищам удалось остаться целыми и невредимыми, если, конечно, не считать плавок Константина. Отыгрываясь за неудачу, тигр у основания пальмы теперь рвал синие трусы Ветрина на лоскуты. — Гадский папа тигр! – Одной рукой крепко обхватив ствол, Константин другой почесывал оставленную на правом полушарии мягкого места полосатую метку. Хорошо, не глубокую. Ветрин обиженно плюнул сверху на дикую кошку, но ему этого показалось мало, и он потянулся за растущим поблизости кокосом. — Вот тебе за труселя, извращенец проклятый! – Костя метнул кокос в тигра. Кокос эффектно раскололся об корень, обнажив белоснежную мякоть, но так и не попал в цель. Тигр хлестанул себя хвостом по ребрам, задрал голову и прищурился. С соседних деревьев за происходящим наблюдали макаки. Обезьяны тут же начали дружно срывать кокосы, как это сделал только что Ветрин, и принялись, улюлюкая, кидать ими в непрошенных гостей. Друзья, сами того не ожидая, попали под настоящую канонаду. — Анатолич, ты решил нас оставить калеками? – взвыл Разумов. – Вечно от тебя одни неприятности! В самой неудобной позиции, спиной к нападавшим, Аскольд принял основной удар на себя. Втянув голову в плечи и пыхтя, как паровоз, он усиленно пытался перебраться на другую сторону ствола, но верные товарищи заняли все свободное место. Раз за разом в Разумова с гулкими шлепками прилетали новые и новые плоды. — Сс-уууки! – вопил Аскольд. – За что?! Обезьяны знали, за что. — Извини, брателло, — оправдывался Ветрин. – Я же не думал, что они будут на стороне этой котяры. — Ты вечно ничего не думаешь! – Аскольд матерился, как только мог. Он понял, что еще немного, и его задница превратится в один большой синяк. Кузнецов, не в силах сдержаться, заливался смехом. Эта сцена была достойна, чтобы о ней потом вспоминать и рассказывать другим. Ну и, несомненно, ради такого приключения уже стоило рождаться на свет. Жизнь была прекрасна. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… |
||||
 |
 |
 |
|
|
Дизайн Elite Games V5 beta.18 EGM Elite Games Manager v5.17 02.05.2010 |
|
