|
|
|
 |
Новости | Конференция | Чат | База данных | Творчество | Сообщество | О сайте | English |
|
Помощь сайту |
 |
 |
 |
 |
|
* * * * * Форт Бор на астероиде Бор Резиденция герцога Черешнева Пространства Тольски. Сегодня в форте Бор праздновалось торжественное событие — младший брат герцога, Давид, женился на красавице баронессе Александре Кареевой из известной и богатой оссейской фамилии, единственной и горячо любимой дочери старого барона… …Брак по расчетам герцога Черешнева должен был стать сугубо политическим явлением. Пространства, принадлежавшие барону Карееву, вплотную примыкали к герцогству и, заключая подобный брак, Герберт гарантировал герцогству довольно большую степень безопасности со стороны Оссеи. Цель достойная и первостепенная по важности, хотя Черешнев с большей охотой переженил бы всех своих братьев и сестер, а также детей на дарилльских Владыках, вот тогда он действительно смог бы гарантировать прочный мир в герцогстве. Но дарилльцы бы только посмеялись над этим предложением, да и тольсцы не простили бы и не замедлили подсыпать яду герцогу-ренегату. Приходилось постоянно наращивать флота на случай конфликта с дарилльцами и связывать оссейцев кровными узами, обеспечивая прочный тыл. Вершиной всех этих семейных связей должен был стать брак Давида с Кареевой. Баронство было не только непосредственным соседом герцогства, но и достаточно богатым пространством, к тому же флота баронства насчитывали пятнадцать тысяч кораблей. С такими соседями разговариваешь всегда очень тихо и вежливо, даже имея под собственным командованием вчетверо больший флот. Герберт в свое время лично пять раз посещал барона Кареева, добиваясь руки Александры для своего брата, применял всё свое влияние… и каждый раз барон находил тысячу и одну причину для вежливого отказа. Барон вцепился в свою любимую дочурку руками и ногами и думал не о выгоде для себя и своих пространств, а только лишь о счастье Александры. Потому в последнее свое посещение Герберт, наконец-то понявший тайные желания встревоженного отца, сделал тому интересное предложение. Суть предложения состояла в том, что Давид, хорошо воспитанный молодой человек двадцати пяти лет от роду, прибудет на станцию к барону в гости и задержится там на неопределенный срок. Баронесса присмотрится к нему, не испытывая давления ни со стороны отца, ни со стороны герцога, и если… Если она лично не будет против и Давид не будет вызывать в ней отвращения, тогда стороны продолжат более продуктивный диалог. Барон не мог отказать такой вежливой просьбе и согласился. Герберт же прочитал брату длиннющую лекцию о завоевании неприступных девиц и ответственности перед собственной семьей, отправил его к Кареевым, практически похоронив надежды на брак. Решительность брата в вопросе женитьбы не выдерживала никакой критики. Давид отбывал с тяжелым сердцем, в форте Бор у него имелось четыре обожаемые любовницы, и одна даже успела родить ему маленького сына – настроение было похоронное. Но противится воле брата он не посмел, всякие выскочки, не удовлетворявшие желания Герберта, не задерживались на этом свете дольше пары дней. По прибытии в Кареево случилось нежданное. Он влюбился, как глупый юнец. Давид Черешнев задержался в гостях не на месяц и даже не на два, он пробыл в гостях у Кареевых без малого три года. И почти всё это время он провел в обществе прекрасной Александры, не расставаясь с ней ни на минуту и делая незначительные перерывы разве что на сон… Во время первой встречи она не понравилась Давиду. Он был известным ловеласом, прожигателем жизни, ценителем женщин, человеком, к существованию которого относятся с улыбкой, да и только. Как-то в совсем еще юном возрасте он уговорил своего отца, дряхлого Эмиля Черешнева, поручить лучшему пилоту на службе герцога, Жаку Солоду, подучить его пилотировать корабли. И на первый вопрос учителя зачем ему это надо, не нашел ничего лучшего, чем ответить: «Дуэли… Перед девочками покрасоваться…». Вслед за чем Солод каким-то очень хитрым маневром увильнул от преподавания и, мало того, желающих добровольно стать его учителями не находилось… Что поделать? От природы он был таким человеком, не мог относиться ни к чему серьезно и не мог себя заставить вести планомерную изнуряющую работу. Единственные стороны жизни, где он себя находил – женщины и спорт. Известного ценителя внешний вид Александры привел в ужас – костлявый, высокий и нескладный подросток. Плоская грудь, узкие бедра, лицо всё в россыпях веснушек, а рыжие волосы сбились в комки. Хотя он знал таких четырнадцатилетних, что ой-е-ей… Только из боязни перед братом он начал проводить с ней время. А спустя неделю не мог уже расстаться, влюбился, как мальчишка — девушка сумела зацепить какие-то струны души, о существовании которых он и не подозревал. За три года знакомства баронесса умудрилась вырасти в высокую статную красавицу с огненной гривой волос. И всем сердцем полюбить Черешнева — тот отвечал ей полной взаимностью. Они не расставались ни на секунду, могли часами говорить о разных мелочах, обсуждать новости политики и технологий, смеяться друг над другом. Год назад они стали любовниками и не скрывали от окружающих этот факт. Давид наконец-то смог не расставаться с любимой даже во сне. Старый барон, видя их искреннюю любовь, мог только радоваться за дочку. За то время, что Давид провел рядом с дочерью, он успел привязаться к молодому, хоть и немного бестолковому человеку. И на правах хозяина старался уделять ему побольше времени, а весь последний год таскал влюбленных за собой, в надежде подучить Давида тонкостям торговли и политики. Тому предстояло еще очень многому научиться. Барон хотел навеки привязать Черешнева к себе, но этому помешало одно обстоятельство — баронесса была на втором месяце беременности. Откладывать женитьбу больше не было возможности, а по обычаям и Оссеи и Тольски свадьба должна происходить на территории жениха. Скрепя сердце он отпустил молодых в форт Бор. На душе старого Кареева было совсем неспокойно, какие-то нехорошие предчувствия грызли его… Свадьба обещала быть роскошной, были приглашены все приближённые дворяне и высшие офицеры герцогства. Герберт хотел показать всем и, прежде всего агентам Кареева, а значит всей Оссеи власть и богатство своего герцогства. Еду для праздничного стола доставляли из самых удаленных фабрик государства. Из этих экзотических белков и углеводов, специально приглашенные из столицы повара стремились приготовить максимально разнообразные блюда. В свою очередь, бармены мешали с водкой абсолютно любые ингредиенты, включая даже азотную кислоту, создавая напитки, должные поразить своим вкусом приглашённых. Зал для торжественного банкета и часовня были украшены тканями и материалами всех производимых человечеством видов. Офицеры флота и патрульные, специально разодетые в парадную форму, несли караул на всех основных перекрестках форта и выстроили сплошную цепь по всему пути молодоженов к банкетному залу. Даже встречать конвой судов с женихом и невестой Герберт отправил лично начальника своего штаба, Солода, с эскортом из пяти тысяч кораблей. Целью герцога было показать всем желающим, кто является в Тольски главнейшей и величайшей фигурой. Кто ведущий политик и командующий самой сильной группировкой флотов Тольски, кто гораздо более влиятельный человек, чем сам король. Ответ должен был стать очевидным – Герберт Черешнев. Свадьба стала его звёздным часом, возможностью показать себя во всей красе — Черешневы покорили новые пространства, построили множество шахт и заводов, владеют единственным в Тольски производством корветов, привели под свою руку множество «вольных», и даже независимые либертанцы служат во флотах герцогства. А ведь не прошло ещё шестидесяти лет с момента, как король поручил Черешневым осваивать Вольные Пространства. И вот. То, что задумывалось королем как позорная ссылка, переросло в триумф! Он, Герберт Черешнев, всего десять лет правит герцогством, а уже самый богатый и влиятельный дворянин во всей Тольски, и даже король ему не указ. Времена, когда Черешневы боялись ослушаться королей, благополучно закончились ещё при Эмиле, ему же никто не смеет приказывать. Ведь это он, именно он, а не кто-либо другой может двинуть свои флота на столицу — свергать и утверждать королей на престоле, именно он может и диктует внешнюю политику Тольски. Он добился этого своим умом и хитростью. Он, Герберт, возвел Черешневых на этот незримый трон. Ему и правда есть чем гордится. Сейчас же Герберт, с поистине королевским величием на лице, встречал прибывающих. Позади герцога стояли офицеры свиты, образовав правильный прямоугольник. Офицеров было так много, что вентиляция приемной, «сухого» дока, не справлялась, и в помещении было немного душно. Двери открылись, и Давид с Александрой под руку вошли в приёмную. Герберт впервые увидел повзрослевшую баронессу и… Пропал. Утонул в громадных зеленых глазах. В её прекрасной молодой и сильной фигуре, в роскошной гриве волос, в тончайшей талии и высокой груди. В ее юном и красивом лице, в полных губах и задорно вздернутом носике, и в белейших до голубизны зубах, показавшихся при улыбке. Как она улыбалась… Всем лицом. Глаза сверкали от радости, счастья и гордости. Именно о такой женщине он мечтал, проводя бесчисленные ночи в постелях тольских красавиц. Он пропал. Он захотел её сразу. Все политические расчеты и планы рухнули ненужной пылью, оставив одни голые инстинкты. Мгновенно принял решение, что она будет его, чего бы это ни стоило, и не когда-то… А сегодня, сегодня же ночью. Вроде бы у неё намечается первая брачная ночь с братишкой… Ерунда. Давид ему не конкурент, такую мелочь, как братик, он кушал в перерывах между двумя стопками водки. Боже, как она хороша! Воистину божественна… - Приветствие, брат! – сказал Давид, лицо его глупила пылающая улыбка влюбленного. - Что?.. – слабо переспросил герцог, он все еще не мог отвести глаз от Александры. — Ах, да… Приветствие и тебе. Познакомь меня с прекрасной дамой… - С