|
|
|
 |
Новости | Конференция | Чат | База данных | Творчество | Сообщество | О сайте | English |
|
Помощь сайту |
 |
 |
 |
 |
|
Когда они проснулись, от бури не осталось и следа. Белый солнечный блин палил нещадно; как и во все предыдущие дни их путешествия небо заливала бесконечная лазурь, а мелкие барашки волн лениво перекатывались на циановой глади. Прошедшая ночь казалась неуместным бредовым сном. Константин лениво потянулся, разминая затекшие суставы. Он еще не полностью вырвался из объятий сна и пребывал в сонной полудреме. Что-то мягкое ткнулось ему в плечо, но Ветрин лишь отмахнулся: — Владимирыч, отвали. Не тыкайся в меня, как пчелы в Вини Пуха. — Вообще-то я лежу достаточно далеко от тебя, — сонно отозвался Аскольд в стороне. – Это, наверно, Кузнец шалит. — Что? – Кузнецов поднял голову и протер глаза. И так и застыл на месте. — Слышь, Кость, — шепотом вдруг попросил он, — не шевелись. — В смысле? — Рядом с тобой, кажется, тигр. — Че-го? — Здоровый полосатый тигр. У него огромные клыки, и с них капает слюна. По-моему, он голоден. Ветрин мгновенно распахнул глаза. Прямо над ним, закрывая собой небо, склонилась пушистая тигриная морда с золотыми глазищами, в которых лучился оценивающий добычу взгляд. — Анатолич, главное не шевелись, — подхватил взволнованным шепотом Аскольд. – А не то он оттяпает тебе голову. Ветрин и не думал шевелиться. Сказать, что его парализовало, — значит, не сказать ничего. — Парни, отгоните его от меня, а? – едва шевеля губами, попросил Костя. Тигр недобро оскалился. Хоть он и не был саблезубым, но его резцы показались Ветрину турецкими кинжалами. Зверь обнюхал волосы Константина, затем лицо, шею и туловище. На бедре тигр решил остановиться и смачно лизнул Костину ногу. Ветрин вздрогнул. — Братцы, сделайте же что-нибудь, — жалобно взмолился он, — иначе это животное оттяпает мне пол ляжки. Аскольд, находящийся дальше всех от тигра, осторожно приподнялся на локте и осмотрелся. Бухта Острова бурь, куда они приплыли, была совсем небольшой. Друзья, подобно жертвам кораблекрушения, провели ночь у самой береговой линии. Полумесяцем вокруг высились отвесные серые скалы, из расселин и трещин которых пробивались цепкие кустарники, устилая часть скального массива. Вершины скал упирались в самое небо. У их подножия расстилалась полоса буйной тропической растительности. Пляж был густо усеян камнями и выброшенными на берег ночным штормом обломками древесных стволов и веток. Неплохой толстый сук валялся в паре шагов от Аскольда. Разумов сделал знак Илье, указывая на сук, а затем на тигра. Кузнецов ответил кивком, без лишних слов догадавшись, какая помощь требуется другу. — Кис, кис, кис, — ласково позвал Илья. Зверь отвлекся от ноги Ветрина и обернулся на звук. Кузнецов медленно вставал. — Хорошая, хорошая киса, иди сюда. Тигр зарычал, показывая, что он вовсе никакая не хорошая киса, и мягко шагнул в сторону Ильи. Кузнецов больше не рискнул шутить с местным хозяином джунглей. Не меняя принятого положения, он перевел взгляд на Разумова. Аскольд, бесшумно поднявшись позади тигра, набрался решимости, глубоко вздохнул и сделал шаг к запримеченной палке. Ракушки под ногой предательски хрустнули. Тигр мотнул головой, распахнул пасть в еще большем оскале, сжался, подобрав лапы, готовый в любой момент прыгнуть. Аскольд похолодел. — Плохая киса, — вовремя среагировал Илья. – А ну-ка смотри на меня. Полосатый хищник грозно рыкнул. Кузнецов сразу же заткнулся, но Аскольду хватило представившейся возможности, чтобы ухватить сук, что он и не замедлил сделать. Разумов вцепился в кривую палку с острым косым сломом на конце, ощетинившись ею, как копьем, и решительно двинулся на тигра. — Анатолич, беги! – закричал он. Ветер не заставил себя упрашивать. Сглотнув застрявший в горле ком, Константин быстро перекатился на живот, подтянул под себя колени, оттолкнулся и вскочил, словно разжавшаяся пружина. Но как бы он ни был быстр, тигр оказался проворнее. Всего лишь одной лапой зверь с невообразимой легкостью отбил Аскольдову палку и ею же, выпустив когти, с ходу подцепил Ветрина за плавки. Тот пронзительно заорал, больше от страха, чем от боли, рванулся в обуявшей его панике и оставил лопнувшие с треском трусы в лапах хищника. Видя, как засверкали ягодицы Анатолича по направлению к ближайшей пальме, Илья с Аскольдом незамедлительно рванули вслед за ним. Тигр взревел, огретый брошенной в него палкой, отскочил и лишь затем бросился вдогонку. Парни, не помня себя от страха, практически с места взлетели на самую макушку дерева. Зубы тигра клацнули у их пяток, но зверь промахнулся. Каким-то чудом товарищам удалось остаться целыми и невредимыми, если, конечно, не считать плавок Константина. Отыгрываясь за неудачу, тигр у основания пальмы теперь рвал синие трусы Ветрина на лоскуты. — Гадский папа тигр! – Одной рукой крепко обхватив ствол, Константин другой почесывал оставленную на правом полушарии мягкого места полосатую метку. Хорошо, не глубокую. Ветрин обиженно плюнул сверху на дикую кошку, но ему этого показалось мало, и он потянулся за растущим поблизости кокосом. — Вот тебе за труселя, извращенец проклятый! – Костя метнул кокос в тигра. Кокос эффектно раскололся об корень, обнажив белоснежную мякоть, но так и не попал в цель. Тигр хлестанул себя хвостом по ребрам, задрал голову и прищурился. С соседних деревьев за происходящим наблюдали макаки. Обезьяны тут же начали дружно срывать кокосы, как это сделал только что Ветрин, и принялись, улюлюкая, кидать ими в непрошенных гостей. Друзья, сами того не ожидая, попали под настоящую канонаду. — Анатолич, ты решил нас оставить калеками? – взвыл Разумов. – Вечно от тебя одни неприятности! В самой неудобной позиции, спиной к нападавшим, Аскольд принял основной удар на себя. Втянув голову в плечи и пыхтя, как паровоз, он усиленно пытался перебраться на другую сторону ствола, но верные товарищи заняли все свободное место. Раз за разом в Разумова с гулкими шлепками прилетали новые и новые плоды. — Сс-уууки! – вопил Аскольд. – За что?! Обезьяны знали, за что. — Извини, брателло, — оправдывался Ветрин. – Я же не думал, что они будут на стороне этой котяры. — Ты вечно ничего не думаешь! – Аскольд матерился, как только мог. Он понял, что еще немного, и его задница превратится в один большой синяк. Кузнецов, не в силах сдержаться, заливался смехом. Эта сцена была достойна, чтобы о ней потом вспоминать и рассказывать другим. Ну и, несомненно, ради такого приключения уже стоило рождаться на свет. Жизнь была прекрасна. — Анатолич, спускайся первым! — Почему, как что, так сразу Анатолич?! Пусть вон Кузнец первым слазит – он у нас спортсмен. — Потому что у нас с Викторычем пока еще есть, что терять, а тебе уже нечего. Ты и так голый. — Фиг с два я слезу. Пока точно не буду знать, что эта сволочь ушла, а не подкарауливает за соседним кустом, останусь здесь. — Да ушла, ушла! — Вот и спустись сам, проверь, раз такой смелый. — Черт с тобой, золотая рыбка. Аскольд Разумов, вытянув шею, внимательно вгляделся в пространство под пальмой. За ровной пустой площадкой у основания дерева начинались густые кроны тропических кустарников, сквозь которые было ничего не разобрать. Но ни один куст, как он ни всматривался, подозрительно не шевельнулся. Тигр, утомленный ожиданием, оставил их в поисках лучшей добычи, и даже обезьяны, наигравшись, сбежали вглубь острова. Тогда Аскольд несколько раз усиленно выдохнул, набравшись храбрости, спустился до середины ствола, а затем спрыгнул вниз. В любую секунду он готов был в случае опасности снова кинуться на пальму, но вокруг царила тишина. Лишь из глубины острова раздавались приглушенные странные звуки, да треск попугаев. — Чисто. – Он махнул друзьям. Через минуту все трое стояли на земле. — И что же нам теперь делать? – поинтересовался Ветрин. — Исследовать остров, — невозмутимо ответил Кузнецов. — Голышом мне это делать не очень-то уютно, — подосадовал Константин. — Не