удовольствием. Герцог позвольте представить вам Александру Карееву, дочь барона Кареева. Мою невесту… И любимую женщину. – Это небольшое дополнение не было учтено протоколом и Герберту захотелось убить брата прямо здесь и сейчас за эти слова. – Баронесса. Герберт, герцог Черешнев. - Зовите меня просто — Герберт! Разрешите поцеловать вашу ручку… Александра протянула ему руку, немного удивленная таким приемом. Черешнев же, приложившись к руке, почуял ее будоражащий аромат. Настоящий аромат юной кожи. «Как давно у меня не было столь юной женщины…» — по коже побежали мурашки, внезапно Герберт ощутил всю тяжесть своих, почти шестидесяти лет. - Зовите меня Сашей, Ваше Высочество. — И отдернула руку, слишком долгим вышел поцелуй. Она бросила на Давида удивленный взгляд, но тот ничего не замечал вокруг, весь сияя от любви. - Баронесса, позвольте я буду сопровождать вас по форту Бор… к месту церемонии… Голос Герберта исказился, он жалел о свадьбе и будущей церемонии. «Она достойна только меня. Только меня. Интересно, она уже стала женщиной или нет? Такой запах… Неужели Давидка, сподобился? Нет, не может быть, чтобы такая женщина допустила этого оболтуса к своему телу добровольно…» — он даже не догадывался, что она на втором месяце беременности. - Нет, нет. Герберт. Я пойду под руку, только с моим женихом. Правда, милый? - Конечно, дорогая. — И Давид, подхватив её под руку, повел вперед. Герцог вместе с офицерами двинулся за ними. «Какая досада! Что за разговоры «милый, дорогая», моих агентов в Кареево надо просто поубивать. Почему не доложили!?» — Герберт немного сбивался с шага, рассматривая фигуру идущей впереди Саши. «Прекрасна! Великолепна… …что-то не в порядке. Да что же это меня беспокоит!?» — Черешнев раздраженно осмотрелся вокруг. Странно… Всё в порядке, все сосредоточены на деталях парадной церемонии, не так уж они часты в форте Бор, чтобы знать их в мельчайших подробностях. Скорее дворянам и офицерам герцогства гораздо более знакома траурная церемония. «Всё-таки кто-то обжигает меня взглядом. Кто-то увидел изменения моего лица, и то, как я рассматривал невесту, и слишком долгий поцелуй в руку и поспешил сделать выводы. Наверняка, кто-то из свиты баронессы — тайный влюбленный, без ума от Саши, и потому смотрит на всех с затаённой ревностью. Тем более во время свадьбы обожаемой особы.» — Герберт успокоил себя этой мыслью и уже более спокойно двинулся по коридору… …Церемония венчания была бесподобна. В специально приготовленной и украшенной часовне прожектора искусно подсвечивали необходимые места таким образом, что молодожены постоянно находились в круге света. А священника освещали только тогда, когда он произносил ключевые слова или совершал ритуальный обход венчающейся пары. Все остальные в зале находились в некоем полумраке и соблюдали абсолютную тишину, прерываемую только женскими взвизгами во время залпов холостыми, салютующими окончание очередной части церемонии. Герберт не мог погрузиться полностью в приятные грезы о предстоящей ночи, его продолжал беспокоить враждебный взгляд, это раздражало. Он, как господин и владелец форта, да еще и старший брат жениха, находился в переднем ряду и никак не мог нарушить церемонию, обернуться и высмотреть наглеца. Решил оставить вопрос на потом, а пока занял свои мысли предстоящим разговором с Александрой. Он устроит этот разговор во время банкета, и она покорится ему сразу же. Он не сомневался. Какое это будет чудо, сорвать первую ночь этой девушки. О! тут есть неприятный момент — не хочется разрушать такую ночь и отправлять её после утех в постель непутевого братца. Брат? Опоим, чтобы не путался под ногами. Может убить? Нет, плохой тон, прямо на свадьбе… К тому же никакой выгоды он с этой смерти не получит. Позже, позже. Может быть, Давид поумнел в Кареево? Если поумнел, тогда добровольно уступит ему Сашу и во вторую ночь сам за ручку приведёт в его покои. Тем самым сохранит себе жизнь. Какая женщина!.. Такая недостойна рук кого-то другого, она должна принадлежать только ему, только лучшему… - …в мужья Давида Черешнева, третьего наследника герцогства Черешневых? - Да. - Да благословит вас Господь наш… — уже близится конец церемонии, и герцог, на правах хозяина, должен был пригласить всех присутствующих на банкет. Раздался троекратный салют, знаменуя тем самым заключение брака перед Богом и перед людьми. Герберт вышел на возвышение рядом с молодоженами и повернулся к публике. Яркий свет слепил газа, куда-то в сторону он тихо произнес. - Погасите прожектор и включите общий свет… — когда так и произошло, он заговорил громким голосом. – Видите ли, господа, от яркого света у меня заслезились глаза. Прошу простить, две секунды. Старость — не радость… Из зала послышались смешки, а герцог воспользовался образовавшейся паузой, чтобы высмотреть недоброжелателя. Протирая глаза, внимательно просмотрел ряд оссейских офицеров, прибывших в конвое невесты. Они были легко различимы по незнакомой парадной форме. Странно. Вроде бы никто из них. Лица, лица, лица, где же ты, враг? Стоп. Прозевал. Вот этот взгляд, в первом ряду. В первом ряду?... «Ах, ты, мой либертанец! Да, Солод, ты уже слишком давно рядом со мной. И ты слишком умен, чтобы сразу разгадать мои планы» — Черешнев сцепился взглядом с Жаком Сергеем. Взгляд Солода ясно говорил ему, что он не допустит преступления. Герберт удивленно поднял брови, не отпуская взгляда: «Что тебе до моих дел либертанец?». В ответ начштаба перевел взгляд на Карееву и снова возвратился к Герберту: «Не тронь девчонку. Никаких игр». Черешнев слегка покачал головой и причмокнул губами: «Ее никто не тронет, она станет моей любовницей» и вопросительно посмотрел на Жака. Тот только слегка кивнул, но требовательный взгляд не отвел: «Хорошо, пусть будет так. Но я буду наблюдать…». Герберт позволил себе улыбнуться. «Да, Солод, совсем потерялся. Сказывается отсутствие детей — бросается спасать любую соплячку. Ну, Жак, недолго тебе осталось жить на свете. Ты уже почти выработанная порода и становишься слишком опасным для меня…». - Господа! На правах хозяина приглашаю всех присутствующих в банкетный зал! Будем праздновать! Прошу! К столу, к столу… * * * * * …За столом Жак Сергей сидел рядом с оссейским офицером, одним из свиты баронессы. То был уже довольно пожившим человеком лет сорока пяти и, что удивительно, в звании старшего лейтенанта. К такому возрасту, пилот обычно или уже выходил в отставку, или же успевал достичь большего карьерного роста. Звали оссейца Стивен Гайнанович, и беседовать с ним Солоду было довольно интересно в силу схожести возрастов и взглядов на некоторые вопросы. Стивен, в свою очередь, не скрывал интереса к знаменитому начштаба герцогства. Расспросам и байкам оссейца не было конца. - Почему ты так напряжен, Жак? Что тебя беспокоит? – с того времени, как они перешли на «ты», прошло больше двух часов, а банкет только перевалил за середину. — Развейся! - Да так, беспокоит кое-что… - Скажи мне, я вот заметил, что ты постоянно отслеживаешь взглядом баронессу. – Заявил внимательный лейтенант. — Я, конечно, знаю, что в своей жизни ты сжег немало оссейцев. Но есть ли у тебя причины желать зла Кареевым? Гайнанович вцепился мертвой хваткой и решил раскрутить на честные ответы контр-адмирала. - Какая поразительная осведомленность для старшего лейтенанта… — протянул Жак. Он уже довольно давно понял, что его собеседник далеко не так прост, как кажется. Это выражалось в повышенном уважении, высказываемом тому оссейскими офицерами, в мелких знаках внимания, в том, как они прислушивались к его словам… Гайнанович, человеком был явно не простым. Жак даже подозревал, что под этим именем скрывается какой-то высокопоставленный офицер Оссеи, но тренированная память не подсказывала ему никого с такими внешними данными — ориентировки с описаниями щелкали в мозгах, никак не складываясь с увиденным. - Я, как ты давно предполагал, далеко не простой старший лейтенант и знаю довольно много. Так что… — Стивен развел руками. - И кем же ты работаешь Стив? Для того, чтобы знать о моей диверсантской деятельности, надо как минимум сидеть в штабах флотов. – Жак подумал, что разведки простых флотов вряд ли были поставлены в известность. Он ворчливо добавил. — Даже группы флотов… Ответь мне откровенно, Стив. У меня закралось подозрение, что такого человека, как ты, Оссея специально направила провести переговоры со мной. В ответ Гайнанович рассмеялся довольно громко, басок разнесся на весь зал. Находящиеся вокруг еще не дошли до такой степени опьянения, чтобы не обращать внимание на подобное, и человек тридцать тольсцев с неодобрением уставились на него, выражая свое неудовольствие — напился уже. Оссейцы же напротив принципиально не замечали поведения Гайнановича, даже намеренно отворачивались. В ответ на удивленные и осуждающие взгляды, Стив поклонился и помахал окружающим ручкой. И наклонился поближе к Жаку. - Это у тебя профессиональное заболевание. Мания преследования так сказать. Вот попробуй угадать кто я. Берешься? Для тебя задачка раз плюнуть, ты же знаменитый разведчик и начальник штаба, ха-ха. - Принимаю вызов. Так-с… — Солод старательно пережевывал пищу. — Фамилия твоя неизвестная, значит не командир флота и не начальник штаба. Тех я поименно знаю. Да и прикидывал по описаниям, вроде не подходишь… - Продолжай, продолжай. Пока правильно… — Стивен явно наслаждался всем происходящим. - Всех работающих в разведке офицеров Кареева я знаю в силу профессии. Соседи как-никак, вероятного противника надо знать в лицо. Логически рассуждая, остается или агент, или разведчик из центра Оссеи. Ну как, угадал? - Нет, не угадал. Даю подсказку. Я действительно служу у Кареевых, и чтобы ты не гадал, действительно всего лишь старший лейтенант. Ты думай, думай… — Стивен улыбнулся, глядя на заинтригованного Солода. Солод задумался. Итак, исходные данные: ни разведчик, ни агент, но для своего возраста в маленьких чинах. Должность и звание обычно идут нога об ногу, конечно, возможно некоторое отставание… Откуда такая информированность о его диверсантском прошлом? Значит человек, скорее всего, завязан на политику сейчас в высоких кабинетах, читал его досье. Сам же давно ушел из флота и просто носит парадную форму на пенсии. Жак спросил осторожно. - Еще одну подсказку, пожалуйста. Ты на действительной службе? - Понятно. Думаешь уже на пенсии, да? Разочарую, я действительный офицер. Совсем плохо. Подумал Жак. Старею что ли? Никак не доходит. На службе, но в малых чинах? Он знал только одну касту офицеров, непосредственно не участвующую в боевых походах, а, следовательно, не возглавляющую флотские подразделения и не осыпанную наградами, званиями и должностями. То были инструктора и учителя по боевому пилотированию. И всё же откуда такая осведомленность? - Старший инструктор по пилотированию? – бросил Солод наугад. - Попал! Правда, только наполовину. Я учил пилотировать всех этих гавриков, что пришли со мной из Оссеи. Даже тех, кто несколько старше меня. В том числе и сыновей Кареева… - Ага. Даешь еще одну подсказку… Хорошо. Получается, доверенное лицо барона, скорее всего порученец для политических игр. - Бери выше, Жак. Выше. - Баронский разъездной судья? - Ещё выше! – оссеец снова начал было хохотать, но во время прикрыл рот ладонью. - Куда же ещё выше? Выше только это ваше Собрание, аналог тольского Парламента… - Ладно, не мучайся. Я депутат Собрания от баронства Кареевых. Сам барон уже слишком стар для всей этой… — он помахал в воздухе рукой, подбирая нужное слово. — Говорильни. Если ты не знаешь, то доложу – в этом с… Собрании только разговоры и трепотня. У барона терпения не хватает высиживать там. Вот он и поспособствовал любимому учителю своих деток и личному другу пробиться туда. Вроде бы оказал уважение, а мне Собрание вот где сидит. – Гайнанович указал себе на горло. Солод оторопел, начавшийся было забираться в голову хмель, мгновенно развелся. Ситуация становилось чрезвычайно серьезной. Для чего он понадобился оссейскому Собранию? Для каких таких игрищ? Лично ему Стивен нравился, но люди с таким положением в обществе ничего не делают просто так. Всегда в их действиях есть второе, а то и третье дно. Солод же всю жизнь проживший среди интриг Черешневых, к интригам высшего общества относился с повышенной осторожностью. - И что хочет от меня уважаемый член Собрания? – крайне вежливо спросил Жак Сергей, внимательно разглядывая Гайнановича, чтобы уловить малейшее движение лжи на лице. - Ни х... Ни х… я не хочу от тебя, Жак. Кареев просто-напросто попросил меня приглядеть за единственной дочуркой пару недель. Пока мы будем тут находиться. Вот и всё. Солод с недоверием посмотрел на оссейца. Давно уже приучился не доверять людям, даже лучшим из них — искренние и честные люди встречались на его пути очень редко. - А чего ж тогда ко мне подсел? - Ты себя слишком мало ценишь. – Оссеец рассмеялся, затем скорчил рожицу и продолжил другим тоном. – Разрешите доложить-с. Жак Сергей Солод, пятидесяти одного года. Тольский контр-адмирал. Самый высокооплачиваемый офицер человечества. Один из ведущих вожаков рыцарей порта Либертан. В первой сотне пилотов человечества. Рекордсмен по времени проведённых огневых контактов – более семи часов. Эксклюзивный корвет стоимостью более двадцати миллионов в личной собственности. В семейной собственности двенадцать заводов и фабрик. Называемый дарилльцами – «Слезы Маилской». Да ты — легенда среди оссейских офицеров. Воплощение мечты в действии. Так сказать путеводная звезда! - Да ну… — скромно отмахнулся рукой. - Правду тебе говорю. Кстати, даже если посмотреть на твое громадное жалование, я могу себе представить покупку десятка фабрик, но корвет? Откуда? - Тьфу, прицепился… Всё наоборот, корабль я за деньги купил, а заводики эти мне подарили. Дарилльцы. Откупались, понимаешь… Коррупционер я и все такое. – Жак ухмыльнулся. - Когда наши узнали, что за столом ты будешь как раз разделять тольсцев и оссейцев, то чуть до драки не дошло. За место рядом с тобой. От желающих отбоя не было, все хотели поучиться чему. – Стивен ехидно заулыбался. – Пришлось задавить авторитетом. Ха-ха-ха! Солоду стало приятно, к грубой лести он не привык. Да и гордится ему было чем. Всего достиг своими руками и головой. - Уговорил, Стив. Скажи своим гаврикам, что расценки за мастер-класс у меня тоже не маленькие. Приглашаю всех ко мне в гости. Правда корабли придется продать, а то денег на меня не хватит. И заулыбался во всю. Когда же у сидевшего следующим за Стивеном оссейца вытянулось лицо, он уже смеялся в голос. А когда же тот умудрился спросить с обиженным видом: «А можно конкретизировать сумму, господин контр-адмирал?», то остановить Солода было уже невозможно. Черт побери, какие эти оссейцы доверчивые! Пришлось вмешаться Гайнановичу. - Да шутит он. Решил над вами поиздеваться. - Ладно, пилоты. Завтра и так никто на работу не выйдет. – Заявил, отсмеявшись, Солод. — Так что приходите ко мне на квартиру с утра. Опохмелятся будем. Там и поболтаем о жизни. Правда, не убрано, я у себя в квартире практически не бываю. Переживёте… И опять расхохотался, заметив, как оссейцы передают эту новость из уха в ухо по цепочке. Стив тоже улыбался, удивляясь наивности молодежи. Говорить же начал абсолютно серьезным тоном. - Жак, ты так и не сказал. Почему ты постоянно посматриваешь на Александру? Если есть какая-то вражда между тобой и Кареевыми, то моих полномочий хватит все уладить. Ты часто представляешь интересы Либертана, это связано с рыцарями? Я могу заплатить любые долги, решить любой вопрос, если понадобиться… - Почему тебя так беспокоит этот? – Солод тоже мгновенно посерьезнел, но не удержался и вновь бросил взгляд на баронессу. - Ради этой девочки барон сделает все что угодно. И я тоже. Она выросла у меня на глазах. Неужели ты думаешь, я оставлю её здесь, когда чем-то недоволен такой влиятельный человек, как ты? – оссеец говорил, упрямо заглядывая в глаза Жаку, хотел высмотреть причину. – Барон выдаст тебе любого человека, включая себя. Заплатит любые деньги, объявит войну, отделится от Оссеи… Всё, что угодно за её жизнь. Скажи, в чем проблема, и мы все решим. Что за проблема? Смерть? Политика? Деньги? Родственники? Что? – Последние слова он уже шептал на ухо. Солод отстранился и принялся размышлять. Что он мог сказать в ответ? Высказать свои подозрения? Рассказать про безмолвный обмен взглядами с герцогом? Сказать, что его начальник, подлец и подонок, никогда не отступает? Сегодня ночью Александра будет в постели Герберта, он уверен. Можно ли доверять этому оссейцу? По сути, лично Жаку было глубоко плевать, как сложится личная жизнь баронессы. Жалко конечно, но до смерти не дойдет, он был уверен. «Эх… Жалко девку». - Зачем? Ради чего? Как ты сможешь защитить эту девчонку? Её жизни ничего не грозит. - Ты уверен? Её жизнь будут использовать в политических махинациях? Я знаю, Черешневы большие мастера в интригах. - Нет, никто ее использовать не будет. Может быть, будет несчастлива, а может, нет… - Вопрос в её личном счастье? Я правильно понял? – в ответ Солод кивнул. — Это плохо. Барон отпустил её только потому, что ей хорошо с Давидом. Я могу что-нибудь сделать? – оссеец продолжал шептать. Солод решил пойти ва-банк и тоже прошептал тому на ухо. - Хочешь помочь — вывези её из форта Бор. Сейчас же. В течение часа, максимум двух. - Так плохо?.. – Стивен замолчал. Под скатертью было видно, как он сжал руки, костяшки побелели. – Господин контр-адмирал, у меня к вам просьба, проводите меня в туалет! – громким, преувеличенно пьяным голосом заявил он, после чего начал подниматься, опрокинув при этом стул. — Ну же Жак! Мне надо отлить! Ой, дамы! Прошу прощения, виноват, понимаете… С этими словами Гайнанович ухватил Солода за рукав кителя, и потащил за собой, обхватив за предплечье. Так они и вышли за зала, изображая полупьяную парочку на пути к отправлению естественных нужд. Многие оборачивались посмотреть на Жака, увидеть пьяным грозного начштаба было практически невозможно. Он себе такого не позволял никогда. Завтра сплетня о пьяном контр-адмирале расползётся по всем подразделениям флота – этакая пикантная ситуация. В помещение уборной они зашли уже не придуриваясь. Для начала Гайнанович проверил все кабинки, мало ли кто? И даже выглянул в коридор проверить, никого ли нет на подходе. Указал даже на потолок, подразумевая прослушку и видеонаблюдение, в ответ Солод только отрицательно покачал головой. И только проделав все эти манипуляции, Стивен категорически потребовал. - Рассказывай, будь добр. - Ты не обратил внимание, как Герберт смотрел на Александру? - Ты хочешь сказать, что он будет её домогаться? Так это, ерунда. Тут каждый первый, на свадьбе, хотел бы запрыгнуть к ней в постель. Тем более, к таким взглядам на неё я привык еще Кареево. - Ты не знаешь этого человека. А я с ним работаю вот уже двадцать один год… - Ну что ж, это будет настойчивый кавалер, и она его отошьёт, такое бывало. Тем более с ней постоянно Давид, неужели он обидит брата? - Повторяю. Ты не знаешь этого, человека. Брат для него ничто. Скажи мне, где его старшие братья? Где отец? Я говорю тебе с полной уверенностью, сегодня ночью он овладеет ею. Это может быть даже не в постели. В коридоре. На кухне. Да хоть под праздничным столом! Где угодно, как угодно… Но так будет, я абсолютно уверен. - Как же так? – недоверчиво спросил Стив. — С ней же неразлучно находиться Давид? Как он уберет его? - Какая разница. – Ответил Жак Сергей, раздосадованный недоверием. — Вариантов масса. Споит до такого состояния, что тот заснет. Запугает насмерть, так что тот сам приведет баронессу. Да, просто убьет… Говорю тебе со всей ответственностью, девчонка больше никогда не покинет форт Бор, и сегодня ночью она будет принадлежать Герберту. Вот и всё. В принципе не так уж страшно, жалко, конечно, но… - Какие еще «но»! Я не допущу этого! В конце концов, она беременна его племянником. Не будет такого! - Как беременна?! - Вот так. Уже второй месяц пошел. – Стивен схватился руками за