переживай, — ободрил его Илья, — мы тебя оденем в лучших традициях папуасов. Юбка из листьев придется тебе к лицу. — А набедренную повязку из тигриной шкуры завоюешь в следующем бою, — ухмыльнулся Аскольд. Ветрин пропустил колкость мимо ушей, прищурил левый глаз и, скривившись, кивнул: — В таком случае вы тоже напялите такие же юбки. Как в старые добрые времена – оденемся по-братски, в одинаковое. — Что ж, не вопрос, — не стал спорить Илья. – По-братски, так по-братски! Заделаемся аборигенами. — Это даже забавно, — согласился Аскольд. Кузнецов указал на росшие неподалеку кусты с длинными и прочными стеблями, усеянными розовыми цветами с терпким запахом. — Смотрите, думаю, те листья вполне подойдут. — А чем ты их будешь скреплять? — На это тут более чем достаточно виноградных лоз и прочих вьющихся растений. Посмотрите, они оплетают большинство деревьев. Доверьтесь мне, сейчас я покажу, как это делается. Ни Аскольд, ни Константин не сомневались в способностях Кузнеца. Викторыч всю жизнь был неисправимым романтиком и увлекался разной ерундой, в том числе конструированием всевозможных вещей из прочитанных фантастических книг. Это было все что угодно: от лазерного меча до скафандра или даже летающей тарелки. Зачастую его эксперименты заканчивались веселыми катастрофами, но Илья никогда не расстраивался по поводу неудавшегося проекта, а сразу брался за следующий. Друзья же относились к его причудам, как это обычно делают родители с детьми: играется, и пусть себе, лишь бы дитя не плакало. Таким образом Кузнецов с помощью товарищей быстро нарвал необходимое на три юбки количество листьев и срезал острым камнем прочную лозу. Искусно проделав специально подобранной палочкой в верхней части листьев небольшие отверстия, он, как бусы на нитку, нанизал подготовленный материал на лозу, а затем, замерив на Ветре размер его талии, обрубил лишнюю часть лозы, а концы грамотно связал узлом. То же самое он проделал еще два раза, сняв размеры с себя и Аскольда. — Очень даже ничего, — похвалил Ветрин, разглядывая себя в новой одежде. – Правда, чувствую себя, как баба. — Ты очень сексуален, детка, — рассмеялся Разумов. — Тебе тоже идет, — парировал Константин. – Когда тебя увидят пираты, они тут же поменяют ориентацию. — Ну, ну, ну! Полегче. – Аскольд протестующее качнул перед носом Кости пальцем. — Чего полегче? Если пираты нас схватят в таком виде, я не поручусь, что в их шайке не найдется пары-тройки геев. И тогда вместо того, чтобы сразу нас прикончить… — Стоп, — резко прервал его Разумов. – Я знаю, как нам избежать данной проблемы. Не один Викторыч у нас в команде творческая личность. Сейчас я превращу вас в настоящих диких мужиков. Следуйте за мной. Кузнецов и Ветрин недоверчиво хмыкнули, но последовали за Разумовым с пробудившимся интересом. Когда тот что-либо придумывал, это всегда было оригинально и, что самое главное, до колики смешно. Такие разные по характерам, они втроем прекрасно дополняли друг друга, и в этом была их сила. Аскольд долго, со свойственным ему сопением, копался в зарослях местных кактусообразных растений с мясистыми листьями. Он зачем-то обрывал стебли посередине, предварительно избавившись от торчащих в разные стороны иголок, сминал, нюхал и всматривался в срез. Друзья лишь молча наблюдали. Спустя минут пятнадцать усердных поисков, Разумов издал удовлетворенное «есть!» Он выбрался из зарослей, с сияющей улыбкой на лице подошел к Константину и голосом, не терпящим возражений, произнес: — Вытяни руку. Ветрин послушно протянул руку раскрытой ладонью вверх. Аскольд коснулся ее куском извлеченной из кактуса мякоти и провел по предплечью полосу. Получилась линия темно-зеленого цвета. Ветрин тут же рефлекторно попробовал стереть ее, но это вышло у него далеко не сразу. Сок растения оказался неплохой, довольно устойчивой краской. — Спасибо старику Кастанеде, что увлек меня изучением кактусов, — похвалился Аскольд. – Теперь я могу разрисовать вас так, что мать родная не узнает. А все извращенцы на этом острове будут прятаться по кустам, лишь бы не встречаться с ужасными смертоносными варварами, которых я из вас сейчас сделаю. — Владимирыч, ты как всегда неповторим, — с улыбкой произнес Константин. – Разрисуй меня пострашнее. — Не сомневайся. Ты будешь круче Шварценеггера в «Хищнике». А теперь не шевелись. И он принялся малевать на лице и теле Ветрина различные полосы. Кузнецов не мог оставаться безучастным, его творческая натура тут же заставила его включиться в процесс, и он к Аскольдовым линиям присовокупил замысловатые пентаграммы и иероглифы. Вскоре Константин стал выглядеть настоящим дикарем из приключенческих романов, словно он решил выйти на тропу войны и для этого привел себя в соответствующий грозный вид. Результат оказался настолько впечатляющим и удачным, что Аскольд и Илья ни на миг не колебались с решением быть разрисованными самим. Вслед за Ветриным они позволили произвести над собой ритуал превращения в боевых варваров, и вот уже необыкновенная троица, вооружившись валявшимися у побережья палками, была полностью готова к исследованию таинственного острова Ист-айленд. — Ну что, вперед? – спросил Кузнецов, не похожий сам на себя. — Вперед! – подтвердил преобразившийся в нечто жуткое Ветрин. — Надеюсь, у Брониславыча не случится разрыва сердца, когда мы его найдем, — добавил основательно позеленевший Разумов. Он закинул дубину на плечо, грозно оскалился и первым шагнул в заросли. Они шли по протоптанной непонятно кем тропе: то ли людьми, то ли крупными животными. Ветви деревьев с обеих сторон склонялись, отягощенные опутывающими их лианами. Сильная влажность и жара оставались неизменными спутниками даже здесь. — Смотрите, птица! – Аскольд указал вперед. Сбоку от тропы в самом деле что-то клевала в траве большая белая птица с длинной шеей. Впрочем, грудь у нее была коричневой, а под глазами выделялись желтые пятна. Цепкие кожистые лапы можно было сравнить с куриными, а голова с золотистым начесом напоминала голову гигантского попугая. — Это морской гриф, — сказал с видом знатока Илья. — Гри-иф, — смакуя звучное слово, повторил Разумов. – Сейчас я буду охотиться на грифов! — Как в компьютерных играх, – улыбнулся Константин, – решил зарабатывать очки опыта? Вот бы удивились твои сотрудники, увидь они своего босса в эту минуту. — Точно, — подтвердил Илья. – Жаль, нет фотоаппарата. Я бы выложил в Интернет отличную фотосессию. — Смотрите и учитесь! – только и ответил Аскольд. Разумов взмахнул палкой и, издав индейский клич в виде протяжного «у-у-ууу…», прерываемого хлопающей по губам ладонью, побежал на ничего не подозревающую птицу. Когда же он оказался рядом с грифом и обрушил на него свое оружие, тот ловко отпрыгнул в сторону. Через мгновение длинный широкий клюв тюкнул Разумова в живот, да так, что у Аскольда перехватило дыхание и помутилось в глазах. Все произошло так быстро, что друзья, наблюдающие за происходящим, не сразу осознали, что роли охотника и жертвы неожиданно переменились. Гриф явно оказался более серьезным противником. Аскольд, превозмогая боль, описал дубиной размашистый полукруг, но пернатая тварь поднырнула под палку и снова клюнула его, на этот раз в грудь. Разумов раскинул руки и завалился в траву, прямо на липкие, мокрые кишки какого-то животного, что до этого клевала птица. Кроны деревьев над головой закружились в хороводе. Аскольд в ужасе подумал, что сейчас гриф выклюет ему глаза. Но хитрая бестия оказалась куда мстительнее, чем он мог предположить. Распахнув крылья и несколько раз хлопнув ими по воздуху, гриф издал резкий крик, на который тут же начали слетаться его сородичи. Аскольд закричал, отчаянно пытаясь подняться на ноги. И ему это почти удалось, если бы не предательский удар в район коленного сгиба. Разумов снова растянулся на земле, и почувствовал, как на него со всех сторон обрушиваются болезненные удары. Недавние попадания кокосов беснующихся обезьян показались Разумову сущей ерундой по сравнению с этой адской болью. Аскольд принялся кататься по земле, выпустив палку и закрыв голову руками. За что же ему такое наказание, думал он. Просто проклятие какое-то! К счастью, на выручку наконец-то подоспели друзья. Взмахами палок и яростным ором они заставили птиц отступить, после чего, подхватив Аскольда под руки, водрузили его в вертикальное положение. Став спина к спине, они втроем начали отмахиваться от десятка окруживших их длинношеих тварей. — Ну что, заработал очки опыта, герой несчастный? – ехидно поинтересовался Константин, огрев ближайшую наступающую птицу по голове и заставив ее тем самым отступить. – А еще говорил, что от меня одни неприятности! Аскольд лишь тяжело вздохнул в ответ. Наполняя воздух птичьими перьями, друзья усиленно пытались вырваться из окружения, и благодаря тому, что они были вместе, постепенно им это удавалось. Когда же в кольце озлобленных грифов образовался просвет, парни предприняли самое верное в сложившейся ситуации решение — резво бросились наутек. Преследовали ли их грифы или нет, они так и не узнали, потому что, когда, задохнувшись от сумасшедшего бега, они остановились передохнуть, позади никого уже не оказалось. Тропа была пуста, а вокруг царила глубокая тишина. Джунгли закончились; перед тремя исследователями вырастала гигантская базальтовая стена, рассеченная надвое, словно топором титана, узкой прямой расселиной. Протоптанная кем-то дорога взбегала на каменистую горную гряду и уводила вглубь каньона. — Пещера, — мрачно сказал Ветрин. Стены каньона окончательно сомкнулись спустя несколько часов их упорного подъема по камням и осыпям щебня. Вперед вело лишь зияющее пугающей чернотой отверстие. — Не нравится мне все это, — заметил Разумов. — Другого пути все равно нет, — пожал плечами Кузнецов. – Не возвращаться же нам назад. — Кто знает, какие еще там твари обитают. — Аскольд, изрядно покрытый синяками и кровоподтеками, подозрительно всматривался в темноту. – А вдруг там змеи или логово тигров? — Лучше об этом не думать, — чувствуя, как волосы на голове невольно встают дыбом, сказал Константин. – Возвращаться в самом деле как-то неохота. — Предлагаю войти внутрь и, привыкнув к темноте, попытаться что-нибудь рассмотреть, — предложил Илья. – По крайней мере, если пещеру населяют какие-нибудь крупные звери, мы сразу же почувствуем запах. Если, опять же, пещера покажется подозрительной, углубляться не станем, а повернем назад. На том и порешили. Кузнецову на этот раз без вариантов пришлось возглавить процессию как самому ответственному в их тройке. Илья не спорил; он выставил перед собой палку – хоть ненадежную, но защиту — и смело нырнул в непроглядную тьму. Вскоре им пришлось убедиться, что внутри каменной каверны все оказалось не так страшно, как выглядело снаружи. Друзья, по всей видимости, почти достигли скального плато, потому что хоть и на основательной высоте, но в сводах пещеры тут и там имелись отверстия, через которые внутрь проникал рассеянный солнечный свет. Этого освещения было вполне достаточно, чтобы царящую у входа тьму разбавить серыми тонами, позволявшими рассмотреть путь впереди и убедиться в отсутствии притаившихся хищников и клубящихся змей. Во многих местах чернота все же оставалась плотной, и было невозможно определить, какой неведомый сюрприз она в себе скрывает, но это уже не настолько пугало, как если бы им пришлось углубляться в совершенно темный, непроглядный лаз. Парни двинулись по центру каверны, похожей на туннель, шириной метров в пятнадцать и такой же высотой и тянущийся на километры. Их путь теперь представлял собой подъемы и спуски по нагромождению базальтовых глыб. Они то и дело огибали и протискивались через заросли сталагмитов, шпилями стоявших в этом подземном царстве подобно окаменевшему лесу. Время от времени попадались участки, где они вынуждены были перепрыгивать через глубокие трещины. К счастью, каким-то шестым чувством Кузнецов, ведший их за собой, угадывал каждый следующий провал, даже основательно скрытый в темноте. Примерно через час продвижения сквозь подземелье, Константин категорично повалился на покатый камень. — Бросьте меня здесь, — заявил он друзьям. – Сил больше нет. Илья, прищурившись, уставился на товарища понимающим взглядом своих голубых глаз, но ничего не сказал, а просто уселся рядом. — Мне куда хуже, чем тебе, — заверил запыхавшийся Аскольд, опершись о дубину. – Но надо идти, потому что иначе совсем стемнеет, и нам каюк. Или ты предпочитаешь, чтобы тебя сожрали ночные твари? — Да, предпочитаю. — Неужели? — Бывают обстоятельства, когда заслуживаешь быть сожранным, потому что вместо силы в твоих мышцах одни наркотики, а в крови – убийственный алкоголь. — Так надо их выгнать в движении! — Поздно думать о спорте, когда здоровье напрочь посажено. Я сегодня больше не сдвинусь с места, так и знайте! Разумов побледнел. Кузнецов молчал. — Пожалуйста, — продолжил Константин, — если хотите, можете остаться тут вместе со мной, вы имеете на это полное право, вы же мои друзья. Разумов изумленно взглянул на Ветрина; тот, сделав над собой усилие, повернул голову и подмигнул ему. — Послушай, дружище, — сказал Аскольд, — если ты хочешь, чтобы я хорошенько вздул тебя, предупреждаю, я это сделаю ради твоего же блага. Убить друга собственными руками, спасая его от безумия и участи быть разорванным пещерными монстрами, это благое дело. Ты даже не представляешь, как мне хреново. Уверен, что в десять раз хуже, чем тебе. За последние часы я уже молча ненавижу Кузнеца за то, что вовлек нас в эту идиотскую авантюру, что вместо девочек и развлечений – повсюду какие-то пираты и дикие звери. Но еще больше, как и ты, я отныне ненавижу спиртное и дурь. Надо было в самом деле раньше браться за голову. Если припомнить, от них у меня, как и от тебя, одни проблемы, постоянное сбивание с поставленных целей да загубленные карьеры. Может быть, поддерживая здоровый образ жизни, из меня получился бы отличный боевой маг, и я мог бы сейчас не напрягаясь справиться с любым монстром. А теперь вот приходится довольствоваться малым – дубиной отхлестать тупого друга-слабака. — Владимирыч, — ответил Ветрин, серый от усталости, как окружающие стены, — предупреждаю тебя, что если я успею очухаться, то сам отмолочу тебя так, что морские грифы и макаки позавидуют, а пираты при виде невиданной жестокости моментально уверуют в бога, лишь бы их не коснулась моя карающая рука. И еще. Чем виноват Викторыч? Тем, что мы дружно захотели посмотреть на этот чертов Остров бурь? Или тем, что натравил на тебя грифов? — Да! Это все его вина, – воскликнул Аскольд. – Он еще больший негодяй, чем ты! Давай вставай, изобьем его вместе, а потом я примусь за тебя. — Боюсь, даже при максимуме сил нам вдвоем с ним не справиться. — Тогда будем действовать как обычно – возьмем хитростью. Главное, этого слона сперва повалить, а дальше – дело техники. Кузнецов с интересом слушал их шутливую перепалку, одновременно изучая окружающее пространство. Неожиданно он резко вскинул руку и вскрикнул: — Тихо! Встревоженные, Аскольд и Константин тут же замолкли. Стало слышно, как где-то далеко капает, разбиваясь о камни, вода. — Посмотрите, вон там. Друзья уставились по направлению вытянутой руки Ильи, в ту сторону, откуда недавно пришли. На что указывал Кузнецов, долго искать не пришлось. Аскольд, похолодев, с расширившимися от ужаса глазами уставился на горящие желтым огнем точки в темноте. Константин сразу же вскочил, его усталость как ветром сдуло. — Что э-это? – заикаясь, прошептал Разумов. Со стороны движущихся желтых кругов, размером с пятак, донесся глухой злобный рык, переходящий то в шипение, то в леденящее душу завывание. Что бы там ни было в этой неразличимой мгле, скрывавшей как минимум дюжину невидимых животных, но это что-то не могло нести им ничего, кроме неприятностей. — Нечто явно настроенное крайне враждебно, — тихо ответил застывший Илья. – И их там много. Очень много! — Неужели, опять? – взмолился