голову, опускаясь на корточки. Глухо продолжал — Если барон узнает — будет война. Война… Погоди, Жак. Погоди. Скажи мне только одно. Это будет насилие или он будет уговаривать ее? Жак задумался, хороший вопрос. Конечно, у Герберта не будет времени на классические вздохи и уговоры. Правда и брать её силой ему не интересно. Ему нужна любовница, а не рабыня, любовница на долгий период времени, прекрасная женщина, украшающая его последние годы. Ведь герцог совсем не молод, осталось еще лет десять — пятнадцать. - Скорее всего, он напугает ее. Так напугает, что она сама ляжет к нему в постель. Да. Разговор между ними состоится обязательно. Допускаю, что даже в присутствии Давида. – Солод равнодушно пожал плечами. - Отлично! Отлично! Идем обратно. Как только эти двое начнут удаляться, я тут же проследую за ними и помешаю разговору. - А завтра? Что ты будешь делать завтра? - Завтра я уговорю её отправится в путешествие. Подальше от форта Бор и всё ей объясню. Ну же идем! * * * * * Герберт нашёл чудесный предлог для того, чтобы остаться с красавицей наедине. В Тольски на свадьбах всё ещё существовал старый обычай «похищения невесты» — невесту отводили в какое-то соседнее помещение, а во время её отсутствия потешались над нерадивым женихом, упустившим свою благоверную. При таких традициях, даже придумывать особо ничего не надо. Всего лишь попросить распорядителей провести невесту в необходимую квартиру с хорошей звукоизоляцией на случай истерик и с ванной, чтобы вымыть слезы ежели такие будут. Всё это он организовал, даже не покидая праздничного стола. Перед самой дверью в квартиру он оставил четырех человек из своей личной охраны, редкостных негодяев, согласных на все, преданность которых не вызывала сомнений. Он располагал таким количеством компромата на этих подозрительных личностей, что хватило бы на несколько смертных приговоров. Родственники и жена не раз выражали Герберту свое неудовольствие охраной, напоминая, что такими методами настоящей преданности не добьешься, он же в ответ лишь равнодушно пожимал плечами – за долгие годы в сознании выработался некий стереотип мышления, заставляющий действовать кратчайшими и вернейшими путями. Привязывать к себе этих подонков или каких-либо других иными способами он не собирался… Герберт оправил китель и твердым шагом человека, контролирующего ситуацию, зашел в комнату с «похищенной». Александра находилась в помещении не одна, её повсюду сопровождал почетный эскорт из оссейских офицеров. Так что герцогу пришлось вежливо попросить пилотов покинуть помещение под предлогом тайных переговоров с баронессой. Переговоров, касающихся исключительно его лично и Кареевых. Пилоты дружно и безо всяких возражений вышли — и были по своему правы — действительно существует масса политических вопросов, незнание которых лишь способствует крепкому сну простых офицеров – а Герберт улыбнулся, в очередной раз, поражаясь легкости управления людьми. - Госпожа Кареева. Александра. Саша! Звездочка моя! – обратился Черешнев к девушке, оставшись с ней наедине. — Я так рад, что мы с вами остались вдвоем и можем спокойно поговорить… Герцог подошел к ней на расстояние вытянутой руки. - Что вы хотите, Герберт? – от этого человека у нее мурашки бежали по коже. - С того самого момента, когда я впервые вас увидел, я понял, что влюблен в вас. Влюблен и хочу обладать вами как женщиной. Я понял, что вы будете моей, навсегда… Непонимание отразилось в глазах баронессы: «Что?! Не может быть! Боже, еще один воздыхатель на мою голову!». - Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей. Сегодня же, прямо сейчас… – девушка молчала и Черешнев неправильно истолковал заминку. Подумал, что та не понимает о чем речь. Мало ли в каких условиях её воспитывали. — Вы понимаете, о чем я толкую? Я говорю о сексе. О том, что должно произойти сегодня между вами и Давидом. Я хочу стать первым для вас, обязательно сегодня же ночью… Ах, эта будет чудесная ночь, я научу вас таким вещам, что вы будете кричать от … Она попыталась дать ему пощечину, но Герберт перехватил руку в последний момент и не выпускал. Специально сжал покрепче, в желании охладить «молодую». Синяки останутся надолго, напоминая ей лишний раз об опрометчивом поступке. В действительности силу он применять не хотел, по его мнению, то был самый грубый способ склонения женщины к близости, не дающий необходимого результата, для начала необходимо попробовать уговорить добром. И только, если разговоры не помогают, тогда пара хороших пощечин не помешает. - Ага, вижу, понимаете… Ну что ж, хорошо. Продолжим… Я влюбился в вас как мальчишка… Она молча попыталась вырваться – рванула руку изо всех сил. Он достаточно легко удерживал её, приятно удивившись остаткам физической формы в начавшем дряхлеть теле. - Хватит сопротивляться! Не вырвешься! – приказал он. – Хватит, я сказал! Александру его слова не остановили, и она завертелась всем телом, пытаясь или вырваться, или хотя бы лягнуть его ногой… Всё безнадежно, он перегнул ее в талии и скрутил в какой-то непонятный комок, когда её собственные руки сжимали грудь, не давая даже спокойно вздохнуть. В голове баронессы побежали страшные мысли об изнасиловании. - На помощь!!! – закричала она. – На… Герберт отвесил ей две полновесные пощечины, от которых непрошенные слезы брызнули из глаз. - На помощь… — Не унималась Саша. В ответ он намотал её волосы на кулак, разрушив многочасовой труд парикмахеров, и сильно дернул вниз. Она залилась слезами стоя на коленях, выкрикивая, какие-то нечленораздельные слова. И Герберт залепил ещё две не особенно болезненные, но особенно унизительные пощечины, заставляя умолкнуть. - Как видишь, я еще мужчина в теле. Ха-ха! Достаточно крепок и силён. Несмотря на возраст. Со мной тебе будет не хуже, чем с Давидом. Обещаю… — он рассмеялся в голос, всё ещё не отпуская её волосы, несмотря на то, что она прекратила всякие попытки сопротивления. — Хватит реветь! Замолчи!.. Так вот, ты меня прервала, я не договорил. Влюбился как мальчишка, потерял покой. И я хочу. Хочу, чтобы сегодня ночью ты пришла ко мне в постель. Сама, добровольно. Чтобы ты так же радовалась нашей близости, как и я. Потому что хочу тебя и люблю тебя. Вот и всё, а ты тут выдираешься… Понимаешь меня? Чего молчишь? Ты понимаешь меня? - Никогда! – Проскулила она сквозь непрерывные всхлипывания. - Зачем же так, малышка? Так вести себя нехорошо… Поверь, я буду иметь тебя, когда захочу и как захочу. Вижу, не веришь, а зря… Хочешь? Прямо здесь и сейчас. Прямо на этом столе! Раком! И он потащил её к столу. Он бы не стал этого делать здесь и сейчас, не хотел начинать отношения с такой ноты. «После такого у дурочки на всю жизнь останется неприятный осадок… Напугать глупышку надо, надо обязательно». Но она поверила, поверила, что это произойдет именно так. - Нет! Нет! Не надо! – истерично закричала Саша. - Нет, звездочка моя, я буду у тебя первым! - Я беременна. Беременна от Давида. – Поток слез превратился во взвизгивания. Герберт удивленно посмотрел ей в лицо, пытаясь уловить обман. - От гаденыш! Залез на мою территорию… Ничего, малышка, забудь. Детей ты будешь рожать только от меня. Да сколько можно реветь?! Хватит ныть, дура. Молчать, я сказал! – он швырнул ее на пол. Александра не слышала его слов, да и в любом случае не могла прекратить слезы. Боже! Как быстро самый большой праздник в её жизни превратился в ад. Как она была радостна, горда и влюблена в Давида… В одно мгновение все пропало. Отец советовал держаться подальше от Герберта, она так и собиралась делать. «Он сам пришел. Сам. В день моей свадьбы. Страшный человек. Где ты, отец? Ты всегда помогал мне…» — всё смешалось в голове девушки. - Папа, папа… - Молчать! Дура! Я прошу, замолчи… Давай помолчим вместе… Всё, дорогая, твои слезы мне надоели… Пригнувшись, он два раза жестко ударил ее кулаком по лицу. Голова девушки послушно дернулась от ударов, из носа хлынула кровь. - Ну. Будем молчать? – ровным голосом спросил он. В ответ баронесса только часто закивала, в глазах стоял ужас. - Вот молодец. Умная девочка. Посмотри… — он показал рукой в сторону. — Видишь дверь? Умница. За ней ванная. Быстро туда! Умойся и приведи себя в порядок. Такая роскошная женщина всегда должна иметь приличный вид. Обязательно. Почему замерла? Бегом. И побыстрее там. Затем продолжим разговор как нормальные цивилизованные люди… Спустя три минуты она вышла из ванной. Действительно сумела привести себя в относительный порядок за столь короткий срок. Но в глазах начал исчезать страх — она перестала бояться его, решила обмануть, согласная на что угодно, только бы выйти отсюда. А там и Давид, и оссейские офицеры, кто-нибудь да поможет. Все эти эмоции Черешнев мгновенно прочитал на ее лице и улыбнулся ее наивности. - Присаживайся. Поговорим спокойно. Я вижу, ты хочешь обмануть меня? Думаешь, тебя спасет кто, если выйдешь из комнаты? Баронесса отрицательно покачала головой, ответить не могла — внутри все затряслось от ненависти и страха. Разгадав нехитрый план, Черешнев заставил бояться себя еще больше - Брось эти попытки, глупышка. Это бесполезно, меня не обманешь. В этот момент в комнату вошел Давид, радостный и улыбающийся, видно не слишком его мучили за потерю невесты, отвесили не так много шуточек. - Что за день?.. – недовольно пробормотал себе под нос герцог. - Вот вы где! А то все смеются с меня, говорят самому искать… — Радостно начал Давид, но увидев искаженное лицо Александры и страх в глазах, бросился к ней. - Что случилось милая?.. - О… Он… Он… — спазмы сжимали горло, и она не могла говорить, только дрожащим пальцем указывала на Герберта. - Что происходит?! Герберт! Отвечай, немедленно!! - Не ори. Все нормально. – Тон Черешнева был абсолютно ровен и спокоен. — Я просто уговаривал твою жену стать моей любовницей. - Что?! – Давид шокировано попятился, бедняга не мог осознать сказанного. - Ты остался таким же тупым, как и раньше… — герцог тяжело вздохнул и укоризненно посмотрел на брата. Младший Черешнев наконец-то понял