Ветрин. — Не опять, а снова, — стальным голосом сказал Илья. – Они приближаются. — И они просто огромные! – Аскольд почувствовал, что волосы на его голове шевелятся, а полученные раны начинают пронзительно саднить. — Чего же мы ждем, братцы? Скорее бежим! – заорал Константин с перехлестнувшей через край паникой в голосе. И они в который раз за сегодняшний день побежали. У Ветрина, к его собственному удивлению, впервые в жизни открылось второе дыхание. Видя, что друзья последовали его примеру и бегут следом, он припустил наутек с такой скоростью, какой бы позавидовали и опытные бегуны. А ведь здесь была не какая-нибудь ровная беговая дорожка, а настоящая пещера, заваленная на всем протяжении грудой вздымающихся горами камней! Ветрин этого уже не замечал. Он бежал, практически летел, преодолевая препятствия, легко, грациозно, как горный сайгак, и останавливался лишь затем, чтобы проверить, следуют ли за ним товарищи. Как ни странно, но Аскольд, хоть и отчаянно задыхающийся, бежал вторым, отставая от Константина на десяток метров, а вот Илья со своим здоровьем почему-то едва поспевал за ними обоими. Нелегкие дни плавания губительно сказались на его организме. — Ну быстрее же! – прикрикнул Ветрин. Он почувствовал укол совести за то, что настоял, чтобы Кузнец пил и курил вместе с ними. Если Викторыча догонят и растерзают их неведомые преследователи, он себе не простит этого никогда. Ветрин всмотрелся туда, где предположительно должны были находиться охотящиеся на них твари, но не увидел ничего: среди груд камней и изломов стен ничто не двигалось, желтых огней больше не было. Константин знал, что это еще ни о чем не говорит. И он оказался прав — новое оглушительное завывание вперемежку с шипением потрясло своды – и о, ужас! – настолько близко, но главное со стороны, где они этого даже не ожидали. Твари обошли их сбоку! Почему-то нападения не последовало. Чем это было вызвано, они так и не поняли. То ли невидимые звери загоняли их в ловушку, то ли были не настолько смелы, чтобы напасть в открытую, и дожидались, пока жертвы от страха сами свернут себе шеи на преграждающих путь камнях. Как бы то ни было, парни продолжали бежать вперед во тьму. Казалось, они движутся по подземной анфиладе уже несколько часов, хотя прекрасно понимали, что прошло от силы минут пятнадцать. Каменные своды туннеля начали понижаться, пространство между стенами заметно сузилось, и сделалось очень влажно. Со стен повсюду сочилась вода, а камни под ногами приобрели опасную скользкость. Ветрин снова подумал о ловушке, в которую их грамотно загоняют. Не закончится ли пещера глухим тупиком? Было бы слишком глупо и обидно умереть вот так, в темной вонючей дыре, где никто и никогда не найдет твоих останков. Проход пошел вниз. Константин окинул взглядом путь впереди и тут же поскользнулся, пораженный страшным совпадением. Он рухнул на колени, выставив ладони, и ободрался в кровь. Каверна заканчивалась подземным озером. Это была небольшая каменная чаша, заполненная водой, окруженная полукольцом блестящих от влаги вертикальных стен. Из черной неподвижной глади торчали зубцы высоких камней, похожие на зубы дракона. Далеко вверху сквозь рваные отверстия в базальтовом потолке солнечные лучи золотили их острые макушки. Дальнейшего пути не было. Аскольд и Илья помогли Косте встать, при этом нервно оглядываясь назад. Никаких признаков погони никто из них так и не заметил, однако спешить местным тварям смысла уже не имело: они и так провели загон добычи профессионально. Кузнецов прислушался к шуму воды. — Что теперь, Викторыч? – спросил Аскольд с верой в сильный интеллект друга. — Мне кажется, что дальняя стена в конце озера должна иметь дальнейший проход. Слышите шум? Там, похоже, водопад. — Если там и есть проход, то он находится под водой! – воскликнул Константин. — Вот именно. Если хотим выжить, нам придется нырять. Идите за мной. И Кузнецов, подавая пример, повел друзей прямо в озеро. Они вошли в воду по пояс, но плыть им не пришлось: дно подземной заводи устилали валуны, по которым вполне удобно можно было продвигаться вперед. Илья шел уверенно, ощупывая камни под ногами, и выбирал наиболее безопасные и плоские из них. Добравшись до дальней стены, откуда слышался шум бурлящего потока, он набрал в легкие воздуха, задержал дыхание и опустился на дно. Вода была прозрачная и лишь слегка прохладная — настолько сильно прогрелась даже здесь, под землей. Илья провел рукой по базальту и сразу же нащупал кромку дыры в стене. Отверстие, судя по проведенному исследованию, оказалось достаточно большим, чтобы в него мог протиснуться человек. — Ну что? – поинтересовались одновременно друзья, когда Кузнецов с шумом вынырнул. — Есть проход, — подтвердил Илья. – Непонятно, какой толщины эта стена, но за ней явно находится очередная пещера. Это наш шанс. Ветрин шагнул к стене и лично ощупал обнаруженное Кузнецом отверстие. Аскольд все еще судорожно осматривал пространство позади в поисках затаившихся хищников. — Кто поплывет первым? – спросил он, не поворачивая головы. — Хороший вопрос. – Константин хмыкнул. – Учитывая, что там может оказаться все что угодно: тупик, сужающиеся стены, обрыв… — Медлить нельзя, — напомнил Илья, — скрывающиеся в темноте твари могут набраться храбрости и напасть в любую минуту. — Предлагаю на «Камень, ножницы, бумагу», — серьезно сказал Аскольд. Парни с радостным восхищением уставились на товарища. Страх и паника на время уступили место удивлению от неожиданного предложения. — Владимирыч, это что… как в детстве что ли?! – воскликнул Константин. – Три взрослых мужика под землей, окруженные дикими тварями, выбирают претендента отправиться в подводную могилу с помощью детской игры? Аскольд пожал плечами: — Почему бы и нет. Можно и спички тянуть, но их все равно нет. — Я «за», — сказал Илья, быстро оценив прелесть ситуации, и, не колеблясь, первым вытянул руку, зажатую в кулак. Константин посмотрел, как вслед за Кузнецом свой кулак выставил Аскольд, восторженно крякнул и тоже поднял руку. — Камень, ножницы, бумага, — принялся считать Разумов, — раз, два, три! Гулкое эхо разнесло слова незатейливой игры по каверне. На счет «три» друзья по правилам игры показали символ одного из трех выбранных предметов. Илья показал бумагу, Константин ножницы, а Аскольд – камень. — Ничья, — подвел итог Разумов. – Еще раз. Ветрин отер испарину со лба. Его глаза азартно блестели. — Только давайте быстрее. А то доиграемся. — А ты еще раз выкинь ножницы, и на этом игра закончится. — Если обещаешь показать бумагу, выкину. — Обещаю. — Врешь. — А ты проверь. — Черта с два. Считай, не выделывайся, пока не сожрали. Все равно, Владимирыч, в эту задницу протискиваться тебе. Я это чувствую. — Лучше о своей заднице позаботься. Чувствует он! Они повторили процесс, в результате чего Илья показал ножницы, а Аскольд и Константин – камни. — Камень тупит ножницы, — заявил Аскольд так, будто Кузнецов этого не знал. – Викторыч, ты проиграл. Илья развел руками: он не собирался оспаривать собственное поражение. Его лицо выражало лишь решимость, на нем не было и тени страха. — Значит, так распорядилась судьба, — сказал он. – Мне и плыть. Ждите меня, если все в порядке, я крикну с той стороны. Если же ничего не услышите, или спустя двадцать минут я не вернусь, постарайтесь выбраться без меня другим путем. Ветрин положил Кузнецову руку на плечо и пристально посмотрел в глаза. Отчего-то сильное волнение вдруг заставило его сердце биться быстрее. Некое недоброе предчувствие охватило Константина. Илья молча улыбался. Костя прищурился, принимая в голове непростое для себя решение. Он понимал, что судьба сделала неверный выбор в сторону Викторыча с его крупной фигурой и хреновым умением плавать. Шутки-шутками, но это был его друг. — Вот что, — наконец сказал он, — ни фига ты не поплывешь первым. Поплыву я. Потому что я самый худой из нас троих, самый верткий, лучше всех плаваю, и у меня, как ни