произнесенные братом слова и бросился на герцога с кулаками. В ответ Герберт легонько повел стволом, словно из ниоткуда возникшего пистолета. Раздался сухой щелчок малокалиберного выстрела. Тук! И Давид завалился с простреленной ногой. - …! А-а-а! В помещение быстро вбежал обеспокоенный телохранитель, и также быстро выскочил, повинуясь всего лишь короткому жесту Черешнева. - Папаша был неправ, когда женился в последний раз. – Осуждающе заметил герцог, со спокойным любопытством рассматривая, корчащегося на полу брата. – Твоя мать рожала только идиотов. - А-а-а! Твоя — подонков! А-а-а… - Не трогай мою святую мать своими грязными ручками! - Подлая …! Тук! Тук! Тук! – Герберт навел пистолет и несколько раз выстрелил в голову Давида. Пули разорвали голову, оставив лишь кровавую кашу. - Определенно дышать стало легче. Правда, Саша? Тупые засоряют пространство и отнимают наш воздух. Скажи любимая, ну кто заставлял его лезть в мои дела? Баронесса не слышала вопроса. Она вообще ничего не слышала — события развивались слишком быстро для нее, она не успевала осознавать происходящие. Просто впала в ступор. Один лишь дикий, животный ужас был внутри. Из-под занавеса ужаса пробивались короткие мысли. Только, что пришел близкий и любимый человек. Любимый человек, ребенка которого она носила под сердцем. Этот, этот… Убил его. Оставаясь абсолютно спокойным. Спокойно говорил, спокойно рассуждал. Взял и убил его. Смыл её жизни. Её любимого человечка, её радость и опору. Она ничего не слышала. Ничего не видела. И у неё ничего не болело. Что-то сломалось в ней, сместилось и не хотело становиться на места. Она была всего лишь комочком живого страха. Страха и смертельного ужаса перед этим человеком… - Эй, Саша, ты меня слышишь? – Герберт неожиданно оказался рядом и пощелкал пальцами перед её лицом. — Дело плохо. Ох, уж мне эти оссейские барышни. Какие нервные… Черешнев сходил за кувшином с водой и опрокинул ей на лицо — Александра начала приходить в себя. - Эй, крошка! Ты понимаешь, что я говорю? Что, не можешь говорить? Так, покивай. Подай какой-нибудь знак… Девушка быстро закивала… Как начала мотать головой, так и продолжала – не могла себя заставить остановиться. - Не тряси головой. – Голос Герберта по-прежнему был деловит и спокоен. – Ну… Вот, молодец. Я тебя хочу поздравить, теперь ты молодая вдова. А это значит, что продолжения свадьбы не будет, и мы с тобой не расстанемся. Никогда. Конечно, надо поправить расшалившиеся нервишки… Сейчас примешь горячую ванну и немного водки – расслабиться и прийти в себя. Может немного поспать… И когда ты проснешься, жизнь переменится, станет настоящей сказкой. В этой чудесной и прекрасной сказке ты будешь не какой-то оссейской баронессой, а настоящей королевой. Властительницей судеб… Очереди будут выстраиваться перед твоей квартирой, все будут хотеть, чтобы ты замолвила за них словечко передо мной, и готовы будут целовать тебе ноги. Но тебе будет не до того, твоя жизнь будет одно большое удовольствие, днем – драгоценности, игры, спорт, приятные беседы, а ночью – непередаваемые плотские наслаждения… Форт Бор — чудесное место для моих друзей и любовниц, и ты ещё повеселеешь, дорогая, поверь мне. Станешь настоящей «веселой вдовой». Согласна? - Кх…кх… д… да. – Из скованного страхом горла с трудом пробивались слова. - Моя умница. Значит ванная, водка, и сон на два-три часа. Да? - Д-д-д… да. - А после столь необходимого для тебя сна, я присоединюсь к тебе в постели… О, детка, что я буду с тобой делать! Ты себе не представляешь… Ты станешь не человеком… Настоящим мифическим животным с Земли. И желание и мысли, и смысл жизни для тебя будет только в одном… И чаще всего из твоих губ будет слышаться — ещё, ещё, ещё… — Черешнев так размечтался, что даже глаза прикрыл от развевающихся перспектив. – Это будет прекрасно, Саша. Ты поймёшь всю прелесть такой жизни. Сейчас ты можешь мне не верить. Но так будет, и ты обязательно поймешь… Сладкие грезы прервал стук в дверь — герцог вздрогнул, и забормотал проклятия. - …! …! Просто день открытых дверей. Всё им неймется, …, никак не успокоятся… Да!!! В дверь просунулась морда одного из личных охранников Черешнева. - Господин, к вам рвётся один из оссейских офицеров… — Робко доложил он. - Рвётся? Раз рвётся – заводите. Да одного не запустите, идиоты! Под охраной, и только начнет рыпаться — сразу на пол и доводите до кондиции… Гайнанович вошел в комнату и обомлел от увиденной картины… На полу валяется труп Давида с разбитой выстрелами головой. Баронесса вся трясется мелкой дрожью, а на скуле явственно начинает проступать синяк. А лицо даже не заплаканное… Что же здесь происходит? Он-то ожидал увидеть встающего с колен после признания в любви Черешнева, втайне благодарного ему за предоставленный выход из очень неловкой ситуации. И Александру, с презрением фыркающую над постаревшим ловеласом. Да, за этим последует куча ненужных извинений, принесенных герцогу… В самом плохом случае он представлял себе Герберта в роли сурового учителя, стращающего перепуганную ученицу. Напускает страху, рассказывает, что же он будет делать в темных пыточных подвалах с оссейцами, прибывшими вместе с ней, грозит войной с Кареевыми и подобное. Он-то боялся и переживал, что как раз на этом месте глупая девчонка и сломается… Но такого… Такая ситуация просто не укладывалась в голове у Стивена. Жестокость и жёсткость, убийства и побои. Баронесса, запуганная до мелкой дрожи, труп собственного брата… Он просто не мог себе представить, что потомственный дворянин и правитель громадных пространств будет вести себя подобно «диким». Да и то, он не слышал подобных рассказов о поведении «диких». - Баронесса, что с вами?! – Стивен попытался подойти к Александре, но крепкие руки охранников удержали его. - Д-д-д-д-д… — попыталась произнести девушка. - Какое у вас дело ко мне? Вы что, не видите, у нас семейные трудности?! Оставьте нас! – приказным тоном объявил Герберт. «Как он спокоен! И холоден! Как владеет собой. Просто поразительно! Ну-с… попробуем убить эту гниду» — Гайнанович выхватил из рукава настоящий земной кинжал и попытался ударить охранника в бок. Охранник отпрянул от удара и нож всего лишь прорезал форму, так и не сумев коснуться тела. Зато второй охранник не дремал, и в следующую секунду Стив получил сильнейший удар прикладом автомата в середину спины. Удар выбил из него дыхание, он свалился на пол, и, не успев подставить руки, тяжело ударился головой о твердое покрытие. В голове зазвенело… Гайнанович не успел прийти в себя и сделать хотя бы один серьезный вдох, как подскочили опытные в таких делах охранники, и он получил несколько ударов по ребрам, тяжёлыми ботинками. Вот теперь он уже не мог сопротивляться, даже при особом желании. Два здоровенных лба избивали его со всей силы громадных мускулистых тел – буквально превращая его в труп, выбивая из него жизнь с каждым ударом. Он попытался свернуться в клубок, но ребятки знали все подобные увертки и не позволили ему это сделать — он потерял сознание... - Эй, парни, не увлекайтесь! Он уже хорош! Наберите водички и плесните на него, пусть очухается. – Герберт явно наслаждался происходящим. — Вот видите, моя прелесть, как просто и эффективно мы решаем проблемы в форте Бор. А вы тут сопротивляться вздумали. В конечном счете, противится мне — это плохой тон. Да просто невежливо, ещё никто не сумел пережить подобное. Такие дела, звёздочка моя… Я думаю, мы еще используем этого оссейца с пользой. Сейчас покажу, Александра. Учитесь, пока я жив. – Черешнев обратился к охранникам. — Приведите мне его в чувство, быстро! Да, и подайте мне его ножик. Стивен довольно быстро пришел в себя после непонятно укола, сделанного ему одним из охранников. Но на ноги подняться так и не смог – телохранителям пришлось удерживать его подмышки. Так он и повис у них в руках, зло сверкая одним глазом. Второй глаз был закрыт громадным кровоподтеком на брови. Из сломанного носа немного сочилась бурая слизь - Ну что, очухался? Покивай головой, если говорить не можешь. В ответ Гайнанович только уронил на грудь с таким трудом поднятую голову. - Посмотрите, милая. Знаете, кого вы перед собой видите? Вы видите обезумевшего от ревности оссейца… Кстати, Саша, как его зовут? - С-с-сти-в-вен Гайнанович. - Рассказываю, как всё произошло. Обезумевший от ревности и любви к вам, господин Гайнанович ворвался в комнату. Где мы, вместе с вами и моим дорогим братом беседовали о политической обстановке, о судьбах герцогства и баронства, воспользовавшись редким перерывом в свадебной церемонии. Ворвался и… И убил вашего мужа и моего драгоценного брата Давида. Какой подлец! Какой негодяй! – Герберт покачал головой и задорно рассмеялся. — Как вам? Нравится?.. - Нет. – Ясно ответила девушка. - Как хотите, любимая. Можно ещё лучше. Например… Господин Гайнанович – террорист-смертник. Подосланный неизвестными правителями Оссеи для уничтожения высшего дворянства Тольски. Один из множества других. Его целью являлось непосредственное уничтожения меня, но ваш героический муж спас меня ценой собственной жизни… Так-с, проникнуть в Тольски группе смертников позволили союзники. Ренегаты из тольского парламента. Имена, этих самых ренегатов и ублюдков господин Гайнанович любезно сообщит нам во время допроса. После чего будет казнен. А предатели и ренегаты предстанут перед судом Тольски… Черешнев внимательно посмотрел на девушку, застывшую в прострации от этих извращенных планов. Он решил немного успокоить девушку. - Дорогая, какой вы выбираете вариант? По мне так лучше второй. У меня в парламенте есть несколько недоброжелателей, которых давно пора успокоить... Из любви к вам, — уважительный кивок в сторону баронессы, — согласен на любой из вариантов. Даже на предложенный вами, только учтите, господин Гайнанович не должен покинуть форт Бор. Маленький подарок к нашей первой ночи. Ваш выбор, любимая? Александра молчала. Не потому, что не могла сделать выбор. Внутри девушки происходила какая-то перестройка. Какие-то нейроны головного