у кого больше шансов справиться с неожиданностями под водой. Как минимум, не застряну, если что. — Я проиграл, мне и плыть, — возразил Илья. — Нет, — обрезал Ветрин, — к черту дурацкую игру. Мы должны беречь друг друга. Не говоря больше ни слова, он отстранил Викторыча, сделал три быстрых выдоха-вдоха и, пока его не начали переубеждать, ушел под воду. — И он еще прикидывался обессиленным! – вслед расходящимся кругам на воде возмущенно заявил Аскольд. – Вот шельмец! — Точно, — подтвердил Илья. – Старый добрый Ветер в своем репертуаре. У него легкие, небось, давно ослабли, плюс усталость, а все равно не побоялся, рискнул. Как думаешь, справится? Разумов озабоченно уставился на Кузнеца. Видимо, до него только сейчас дошло, что Анатолич уж не тот, что прежде. — Предлагаешь не ждать? Думаешь, лучше сразу нырнуть за ним? – забеспокоился он. – Викторыч, зачем мы его отпустили, а вдруг захлебнется? Я ж его тогда придурка убью! Кузнецов не успел ответить: с противоположной стороны скальной стены раздался приглушенный, но вполне отчетливый мат. Так обычно пловцы выражают восторг, набрав в легкие живительного воздуха после выныривания. Илья и Аскольд напряженно прислушались. — Все отлично, — донеслось из-за стены. – Проход есть! Илья и Аскольд облегченно выдохнули. Спустя короткую паузу новый возглас Ветрина заставил их от неожиданности вздрогнуть: — И здесь, парни, ТАКОЕ!.. С ума сойти! Огромные серые глыбы, истертые за тысячи лет, слагали древнюю пирамиду, упирающуюся в высокий свод пещеры. Кузнецов и Разумов, протирая глаза после погружения, благоговейно уставились на открывшуюся им картину. Солнечный свет сквозь дыры в своде выхватывал из темноты часть невероятного сооружения, частично утопленного в базальтовой стене. — Вот это да! – громко прошептал Аскольд. – Невероятно! — Кто бы мог подумать, — присвистнул Илья. С покатого уступа, где сейчас стояли друзья, с шумом ниспадал двухметровый водопад. За ним раскинулось озеро, аналогичное тому, через которое они приплыли. Пирамида стояла в паре метрах за береговой линией. Позади нее пещера смыкалась глухой черной толщей базальта. Убедившись, что все целы и невредимы, Илья подал друзьям знак рукой и спустился с уступа в районе его стыка со стеной. Константин и Аскольд последовали мудрому примеру. Второе озеро они преодолевали более осторожно и куда медленнее первого. По колено в воде, выбирая путь по скользким камням, они уже не боялись, что позади выскочат неизвестные твари. Вряд ли обитатели местных подземелий, какими бы животными они ни являлись, способны найти путь под водой. Зато поскользнуться и пораниться об острые осколки, когда силы у всех троих основательно истощились, а нервы измотались, теперь особенно не улыбалось. Рассмотрев в воде удобный камень, Кузнецов перепрыгнул на него и с облегчением осознал, что озеро преодолено успешно. Он протянул руку Ветру, а тот в свою очередь подстраховал Разума. Владимирыч выпрыгнул на берег, повалился на колени и воздел руки пирамиде. — Настоящая гробница! И я первый, мать вашу, ее расхититель! Константин, в отличие от Владимирыча, никогда не интересовался археологией и уже ни о чем не думал, кроме собственной усталости. Ему требовались неимоверные усилия, чтобы просто переставлять ноги. Больше всего на свете Ветрину хотелось лечь куда угодно, пусть даже прямо в озеро. Но это было до слов Разумова. Озарение вдруг вспышкой ворвалось в утомленный мозг со словами друга. — Там чего, — задыхаясь, воскликнул он, — могут быть сокровища?! — Клянусь буферами Лары Крофт, нас ждут груды золота и драгоценных камней, упрятанные здесь вместе с забальзамированным фараоном! Черт возьми, никогда бы не подумал, что это может со мной произойти! Я в шоке, братья, я просто в шоке! Ветрин подскочил к Аскольду, потрясая палкой. При упоминании о наживе у Константина моментально открылись как минимум три новых дыхания одновременно. Илья позади них хмыкнул. Больше всего он опасался, чтобы друзья не наделали глупостей. — Кузнец, не беспокойся. Ожившую мумию фараона мы там вряд ли встретим, — заверил Аскольд. — Это тебе не компьютерная игра в конце концов. А вот увидеть то, что не видел ни один человеческий глаз на протяжении тысячелетий, – это я тебе гарантирую. Ну же, идем! — Владимирыч, остынь. Ты мне друг. А с другом я полезу хоть в гей-клуб, хоть в сердце оргии оживших мертвецов. Как будем выпутываться из ситуации, вопрос второй. Главное, будь осторожней и помни, что каждый из нас в ответе за прикрытие задницы товарища. Только так у нас есть шанс уцелеть. — Викторыч, ты безусловно прав. Мы будем осторожны как никогда… Вот ведь подарок, так подарок! Нет, мне это точно снится. Фэнтези, блин, какое-то… — Придумать бы еще, как все эти груды сокровищ унести с собой. – Глаза Ветрина застлала алчная дымка. Он уже не мог думать ни о чем, кроме поджидающего в двух шагах несметного богатства. Аскольд обнадеживающе хлопнул товарища по плечу, мол, что-нибудь обязательно придумаем, или мы будем не мы. Ощетинившись палками, они прошли под внушительной решеткой, поднятой на половину высоты прямоугольного прохода. Металл основательно изъела рыжая ржавчина, а механизм подъемника, по всей видимости, от древности заклинило много веков назад. За входом начинался узкий коридор, грубые каменные ступени уводили куда-то вниз, в темноту. Илья преградил путь друзьям. Концом палки указал вперед. Солнечный луч косо падал на площадку перед лестницей. Прямо перед парнями из круглых отверстий в полу на всю ширину прохода торчали ржавые штыри, заостренные на концах. Белеющий человеческий скелет был насажен на несколько из них. Один штырь протыкал череп через глазницу и выходил наружу в районе затылка. Смерть когда-то пришла к бедолаге мгновенно. Аскольд с Константином замерли с раскрытыми ртами. — Бред какой-то. – Разумов нахмурился. – Такого уж точно быть не должно. — В смысле? – поинтересовался, морщась, Ветрин. — Какие, нахрен, ловушки? Это все современные игроделы с киношниками придумали. Раньше ничем подобным в реальности не занимались. По крайней мере вот так — один в один копируя «Принца Персии». Чует мое сердце, что-то здесь не так. — Ты гонишь, брателло. Как это не делали? Ты еще это вон тому чувачку расскажи. Не делали! Именно так сокровища всегда и охранялись. Скажи, Кузнец?! — В пирамиде Хеопса ничего подобного нет, — выразил свою мысль Илья, — но это совсем не означает, что не может присутствовать здесь. Не знаю, по какому принципу у древних создателей действовал механизм включения ловушки, но он не представляется мне чем-то настолько сложным, чтобы его невозможно было создать тысячелетия назад. В общем, это совсем не то, что ожившая мумия. — Вот-вот, — согласился Костя, — обычные штыри, ничего особенного. Сценаристы и режиссеры всегда умели только сдирать существующие идеи да облекать их в порнографические формы. Вот если дальше начнутся ездящие по стенам циркулярные пилы и катящиеся на нас шары размером с дом, я первый начну кричать, что что-то здесь не так. А пока все на мой взгляд естественно и логично. — Логично. Угу. Надеюсь, мы успеем, пока нас не раскатает и не пошинкует на колбаски, пропищать «мама!». — Не дрейфь. Мы же люди двадцать первого века, нас старыми хитростями не возьмешь. К тому же нас ждут богатства. Ветрин решительно протиснулся между стеной и штырями. Чтобы не касаться ржавых пик, он выдохнул из себя весь воздух. Разумов, глядя на него, довольно ухмыльнулся. Минуя бездействующую ловушку, Илья склонился над предметом, лежащим под скелетом, поднял и показал друзьям. Внутри ветхой тряпичной сумки, настолько старой, что она рассыпалась в руках от неосторожного движения, кроме трухи сохранились два серых невзрачных камня. Кузнецов с ходу сообразил, что это такое. Сразу после того, как он ударил камнем о камень, полыхнула яркая искра – им сегодня невероятно везло. Везение не покинуло их и дальше. Уже внизу, с двух сторон от арки в стене, которой заканчивалась лестница, они обнаружили пару вставленных в держатели факелов. Пирамида, казалось, специально делала все, чтобы заманить их в свое нутро, и Разумову это не нравилось больше и больше. Впрочем, друзья не разделяли его опасений. Особенно негативно был настроен Ветер, у которого в буквальном смысле началась золотая лихорадка, и он даже слушать не желал о возможности оставить гробницу, не исследовав здесь каждый уголок в поисках сокровищ. Факелы долго не хотели загораться, но упорство, с которым выбивал искру за искрой Кузнец, наконец сделало свое дело. Каменный мешок осветился подрагивающим оранжевым светом. Константин с факелом в руке осторожно заглянул в арку. Квадратная комната была пуста. Стены, пол и потолок, сложенные из грубо отесанных базальтовых глыб, укрывал толстый слой паутины. В дальней стене за единственным прямоугольным проходом густая тьма скрывала дальнейший проход. Парни, озираясь по сторонам, прошли под вырубленным в камне сводом внутрь комнаты. Факелы, которые несли Константин и Илья, осветили вырезанные в базальте символы и примитивные изображения людей и животных. Засмотревшись на веющие глубокой древностью художества, друзья совершенно забыли смотреть под ноги. Не успели они дойти до центра комнаты, как пол под ними внезапно задрожал. Они шли довольно осторожно и остановились практически сразу, но ситуацию это спасти уже не могло. Вибрирующий пол вдруг распался на две половины. Две каменные плиты с грохотом распахнулись, провалившись вниз. Дружный вскрик отважных горе-исследователей гробниц утонул среди толщ базальта. Хитроумная ловушка, словно пасть ожившего каменного монстра, в считанные секунды поглотила товарищей и тут же сомкнулась над их головами. Впрочем, им еще повезло. Падение было коротким и довольно мягким. Никто из троих, к счастью, не пострадал. Аскольд смачно выругался. Проваливающийся пол – это классика жанра. Как они могли быть столь беспечны? А если бы их ожидали внизу штыри? — Я знал, что добром это не кончится, — констатировал он сквозь стиснутые зубы. Константин встал и, держа факел повыше, осмотрелся. — Погоди ты ныть, — дрожащим от волнения голосом воскликнул он. – Братва, кажется, мы попали куда надо! — Что там? – Аскольд подскочил к Косте. – Похоже… на сундуки. — Быть такого не может, — не поверил Илья, поднимая выпавший факел, и еще не видя, что нашли его друзья. — Два здоровых сундука, — благоговейно подтвердил Ветер. – Сокровище гробницы. Наверняка набито под завязку золотыми монетами и драгоценными камнями, по сто миллионов евро каждый. Зуб даю. Ну-ка помогите-ка мне. Через мгновение я стану самым богатым человеком планеты! — Э-э-эй! Анатолич, меня подожди! – завопил Разумов, пытаясь отпихнуть Костю. Взяв факел, Кузнецов подошел к товарищам. Те в самом деле отчаянно боролись с массивной крышкой деревянного, обитого жестью короба, солидного и очень древнего. В полуметре стоял еще один такой же – оба были единственными атрибутами окружающего тесного подвала. Илья скептически окинул взглядом голые каменные стены. Выход имелся, но проход преграждали толстые, толщиной с руку, прутья опущенной решетки. На губах его заиграла грустная ухмылка. — Выбраться бы еще отсюда со всем вашим златом. — Без паники, Викторыч. Выберемся как-нибудь! – заверил одурманенный запахом наживы Ветер. Ему с Аскольдом наконец удалось сорвать проржавевшую петлю. Крышка сундука со скрипом откинулась вверх. Ветер и Разум замерли с раскрытыми ртами. Сундук действительно был полон. Вот только совсем не тем, что ожидали найти начинающие расхитители гробниц. — Не понял… — изумленно прошептал Константин, извлекая из недр короба современную бутылку рома. Ветер приблизил факел, и все трое увидели стоящие ровными рядами бутылки с ромом, разделенные между собой ветошью. — Облом. – Разумов нахмурился, вертя одну из бутылок в руке. – Золота нет. Артефактов тоже. Зато есть ром. Алкоголь, растудыть его в качель! Кузнец, как это понимать? — Я думаю, мы оказались не первыми, кто побывал в гробнице. Все сокровища сундука – у хозяев бухла. — Вот козлы. — Угу. — Ладно вам. – Константин, все еще не теряющий надежды, живо перебрался к следующему сундуку. – Есть шанс, что во второй раз нам повезет больше. А ну-ка навались! Эта крышка поддалась практически сразу. Кузнец и Ветер одновременно приблизили к коробу факелы. Ветрин оказался прав, внутри на этот раз был не ром. — Ну вот и артефакты, — сообщил Аскольд. – Я теперь даже знаю, кто побывал здесь до нас. — Пираты. Скунсы вонючие, чтоб они подавились моими сокровищами! Костя грустно сполз на пол, вытянул ноги, головой оперся о боковую стенку сундука и закрыл глаза. Разочарование было слишком велико. Ему стало безразлично все, усталость эффектом оттянутой резинки вернулась с многократной отдачей. Свинцовая тяжесть сковала мышцы. Отдавшись ритму оранжевого дрожания, пробивающегося сквозь прикрытые веки, Ветер погрузился в сонную апатию. Автоматы «Калашникова», патроны и гранаты не интересовали Константина абсолютно. Пока Кузнецов держал оба факела, Аскольд рылся в содержимом сундука, исследуя ряды американских ручных гранат и русское оружие. Внутри, если быть точным, находились пять «калашей» и двадцать запасных обойм к ним. Черных цилиндров с желтой маркировкой МК3А2 он насчитал двадцать пять штук – хватит, чтобы подорвать тут все к чертям собачьим. И, естественно, никакого золота и драгоценных камней. — Поздравляю, братва, с богатством не срослось, зато теперь нас просто так не возьмешь, — заметил Разумов. – С таким-то арсеналом. В отличие от Константина, Аскольд воспринял новость, что они все еще не самые богатые люди планеты, вполне себе спокойно. Золотой лихорадкой он болел куда в более легкой стадии, чем его друг. Другое дело Ветер – у того жажда наживы давно превратилась в смысл жизни. Константин в этом плане был сто процентным материалистом. — Да, вооружены мы отныне надежно. Это не может не радовать, — согласился Кузнецов. — Ты как всегда витаешь в облаках, Викторыч, — негромко отреагировал Ветрин. – А Разум как обычно бредит. За спиной у Кузнецова кашлянул Аскольд. Он уселся на пол, нацепив на себя автомат. В наступившей тишине его кашель отдался от стен гулким недовольством. Илья приспособил факелы к прутьям решетки. — Дружище Костя, твое богатство в скором времени найдет тебя. Я в этом уверен. Кузнецов наклонился вперед: — Более того, брат, ты станешь очень богат. Неимоверно. Ты накупишь себе все автомобили и мотоциклы, о которых мечтал. У тебя их будет целый многоуровневый гараж. Все самые дорогие игрушки, какие заблагорассудится. Не будет лишь одного – тех, с кем можно разделить свою радость. За деньги, друг, ты незаметно для себя разменяешь все духовные ценности. Неужели тебе не хватает здравого смысла это понять? Не открывая глаз, Константин растянул рот в подобии кислой ухмылки. — Викторыч, я понимаю твою тему, но ответь мне честно: как без денег ты поможешь своим родным и близким, когда они серьезно заболеют? В наш век повсеместного капитализма твоей нищенской зарплаты едва хватает на еду и оплату квартиры. А что будешь делать, если наступит момент, когда денег понадобится на лечение много, очень много? Будешь просто смотреть, как твои близкие умирают?.. Или пойдешь отнимать?.. – Выражение лица Кости стало жестче. – Такой момент, к сожалению, рано или поздно наступает всегда. А отнять еще суметь надо. Потому что вокруг бродят волки. Люди-волки эпохи капитализма, они охраняют захваченные территории как следует. Они не поделятся наворованным, им сто раз плевать на тебя и твоих близких. У них есть своя родня. А ты им никто. Вот в сундуке лежат автоматы – возьми их и попробуй отобрать сокровища гробницы у плохих парней. Все равно это не их кровные, честно заработанные деньги. Слабо? Ты готов убивать, чтобы обеспечить достойную старость своей семье? Знаю, что не готов, можешь не отвечать. Это тебе не в кино сниматься. Еще знаю, что попробуешь начать горбатиться, пытаться