мозга сходились и расходились, образуя новые и разрушая старые связи. Страх и ужас перед этим человеком настолько проникли в глубину души, что сумели перевалить некую невидимую черту. А перевалив через этот предел, страх превратился в безразличие к собственной жизни. И теперь, когда она не боялась за собственную жизнь, она начала черпать из этого чудесного чувства смелость. Смелость из безразличия! Она решила — никогда она не ляжет в постель к этому человеку. Никогда. Он, подонок, из её трагедии, из потери её мужа и отца ребенка, смеет извлекать политические выгоды. Смеет обвинять невинного человека! Дядю Стива! Который её на руках носил, нянчил, как собственного ребенка. Баронессе вспомнились слова Гайнановича, сказанные в день отбытия в форт Бор: «Сашка! Народные приметы верны. Ты пописала на меня, будучи совсем младенцем. А я таки буду гулять у тебя на свадьбе! Ха-ха!..». Все служат целям Герберта — живые и мертвые, друзья и враги, все — всего лишь инструменты в опытных руках герцога. Он поставил себе цель добиться её, и он это сделает… Вот, только она этого не допустит. Никогда. Полностью прочувствовав и осознав произошедшие в себе перемены, Александра заявила, глухим, но ровным голосом. - Нет. - Что нет, крошка? Ты хочешь, чтобы я пощадил этого оссейца? Одно твое слово, хорошее покладистое поведение ночью, и завтра же утром может начинать работу в качестве упаковщика на одной из фабрик. Одно слово — и все будет как тебе угодно, звездочка моя… - Нет. - Не понимаю… Ты хочешь, чтобы я просто убил его? Сию минуту… - Нет. После этого троекратного «нет», Черешнев растерялся. Проскочила шальная мысль, а не сошла ли девушка с ума? Не пережал ли? Кто их знает этих изнеженных оссеек… Жалко, черт побери, жалко. Бессмысленную куклу к себе в постель он не хотел ни в коем случае. На всякий случай, решил подойти к баронессе с повышенной нежностью, проверить свои догадки. - Александра, будьте так добры, объясните мне, пожалуйста, ваши слова… — преувеличенно ласковым голосом спросил он. - Я не лягу к тебе в постель. Можешь убить кого угодно. При первой возможности я убью себя. - Ах, ты …! – вскричал Черешнев, он мгновенно понял все произошедшее в душе девушки изменения. – Всё-таки пережал… Что, не боишься смерти? И насилия? - Нет. Не боюсь. - Секунду, Саша… Две минуты на размышление… — герцог задумался над вопросом. Чем же еще ее напугать? Девушка молчала, никак не выражая своего настроения — для себя она всё решила и теперь ничего не боялась. Какое восхитительное чувство, ничего не боятся! Тишину нарушил хрип Стивена. - Не бойся… Спасут… Солод… От этих слов Черешнев буквально взвился на ноги и недоверчиво уставился на оссейца. Вот так неожиданность! Неужели собственный начальник штаба решил пойти против него из-за какой-то девки? Это плохо. К окончательному разрыву с Солодом он был еще не готов, хотя решающий момент надвигался с каждым днем. - Ты! Тебя послал Солод? Отвечай! Быстро! - Нет. Ему плевать… Лишь бы Сашка жила… — уже более нормальным голосом отвечал Гайнанович. - Ха, ерунда. Понятненько, Жак в своем репертуаре…- Герберт расслабленно откинулся на спинку кресла. – Охрана. Быстро приведите сюда Жака Сергея Солода. Под конвоем! Один из охранников выбежал передать распоряжение. А герцог раздумывал над сложившейся ситуацией. Спустя минуты три он торжествующе заявил. - Милая, во-первых, тебя никто не спасет, ручаюсь. Как нам успел правильно напомнить господин Гайнанович, действительно есть люди, которые могли бы со мной торговаться. Так вот, я обдумал все это и решил, что ваша покорность для меня намного важнее всего остального, и я не отдам тебя ни за какие деньги или политические уступки. Тебя никто не выручит, любимая. А по поводу безразличия к собственной жизни… Я придумал кое-что специальное для тебя. Значит, за свою жизнь не боишься? И остальные тебе безразличны. Так? - Не боюсь. - Тогда подумай вот о чем… Сколько тяжелых, полновесных ударов в низ живота, переживёт младенец? Твой малыш? Могу даже поспорить, что выкидыш наступит в течение десяти минут… — Герберт с торжеством посмотрел на девушку. Теперь-то он сломит её сопротивление раз и навсегда. Александра помолчала, прислушиваясь к себе, к тому, что почувствовала, услышав страшные слова. Внутри оставалась всё та же холодная решимость. - Плевать. Бешеная ярость обуяла Черешнева. «Как давно никто и никогда не отказывал мне! Никто не смел! И тут! Какая-то дура! Господи, ну, почему ты вложил такие тупые мозги в столь прекрасное тело?!» — он перепрыгнул через стол, разделявший его и девушку, одним слитным движением. Куда только возраст подевался! Схватив её за волосы, он дернул её вверх, заставив вытянуться на носочках, а другой рукой начал бить по животу. - Проверим, …? Проверим! На! Из-за неприкрытой охранником двери донеслись звуки выстрелов. Сквозь проем двери засвистели пули, достав остававшегося в комнате охранника – тот рухнул на пол, выпустив Стивена из рук. Черешнев бросился к оставленному на столе пистолету, отпустив Сашу, и она свалилась на пол мертвой, не шевелящейся куклой. В комнату вошел Солод, удерживая в руке еще дымящийся пистолет. - Стоять! – Черешнев замер на полпути к столу — Герберт! Ты о…! Придумал тоже, послать охрану за мной. Я бы и сам пришёл. Теперь тебе надо подбирать, как минимум, четверых. Чего тут у вас? Перепуганный при первых словах Жака, Черешнев расслабился и уверенно расселся в кресле. Солод говорил. Если бы он хотел стрелять, то стрелял бы, если он говорит, значит, никого убивать не собирается. «Собственно, чего я испугался? Жаку всегда было плевать на дворянские разборки. По его мнению, чем меньше дворян, тем легче дышится либертанцам. Ха-ха! Девка жива и он спокойно уйдет, с чистой совестью…». - Да так, Жак… Маленькая семейная сцена. Ничего особенного. — Герберт расслабленно откинулся на спинку. — Мелочи жизни. - Понятно, всё вижу. — Солод внимательно осмотрел помещение. — Девка цела? - Подай голос, милая! - Да. – пропищала Александра. - Хорошо. Герберт, ты не переусердствуй с ней. Понял?! – требовательные ноты в голосе Жака Сергея, достигли угрожающих величин. - Ты в своем уме? Забываешься! С кем ты так разговариваешь в подобном тоне! Убью! – произнося эти угрозы, Герберт даже не напрягался. Пикировки и взаимные оскорбления с Жаком давно стали обыденностью. — Это, во-первых. Во-вторых, на х… она мне покалеченная или мертвая? Сам не мог додуматься? - Да вот, что-то почудилось… Что завелся ты не на шутку. — Солод озадаченно пожал плечами. – Забудь… Давида решил на Гайнановича повесить? - Ага. - Ну так повесь на другого! Свой урок он уже получил, посмотри, встать не может… Оба одновременно посмотрели на побитого Стивена. Действительно, офицер представлял собой жалкое зрелище. Герцог решил проверить Гайнановича. - Повезло тебе. Солод заступается. Понял свое место оссеец? Чего молчишь? Отвечай давай! Гайнанович молчал по одной причине. Он уже давно понял, насколько он ошибался и недооценивал Черешнева. Не поверил до конца Жаку. Сейчас же Солод стал единственной надеждой на спасение баронессы. Надо быстро найти слова, которые взбесят Жака, заставят его нарушить перемирие. То, что между этими двумя личностями вооружённое до зубов многолетнее перемирие, он понял только сейчас. Вот только причину, по которой рыцарь пошел на такие уступки он не мог понять. Слова! Где же вы… Внезапно в голове вспыхнула одна короткая строчка из досье контр-адмирала – «…пятьдесят один год. Детей нет. Сестры – Елена Солод…». Детей нет, а значит, даже чужие дети для него святы!.. - Он… Он бил её по животу… Чтобы выкидыш… — прохрипел Стив. Солод непонимающе уставился на оссейца. Что он бормочет? - Э-э, Жак. Тут такое… — начал герцог. - Специально по животу. Бил. Чтобы произошел выкидыш… - Конец тебе, Герберт!!! Солод начал стрелять по герцогу, тот бросился под стол, крича. - Нет! Нет!.. Сильные руки обхватили Жака сзади и вырвали пистолет. - Нет! Жак Сергей! Не сейчас! Он обернулся. Его удерживали двое этих оболтусов, Майкл Ань Тонг и Иван Годлесс. * * * * * …Майкл провел всю дорогу к форту Бор в качестве пассажира корвета Годлесса, оставив управление собственным истребителем на энергетика. В дорогу Ань Тонга вызвалась, было, сопровождать вся личная рота, но, уступив настоятельным просьбам Ивана, осталась в форте Чигин. Нарушив тем самым все неписанные обычаи порта Либертан – рыцари не допускали, обыкновенно, присутствия нескольких командиров столь высокого ранга, как Годлесс и Ань Тонг на одном корабле, а тем более безо всякого сопровождения. Иван, собственно, полностью разделял и понимал эти обычаи, но не хотел, чтобы кто-либо отвлекал Ань Тонга или напоминал о службе — слишком легко выстраивалась логическая цепочка к террористическому акту. Иван даже на борту старался не упускать Ань Тонга из вида, беспокоясь, как бы он снова не провалился в себя и не замкнулся. Провел воспитательную беседу с собственным экипажем и попросил избегать расспросов и опасных тем в разговорах с Ань Тонгом. Для людей это было невыносимо тяжело, ведь какие есть темы для разговора у настоящих мужчин? Дети, женщины, война, политика. И все эти вопросы находились под запретом, оставалось вести разговоры лишь о всевозможных технических новинках и спорте. Майкл же, и правда, начал понемногу приходить в себя, попав в незнакомый коллектив и отрешившись от болезненных моментов. Главную роль в его психическом выздоровлении играла Люси. Настоящие чудеса творила с пилотом. Не отходила от него ни на секунду, словно привязанная веревкой. Постоянно заставляла проявлять к себе внимание и заботу, причем делала она это так по-женски тонко, что ни у кого подозрения не возникло в её капризности. Всё время, проведенное на корабле, кроме сна, он то читал ей лекции по работе турелей и энергетических установок, то объяснял принципы пилотирования, то лично готовил что-то более вкусное, часами перепрограммируя кухню-автомат. И даже, когда девчонка мылась в душе, Майкл смиренно стоял в коридоре с полотенцем. Однажды