заработать честно. Расклад очевиден: тебе и за десять, и за пятьдесят лет не заработать необходимого, как бы себя ни нагружал. А знаешь, почему? Потому что волкам не нужны конкуренты. Им нужны овцы. Те, кому они будут платить зарплату в несколько тысяч, а сами их трудом загребать миллиарды. И все потому, что ресурс, на котором сидят, — их собственность. Они его в свое время украли честно. Отныне их охраняет закон. И следовательно, они могут себе позволить навязывать правила игры. А игра проста – выживает сильнейший. В нашем случае – это самый хитрый. Вот такие пироги с котятами. Лично я не хочу быть овцой, брат. Не хочу в бессильном отчаянии и злобе сжимать кулаки, не имея возможности ничего сделать. А чтобы быть волком, нужно по-волчьи выть. Другого пути нет. И тебе бы пора уже это осознать. — Костик, я тоже не хочу быть овцой, но проблема в другом. Когда захватишь ресурс и превратишься в волка, то уже не сможешь заботиться ни о ком. Неужели ты не понимаешь, что твои ценности изменятся безвозвратно? Пытаясь удержать ресурс, ты не будешь доверять никому. Сперва не станет дружбы. Все перейдет в отношения босс-подчиненный. Настоящих друзей сменят их жалкие шаблонные копии – друзья по интересам. На них тебе будет также совершенно наплевать, как и на твоих подчиненных. Вместо искренней любви к близким нарисуется фальшивая забота, якобы оправдываемая крупной растратой денег. В конце концов, и на родных тебе тоже в глубине души станет наплевать. Единственным смыслом жизни, драйвом, который не позволит сойти с ума, будет Игра. Ради нее одной ты порвешь когти, ради нее ты будешь заниматься самообманом, внушая себе, что лишь в Игре и есть истинный смысл. Но это неправда, потому что не придет ни ощущения счастья, ни осмысленности, ничего. Я тоже не хочу быть овцой, брат, но и дружбу продавать за деньги не хочу. И как решить вот эту дилемму – я, увы, не знаю. — Мои ценности не изменятся, Викторыч. Обещаю тебе. Нашу дружбу я уж сохраню по-любому. — Думаешь, сможешь устоять там, где не устояли другие? Это же сделка с дьяволом! Или ты настолько самоуверен, что веришь в возможность обмануть сатану, озолотившись, но не продав душу? Ветрин побледнел. — У каждого человека должны быть мечты. Какие – неважно. Потому что когда нет мечты, то все вообще бессмысленно. Мне нравятся красивые женщины и дорогие машины, ты мечтаешь побывать в космосе, а Владимирыч спит и видит, как бы завладеть какими-нибудь недоступными другим суперспособностями. Поверь мне, нет такого человека, который бы не продал душу дьяволу за свою самую сокровенную мечту. Вот возьмем, к примеру, тебя. Если завтра прилетят пришельцы, предложат сверхсекретную миссию по исследованию других галактик и дадут в личное пользование свою передовую тарелку, могу поклясться, уже завтра на нашем шарике-Земле тебя не увидит никто. А если Владимирыч вдруг научится выходить в астрал и станет бессмертным, мир через месяц-другой содрогнется от решительной поступи нового диктатора. Жить с первым Президентом мира станет веселее, но погибнут все тоже очень быстро. Ибо с Владимирычем армагеддон неизбежен. Не стану никого обманывать, брат, но я не исключение из правил. Я собираюсь разбогатеть и сделаю все для этого возможное. При этом постараюсь как можно меньше тратить духовные ценности. А там как пойдет. Жизнь есть жизнь. Возможно, распродажа моей души ничто по сравнению с тем, на что замахиваетесь вы. И у меня, в отличие от вас, есть шанс поддержать настоящую дружбу. Кузнецов побарабанил пальцами по сундуку. Разумов что-то бурчал себе тихо под нос, но не вмешивался. Илья же понимал, что Костя прав, и выхода нет. Это только в красивых историях дружба бывает на век, и друзья готовы пожертвовать всем ради настоящей дружбы. В реальности остается ценить те короткие неустойчивые моменты, пока друзья волею судьбы находятся в одной связке и еще не разбежались покорять миры собственных прихотей. Илья окинул друга печальным взглядом: — Я видел в жизни много абсолютно свободных людей. Я видел и тех, у кого свободы практически нет. Теперь я понимаю, почему первые всегда более несчастны вторых. Полная свобода растворяет человека без остатка. Пока есть тигель в виде таких вот, как здесь, каменных стен и решетки, мы четко знаем, за что боремся. Мы ценим жизнь и нашу дружбу. Стоит стенам исчезнуть – мгновенно пропадают ориентиры. И мы превращаемся в слепых котят. Остается только молиться, чтобы эти котята выжили, брошенные на произвол судьбы. Ладно, довольно философствовать. Давайте немного отдохнем и потом начнем думать, как выбираться. Факелов надолго не хватит. Кузнецов дал понять, что разговор окончен. Он уселся на пол, прислонившись к решетке, и закрыл глаза. На душе было тоскливо, темно и сыро, как в поглотившем их склепе. Но он четко знал, что сдаваться не собирается. Сейчас с ним его верные друзья. Все, как прежде. Вместе они справятся. Обязательно справятся. Аскольд упер одну ногу в прут решетки, двумя руками схватился за соседний и принялся изо всех сил тянуть, пытаясь расширить зазор. Судя по обильно выступившему на его лице поту, он использовал все силы без остатка. К сожалению, результата это не дало. — Ну, и чего ты этим хочешь добиться? – поинтересовался Кузнецов. Аскольд сменил тактику, упрямо протиснулся плечом между прутьями и смешно запыхтел, перебирая ногами и стараясь втиснуться еще глубже. — Мне может повезти! Они уже и так потеряли много времени – факелы почти догорели. Необходимо срочно что-то придумать. Втроем они пытались и поднимать решетку, и растягивать прутья, и выломать их – все без толку. Ветрин сдался первым и теперь лежа наблюдал за действиями друзей. — Смотри, не застрянь, Вини Пух доморощенный. – Константин сунул руку в раскрытый сундук и, взяв одну из гранат, стал взвешивать ее в руке. – Парни, можете не стараться. Выход только один. Я же говорил – придется рисковать. Поставим ящики один на другой, спрячемся за ними в дальнем углу и устроим маленький ба-бах! Кузнецов тяжело выдохнул и повернулся к Косте. — Я тебе десять раз объяснял, что такое фугасная граната МК3А2. Илья четко понимал, что никакой это не выход. Известная своей популярностью во Вьетнаме, она предназначалась для нанесения поражения в первую очередь силой взрыва. Даже если их не зацепит осколками, большая масса тротила обрушит подвал целиком. Кузнецов настойчиво вырвал игрушку из рук друга, когда тот взялся подергивать кольцо. — Ты даже не осознаешь, насколько на самом деле будет твой «ба-бах!» Ты подвергаешь смертельной опасности нас всех. Чтобы выбраться из подвала, мы должны придумать что-нибудь еще. Думайте, братва, думайте! — Что тут можно придумать? – Ветрин приподнялся, схватил Илью за кисть и, разгоряченный тревогой, притянул его к себе. – Факелы догорают. Через пару минут станет темно, адски темно! И тогда наши шансы точно приблизятся к нулю. Потолок не раздвинуть, скрытых в стене кнопок мы не нашли, с решеткой справиться не удается – что еще? Он перевел дыхание. — А вообще… – Глаза его вдруг блеснули озарением. — Кузнец, ты всегда славился у нас как изобретатель. Если ты не придумаешь – никто ведь не придумает. Так что, выходит, тебе и флаг в руки. Эй, Владимирыч, ну-ка вылазь оттуда, пока ребра не поломал. Пусть Викторыч, если у него получится, – а у него получится — вытащит нас из этой задницы с помощью своего очередного мегаизобретения. Нет – так не обессудьте. Будем взрывать. Я тут четырнадцать лет подобно графу Монте Кристо сидеть не собираюсь. Точка. — Круто ты стрелки перевел. Потрясенный Илья развел руками, не найдя, что еще на это ответить. Аскольд с хрипом вырвался из прутьев и, как ни странно, поддержал предложение Ветрина с энтузиазмом. Решение проблемы целиком должно быть свалено на плечи конструктивного аналитика их команды Илью Кузнецова! Аскольд обнадеживающе похлопал друга по плечу, когда тот закашлялся от неслыханной наглости. Какое-то время Илья выразительно смотрел на ухмыляющихся