она прямо из душа залепила ему крепкую пощечину, заявив, что они только лишь жених и невеста, и нечего тут подглядывать. Ань Тонг же, совершенно не интересующийся видом ее тела, лишь озадаченно потер щеку и улыбнулся, не захотел и не смог наговорить гадостей или послать прочь вздорную девчонку, даже мысли такой не возникло. Она и спать его укладывала — обязательно усаживалась рядом прямо на полу, рассказывая дарилльские сказки, слышанные в Парчи. Прекратить это безобразие Ань Тонг не мог и засыпал под её убаюкивающий голос. Иногда во время этих посиделок Люси пилила его насчет покупки собственного корвета, заставляла его рассказывать обо всех моделях «шестерок», модификациях и оборудовании, устанавливаемом на эти корабли. Даже составила финансовый план в бюджетной программе, пользоваться которой научил её Ань Тонг, с учетом продажи старой «цешки» и квартиры, и с начислениями сложных банковских процентов. Получалось, что покупка корвета дело очень долгое — с учетом его жалования и при отсутствии всяческих расходов, необходимая сумма скопилась бы лет через тридцать. Но она не унывала, строила планы грандиозных финансовых операций. Майкл мог лишь смеяться наивности девушки, доверявшей всему написанному в учебниках по экономике и пособиях, с названиями типа: «Как стать миллионером…», каким-то чудом диск с подобной ерундой оказался на борту «эфки». Так он и засыпал — или под сказки для маленьких или под рассуждения о строительстве финансовых пирамид. Тем не менее, «госпожа Ань Тонг», как она потребовала себя называть, добилась поразительных результатов – больше ему не снились ни Марта, ни дети, а снились только какие-то приятные глупости и вставал он, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым. Иван не мог нарадоваться, глядя на терапевтическое влияние Люси, к форту Бор они подошли, когда Майкл начал напоминать Годлессу самого себя, появилась искорка настоящего живого человека, интересующегося всем происходящим вокруг и имеющего свои собственные твердые убеждения. О том, что Солод находится не на борту штабного эсминца, а вызван в форт Бор для празднования свадьбы младшего из Черешневых, они узнали уже находясь на орбите астероида. Поначалу Ань Тонг хотел отложить встречу на более поздний срок, но Иван настоял на срочном визите к Солоду. Как он правильно считал, для Майка у Жака Сергея всегда найдется и место и время… Пристыковались к станции в самый неудачный момент — праздничный банкет был в полном разгаре. Наверняка Солода следовало искать за праздничным столом. По столь торжественному случаю Иван вырядился во все свои побрякушки и драгоценности, отчего стал похож на торговую станцию в космосе – блистал отблесками сотен отражений. При его виде Люси, одетая в стандартную одежду техника, пришла в полный восторг, и сразу вытребовала себе одну серьгу и кольцо. Тут же одела и заявила. - Ну вот, Майк, когда будем покупать корвет, будет легче. Сколько стоят эти штуки Иван? - Ну… — Иван растерял все слова от подобной наглости, он то рассчитывал, что она вернет драгоценности. — Тысяч двадцать… - Всего-то? Тьфу! Я думала хотя бы миллион… — Девочка расстроилась. — Всё равно будет легче, Майк. Поверь мне, я знаю. — Твердо заявила она и крепко сжала руку Майкла, но улыбка на её лице была слишком искусственной. Долго печалиться она не могла в силу возраста и характера и, спустя минуту, уже теребила Ивана. - Ваня, а сколько стоит этот браслет? А зачем он тебе? Он тебе не идет. Ведь это совершенно женская вещь, на мне будет смотреться гораздо лучше… Под такие разговоры «госпожи Ань Тонг» они и пошли искать Солода, продираясь сквозь многочисленных патрульных и дежуривших пилотов. Они не пробились бы в банкетный зал, если бы не неповторимый апломб Годлесса. Когда их останавливал очередной патруль, он заявлял, нагло расталкивая офицеров. - Срочное донесение, к начальнику штаба всех флотов герцогства. Вот он, — показывал пальцем на Майка, — начальник штаба третьего флота. - А кто эта девочка? И вы? - Эта девочка с потерпевшей от дарилльцев станции. Это тайна. Ш-ш-ш! Совершенно секретно, разглашение карается смертью. - Да, кто вы такой?! - Я комфлота рыцарей порта Либертан. Командующий совместной карательной операцией! – для тольсцев, наслушавшихся сказок о рыцарях, доказательством его слов служило огромное количество побрякушек на нем, и они пропускали их, чуть ли не отдавая честь. Попав в банкетный зал, Иван растерялся, найти среди такой массы людей одного единственного человека было практически невозможно, к тому же продвижение по залу сковывала Люси. Она пришла в восторг от окружающей роскоши и застывала с открытым ртом каждый раз, заметив какую-нибудь диковинку. Их выручил повстречавшийся Ань Тонгу знакомый тольский офицер. От него то они и узнали, что Черешневы с невестой и позже присоединившимся Солодом обсуждают высокие политические вопросы, запершись в отдельном помещении. После долгих и утомительных расспросов о местоположении загадочной комнаты они углубились в бесконечные коридоры форта Бор… … По расчетам Годлесса, они должны были быть уже довольно близко от Жака Сергея, когда услышали два отдаленных выстрела. Он удивленно переглянулся с Майклом, тот проговорил. - Ни х… себе… - Ай, ерунда! Мало ли кто отношения выясняет, пользуясь всеобщим подпитьем… — преувеличенно весело ответил Иван, но интуитивно почувствовал, что стрельба связана с обсуждавшимися на высочайшем уровне «политическим вопросами». - Побежали. – Предложил Ань Тонг и, не дожидаясь согласия, ухватил Люси за руку и понесся по коридорам. Метров через пятьсот эхо донесло звук ещё одного выстрела, раздавшегося теперь гораздо ближе. Они припустили ещё быстрее и за ближайшим поворотом обнаружили два тела, валявшихся на полу в неестественных позах. Особенно поражало, что на обоих была форма внутреннего патруля форта – ситуация неправильная, с большой вероятностью можно было предположить смерть оссейцев, в случае если Черешнев решил воспользоваться свадьбой, как благовидным предлогом, но никак не тольсцев, а тем более охранников. Не успели они хорошенько все обдумать, как раздался еще один выстрел – совсем рядом. Одновременно с выстрелом оба рухнули на пол, при этом Майкл ещё успел дернуть за ногу Люси. Та свалилась на пол, пребольно ударившись коленкой и локтем, хотела было взвизгнуть, но Иван молниеносно зажал ей рот рукой. Спросил шепотом. - Как думаешь, кто? - Не понимаю, по идее именно тольсцы должны пользоваться случаем… — прерывистым, не восстановившимся после бега голосом ответил Ань Тонг. Внезапная догадка пронзила его. — Может у Солода терпение кончилось? Он начал всех отстреливать?.. - Может… В любом случае, ты прав, он в этом замешан — или он, или в его людей… Надо бежать. - Погоди. Не торопись, нужна подмога. Люси? - Да, милый? Как всегда, после такого обращения Майкл поморщился, а Иван ехидно заулыбался. - Найдешь дорогу обратно в банкетный зал? - Конечно. Недалеко ведь, не больше километра… - Вот умница. Беги сейчас туда. Как будешь внутри, кричи: «Рыцари. Тревога ноль»… — «тревога ноль» — был принятый в Либертане сигнал, означавший нападение на порт. И, хотя этот сигнал не применялся ни разу со времен основания порта, все рыцари знали таблицу тревожных сигналов наизусть. — Найдешь рыцарей и приведешь их сюда. Всё, бегом, бегом! Девчонка улетела по коридору подобно фата-моргане, и только частый перестук каблучков ботинок, раздававшийся в воздухе, стал ответом Ань Тонгу. - Это правильно, что кроху отправил. — Годлесс одобрительно стукнул друга кулаком в плечо. — Но откуда помощь? Где ты тут рыцарей найдешь? - Там столько тольских офицеров, что хоть десяток рыцарей, да найдется… Так, Иван, слушай команду. Никаких «бегом». Потихоньку, перекрывая секторы обстрела. Я ведущий. - Кто бы говорил. Я то уже Парчи чистил… - Разговорчики! За мной. Пробирались к цели, прячась за каждым углом и обязательно выглядывая изо всех поворотов… Результатом всех предосторожностей стало только обнаружение ещё двух тел в форме патрульных… Да, два взятых у трупов трофейных пистолета — дело назревало серьезное. Тихонько подкрались к приоткрытой двери комнаты, из-за которой слышался знакомый голос Солода, и замерли, вслушиваясь в разговор Жака Сергея и Черешнева. Иван зашептал на ухо другу. - Можно расслабиться… Подождем, пусть завалит Герберта, без свидетелей. Давно пора. - Ни в коем случае нельзя допустить смерти герцога. Завтра же арестуют и казнят всех одиноких либертанцев в герцогстве! — яростно зашептал в ответ Майкл. - Да фиг ли, давно пора начинать тольсцев мочить. - Дурак… Ты представь себе количество одиноких кораблей в герцогстве. У нас же с ними мир и любовь… Иван не переставал внимательно прислушиваться к разговору за дверью. - Пленник нарочно… — начал было он, и закричал. — Вламываемся!.. …Люси Лу вбежала в зал, где всё ещё продолжался банкет в честь молодоженов и закричала изо всех сил. - Рыцари! Тревога ноль! Рыцари! Тревога ноль! — В общем шуме и гаме её голос был подобен писку, и никто его не расслышал. Надо было привлечь к себе внимание, и она запрыгнула на стол, побежала, разбрасывая многочисленные тарелки и блюда. Вслед ей слышались ругательства и вскрики возмущения. Тем не менее, она добилась своего, голоса стали утихать, внимание сосредоточилось на ней, а к столу уже бежали охранники… - Рыцари! Тревога ноль! Рыцари! Тревога ноль! – Верещала она, продолжая бежать, и даже страх перед замеченными патрульными не мог выбить из головы единственной мысли: «Только бы не поскользнуться! Не поскользнуться!». Её перехватил какой-то большой мужчина с громадными черными усами и четырьмя звездочками капитан-лейтенанта на погонах. Как схватил её за талию, так и удерживал в воздухе на вытянутых руках. - Кто?! Дарилльцы?! - Опасность! Майкл послал привести помощь… - Стоп! Кто в опасности? Фамилии. – Мужчина встряхнул её так, что заболталась голова на тонкой шее. - Дядя Иван, Майкл и… - Фамилии! Только фамилии! - Ань Тонг. Годлесс. «Слезы Маилской». – Она умоляюще