друзей. Наконец он пришел в себя: — Ладно, фиг с вами, золотые рыбки. Есть у меня одна идея, но потом не говорите, что это не вы подтолкнули меня на ее реализацию. Аскольд и Константин победоносно пожали друг другу руки. Оба прекрасно знали, что Викторыч в экстремальных ситуациях на выдумку горазд. Уломать его взять ответственность на себя — значит, пол дела сделано. — Глаголь, брателло. Илья согласно кивнул: — Помните фильм, где компаньоны выбираются из тюрьмы с помощью тряпки, на которую перед этим помочились?.. Теперь настала очередь Ветрина и Разумова закашляться от услышанного. — Твою дивизию, — завопил Ветер. – Я так и знал! — М-да уж, — подхватил Аскольд. – Викторыч как всегда в своем репертуаре. А чего, собственно, мы хотели? — Ну, писец. Ильюх, ты понял, что сказал? Пусть меня лучше здесь завалит взрывом, но к обоссаной Разумом тряпке я прикасаться не собираюсь! Разумов присел на корточки и пихнул Ветрина кулаком в грудь. — Как резать руки и кровью обмениваться, так это в порядке вещей, — с наигранной обидой сказал он. – Это, мол, по-братски. Да, Анатолич?.. А как за обоссанную тряпку взяться, чтобы помочь друзьям выжить, это уже не прикольно. Вот она и вся дружба! — На себя посмотри. Тоже мне друг, даже через решетку протиснуться ради общего дела не смог. Предлагаю вместо тряпки тебя описать. Может, в таком случае повезет просочиться наружу? — Пошел ты. Это я сейчас тебя всего орошу и сквозь решетку пинками протолкаю! Готовься, засранец. — Эй-эй-эй! Успокойтесь вы, — остановил обоих Илья. – Никогда меня до конца выслушать не можете. Писаете раньше времени. А этого не требуется. У нас целый сундук рома как-никак. Забыли? Константин и Аскольд подскочили на ноги, словно ужаленные. Пламя факелов нервно встрепенулось. — Кузнец, ты гений!!! В мгновение ока оба изменились: перед Кузнецовым были уже не измотанные трудностями вялые папуасы, а дикари, полные энергии и пробудившейся жажды победы. У Ильи на губах растянулась довольная улыбка. Вот такими он знал парней всегда. Пусть даже и не в столь экстравагантном обличье. Аскольд обмотал самую длинную и прочную на вид тряпку из сундука вокруг двух центральных прутьев. Илья тут же приспособил к ней в виде рычага автомат. Константин вскрыл две бутылки и обильно облил конструкцию ромом. Все вместе по команде Ильи они дружно принялись вращать «Калашников», с каждым оборотом туже и туже затягивая тряпку. Решетка противно заскрипела. Парни, стиснув зубы и кряхтя от натуги, поднажали. — Кажется, идет. — Ну же, еще чуть-чуть… — Я больше не могу. — Отставить. Вы же спортсмены-качки в прошлом. — Да уж. Когда это было… — Как будто в другой жизни. — Спокойно. Нас трое – вперед! — Алкоголем воняет так, что меня сейчас вырвет. — Это точно. Ненавижу алкоголь. — А-а-а! Пошла! Пошла, чтоб ее!.. — Навались, братцы!.. Нехотя, с треском и скрипом, два прута наконец сомкнулись вместе, сдавленные мокрой тряпкой. Парни расступились, переводя дыхание, отирая пот и оценивая проделанную работу. В неверном оранжевом свете пара расширенных отверстий смотрелись вполне себе достаточными, чтобы выбрался даже Кузнецов. — Ай да мы! – подытожил Разумов. Не теряя времени, Аскольд первым принялся экипироваться, извлекая из сундука гранаты и обоймы и развешивая их на поясе. Впереди ждали новые опасности, и надо быть как можно более подготовленными к встрече с ними. Главное, глупо не попасться в очередную ловушку. Одна мысль о подобной перспективе вызывала у Аскольда нервное подергивание кадыка. Сердце усиленно колотило в груди в желании жить. — Вы как хотите, а лично я валю из этой гробницы на хрен. Попасть в новую западню мне отчего-то не улыбается. — Что, сдрейфил? – поддел его Ветрин. Константин накинул на оба плеча по «калашу», понял, что слишком тяжело, и сбросил один на пол. В конце концов, это не компьютерная игра. — Нет, — язвительно ответил Разумов. – Собираюсь стоять на стреме у выхода. Кто-то же должен прикрывать, пока вы с Кузнецом, как два крота, в полной темноте будете искать то, что не удалось подчистить пиратам. — Твоя правда. – Константин задумчиво почесал затылок. – Без света нам тут делать нечего. Надо валить. — Бухло не забудьте, — напомнил Кузнецов. Разумов, скривившись, сплюнул. Ветрин состроил ненавистную гримасу. — Не знаю как Владимирыч, — ответил он, — а я с этого момента завязываю со спиртным и наркотиками. И я не шучу. Разумов, проскользнув через решетку, обернулся и кивнул: — Точно. Здесь, на острове, у меня словно глаза открылись. Прямо чудо какое-то. — Знаю я вас, — сказал Илья полушутливым тоном. Ветрин взмахнул рукой – явно недовольный отношением Кузнецова: — Нет, друг, говорю тебе, что все. Я больше не собираюсь пропивать и прокуривать свои сокровища… — Он еще раз взмахнул рукой и уронил ее на ствол автомата. – Можете смеяться, но с этого момента я начинаю, черт возьми, исправлять тупые ошибки. И это первая из них. — Красавец, — искренне поддержал Аскольд. – Присоединяюсь. Забейте на бухло и выбирайтесь скорее оттуда. Нас ждет истинный адреналин жизни для настоящих мужиков! Вверху скребутся какие-то твари, и мне не терпится всадить в них обойму. Аскольд стряхнул с плеч густую пушистую паутину и удобнее перехватил автомат. Обитатели местных подземелий совершат непростительную глупость, если попытаются теперь напасть на него. Поднявшись по высоким ступеням примерно до середины лестничного пролета, он прижался к стене у края бокового ответвления. Даже с заряженным «калашом» наготове, а идти навстречу неизвестной опасности было тревожно. Хорошо хоть сзади прикрывают верные друзья. Илья, с едва тлеющими огарками факелов, которые уже почти ничего не освещали, шел вторым. Константин замыкал шествие, отставая, впрочем, на одну ступеньку. Кузнец с Ветром тоже заметно нервничали, и Аскольд прекрасно понимал, что поодиночке каждый из них в подобной ситуации давно бы рехнулся от страха. Втроем же неуютное чувство, сдавливающее грудь изнутри, пережить было куда как легче. Разумов крепче стиснул зубы. Скребущиеся твари притихли. Заслышали шаги и, как пить-дать, затаились где-то в темноте. Главное, чтобы ни одна из них сейчас не выскочила слишком шустро. Парни выпрыгнули из-за угла, едва Аскольд дал команду, довольный, что способен быть крутым в по-настоящему щекотливых ситуациях. — Всем стоять, это отдел по борьбе с наркотиками! — закричал он, нагоняя храбрости. За поворотом никого не оказалось. Бледный отсвет факелов открыл их взору пустую комнату. Ветер фыркнул от досады и опустил автомат. — Знакомое место, — заметил Константин — Осторожнее. — В смысле? – не понял Аскольд. Он сделал шаг вперед, и его нога ступила за очерченный край плиты, с которой недавно слетела пыль. Ловушка тут же сработала вновь. Разумов что-то нечленораздельно прохрипел, завертел нелепо руками и – ухнул крабиком в образовавшуюся дыру. Из темноты снизу вслед за ударом последовал поток его грязных ругательств. — В том смысле, — запоздало ответил Константин, — что через этот люк мы и провалились в подвал. Илья приблизился к краю отверстия и подсветил внутрь прежде, чем плиты сомкнулись. — Цел, — с улыбкой констатировал он. – Сейчас отряхнется и догонит. — Сусанин, блин. Как всегда в своем репертуаре! — Вперед его больше не пустим. — Да уж. До бесконечности нарезать круги, проваливаясь в ту же дыру, как-то не в радость. — Вот и я о том же. Когда они вышли назад на лестницу, Разумов уже протиснулся через решетку и, шаря руками по стене, с бурчанием поднимался вверх. — Никаких тварей здесь нет, — серьезно заявил он, поравнявшись с друзьями. – Это скрипел механизм ловушки. Кузнецов с задорным прищуром взглянул на Аскольда. — Мы догадались. — Тогда чего стоим, ждем? Вперед и с песней! — И это говорит человек, дважды рухнувший с потолка! — С тобой, Ветер, мы еще разберемся позже. Шевели булками. Прикрывать теперь буду я. И даже не спорьте. |
||||
 |
 |
 |
|
|
Дизайн Elite Games V5 beta.18 EGM Elite Games Manager v5.17 02.05.2010 |
|