смотрела на офицера. — Ну Солод, как там его! В глазах мужчины отразилось понимание. И он заорал на весь зал… Рёв его покрыл все разговоры, и отразился от стен. Настоящий мужской рев. На секунду Люси даже оглохла. - Рыцари! Ко мне! Тревога ноль! – человек двадцать бросились к нему, и он более тихим голосом обратился к девочке, — Веди!.. * * * * * …Майкл с Иваном плотно удерживали разбушевавшегося Солода, Годлесс орал тому на ухо. - Нет! Жак Сергей! Не сейчас! Спустя несколько мгновений Жак Сергей перестал вырываться из сильных молодых рук. И недовольно обратился к пилотам. - Ну? Откуда вы здесь взялись? - Совсем по другому вопросу… Потом поговорим. — Быстро ответил Годлесс, боясь вмешательства Ань Тонга. — Жак Сергей! Майк сказал, что Черешнева нельзя убивать. Что вы собираетесь предпринять? Если трезво посмотреть… В это время,из под стола вылез перепуганный донельзя Черешнев, с удовольствием рассмотрел живописную картину и мгновенно успокоился, приводя нервы в порядок. По его мнению, всё складывалось хорошо — убивать его никто не собирается, а значит, есть возможность договориться. Он узнал Ань Тонга в лицо, этого офицера он видел на квартальных докладах о состоянии дел третьего флота. Решил обратиться к знакомому офицеру, начав с лести. - Спасибо, офицер. Вы спасли мою жизнь в трудной ситуации, господин Солод начал вести себя немного неадекватно. Весьма благодарен… С удовольствием удовлетворю любую вашу просьбу, абсолютно любую. Вместо удивленного таким неожиданным обращением Майкла, ответил Годлесс. - Ты… В общем, помолчи… Твоего мнения не спрашивали, так что сиди тихенько! – После этих слов герцог послушно замолчал, пожав плечами, а Иван обратился к Солоду. — Так что вы собираетесь делать, Жак Сергей? - Ладно, отпускайте… — ворчливо ответил Жак. — Не буду я его убивать… Сегодня… Достало меня всё — увольняюсь. Рыцари отпустили его, удивленно переглядываясь — такого развития событий и такого решения от железного адмирала они никак не ожидали. Слишком нетипичное поведение для Солода, развернуться и плюнуть на проблему, вместо того, чтобы решать её. Иван в недоумении посмотрел на Ань Тонг и отрицательно помотал головой: «Говорить не буду, давай ты». - Э-э. Приветствие, Жак Сергей. На кого же вы бросите всех рыцарей? Без вашего влияния… И представления интересов Либертана в Тольски?.. Нехорошо получится… – Майк обратил внимание, что доводы разума не действуют на Жака, и перевел разговор в другое русло. — Ладно, ладно, потом. Кто эти люди? И что за труп? - Труп — это Давид Черешнев, нынешний молодожен. Девка — оссейская баронесса, невеста, Герберт хотел её … . А мужик побитый – оссейский офицер, пришёл спасать свою госпожу… Кстати, Майкл, посмотри чего там с ним. - Жак Сергей! А какое нам дело до их гнидских разборок? – спросил Иван. — Это же ваши слова! «Чем меньше гнид, тем нам лучше». Почему вы решили вмешаться? Оно нам надо? Плюнем и отвалим себе по-тихому. - Не такие оссейцы и гниды. Нормальные парни вроде. Вот этот… - Оссеец плачет. — Растерянно перебил Ань Тонг. — Такой побитый, а плачет… Из-за двери послышался стук множества ботинок по полу, и в комнату ворвались более десятка офицеров в тольской форме, полностью заполнив небольшое пространство комнаты своими телами – кричат что-то невразумительное и тычут стволами пистолетов во все стороны. - Никому не двигаться! Руки вверх! Всем оставаться на местах! Оружие на пол! Иван замер от неожиданности: «Попались! Попались… Нет, не сдадимся!» — подумал он, но, несмотря на героические мыли, пистолет отбросил и поднял руки вверх. То же самое проделал и Майкл. До того молчавший Черешнев подскочил на радостях в кресле, и заявил приказным тоном. - Арестовать! Начальника штаба Солода! – И расслабленно выдохнул. Офицеры лишь удивленно посмотрели на него, не спеша выполнять приказ. — Я сказал арестовать контр-адмирала Жака Сергея Солода. Я не ошибся, господа. Это приказ. Солод уже решил, что вот и настал его последний час, когда один из пилотов неожиданно произнес. - Привет, Майкл… Тут такое дело, девчонка прибежала… Из-за его спины выбралась невысокая девчонка и бросилась к Ань Тонгу, он подхватил её на руки. - Майкл! Майкл! Я привела рыцарей! – и крепко прижалась к пилоту. Ань Тонг мгновенно всё понял и сориентировался быстрее остальных присутствующих. - Приветствие, рыцари. Для тех, кто не знает, я комполка Ань Тонг. Ситуация такова — Солоду тольсцы надоели, и он пошел валить герцога. Собственно и всё. Ответом ему послужили удивленные возгласы рыцарей, как будто включили речь – все заговорили одновременно. - Приветствие, комполка… Э-э, Жак Сергей, может позже?.. В следующий раз, как-нибудь… Привет, Ваня! Какими судьбами… Жак Сергей! Ну, вы сами подумайте, как мы отсюда выбираться будем?.. С трупом герцога на руках?.. Да и валить начнут нас… Не только нас, пока все выберутся с баз флота… Может не надо?.. Давайте в следующий раз?.. Не сейчас… Мы вас просим, комфлот! Не сейчас… Рыцари обступили Солода со всех сторон, приводя аргументы, доказывая и убеждая, но он хоть и прослушал все замечания рыцарей, но только отрицательно качал головой. - Во-первых, я увольняюсь. И не отговаривайте. – Категорично сказал он, и все затихли прислушиваясь к его словам. — Во-вторых. Герберта я давно хочу убить, вот уж двадцать второй год пошел. Это-ж сколько я терпеть его должен? Его смерть будет прекрасным выходным пособием. Так что… После этих слов герцог явственно побледнел и сжался в кресле, словно пытаясь скрыться от взглядов рыцарей. Те же лишь огорченно смотрели на контр-адмирала, но, поддаваясь его желанию, согласно кивали и вздыхали. - Как хотите, комфлот… Может, возьмем его в заложники? Пока не выведем флота… Точно-точно. А потом вы в спокойной обстановке, ему голову отпилите… Как Храмовников. Вот это будет экспозиция в зале совета!.. - Стоп! Подождите. Сейчас мы всё сделаем красиво. Жак Сергей, разрешите мне! – вмешался Майкл и, получив одобрительный кивок, развернулся к герцогу. — Господин Черешнев. Вы ведь правда хотите нанять на службу ещё один либертанский флот? Герберт, не понимая, к чему ведет офицер, неуверенно отвечал. - Да как-то нет, нет у меня такой мысли… Сейчас на службе герцогства и так семь либертанских флотов, зачем ещё один? Бюджет не потянет… - Годлесс! Прострели непонятливому герцогу плечо! – приказал Майкл. Не успел Иван даже поднять пистолет, как Герберт закричал во весь голос. - Хочу! Конечно, хочу! Нанять еще один либертанский флот! Да сколько угодно господа! Десять, двадцать!.. Майкл переглянулся с Иваном и улыбнулся. От этой улыбки и от вида Люси на руках Ань Тонга в душе Ивана всё перевернулось и расцвело. Наконец-то друг приходит в себя, всё способствовало этому — он получил человечка, нуждающегося в заботе и делает любимое дело, снова в гуще событий решает важные вопросы, как настоящий командир, и мнение его ценно для окружающих, все внимают его словам и одобряют действия. «Конечно, ему нужно не только заботиться о ком-то, он должен решать проблемы, должен чувствовать свою значимость. Ура! Все к лучшему, в этом лучшем из миров!». - Так вот, господин Черешнев. Продолжим. Включайте компьютер! – Майкла было не остановить, он собирался командовать герцогом и выжать из этой ситуации максимум. Его прервал дикий крик. Оссейская девушка, до того мирно лежащая на полу, с открытыми, ничего не понимающими, глазами, внезапно ожила. Вскочила на ноги и бросилась к герцогу. - А-а-а! …! Александра неловко пыталась его то ли поцарапать, то ли ударить в лицо. Герберт весь сжался, прикрывшись руками, не сопротивляясь взбешенной баронессе. По знаку Майкла, рыцари оттащили визжащие и отбивающееся чудовище. - Подонок! Вот какой ты! – она продолжала кричать. – Тебя-то сломали за секунду! Даже пальцем не тронули! Меня избивал! Урод! Тебя сломали за секунду! Подонок! Бил по животу! Ребенок! Кое-как рыцари скрутили баронессу, и она осталась рыдать у одного из офицеров на плече. Теперь, уже понимающе и одобрительно смотрели на Солода, а на герцога косились брезгливо, как на жуткий вирус под микроскопом. - Я, собственно, всегда был о тебе плохого мнения, Черешнев. Но избивать беременную девушку… Как Бог тебя терпит? Не понимаю. — Майкл осуждающе покачал головой. - Втоптать в пол. – Весомо и тяжело прозвучало из группы рыцарей. В Либертане это была самая страшная казнь, её удостаивались даже не все предатели, обычно провинившиеся могли рассчитывать на пулю в затылок. - Отставить! Успокойтесь, Черешнев, никто из присутствующих никогда не расскажет о вашем преступлении, ты нужен Либертану живым. Сомневаюсь, что после такого рассказа ты сможешь выйти в космос… Впрочем, не важно. Включай компьютер. Ищи в сети форта стандартный договор о найме либертанского флота… Быстро! Что ты там копаешься?! - Сейчас, сейчас… Да, готов… - Заполняйте пробелы. Командующий флотом и сторона, подписывающая договор со стороны рыцарей — Жак Сергей Солод. – Майкл обернулся посмотреть на контр-адмирала. – Что скажете Жак Сергей? - Да я все понял сразу, Майкл. Я согласен. Только вот место… - Черешнев, не отвлекайтесь! Заполнили? Хорошо. Финансирование, дайте подумать… восемьдесят два миллиона в квартал. - Как? Всегда было на один флот восемьдесят один шестьсот… - Это — чтобы компенсировать Солоду потери части жалования с переходом на более низкую должность. Лишнего нам не надо. Договор на пятнадцать лет! Без расторжения с вашей стороны. Заполнили? Хорошо… Теперь место для базы флота. Показывайте, что вы тут собираетесь плотно разрабатывать… Побогаче и получше, не в тупике каком-нибудь. Спустя две минуты договор был подписан. И Жак Сергей приказал рыцарям. - Забирайте оссейца и баронессу. Принесите их на мою «эфку». Да, ребята, сообщите кто-то оставшимся оссейским офицерам, пусть уходят из форта Бор срочно! Иван, Майкл, на чем пришли? - На моем корвете. – Ответил Годлесс. - Ну так посади кого-нибудь из команды за штурвал, а сам с Майком тоже ко мне на корабль. И выходите все! У меня есть пара слов для герцога… Нет, вы не думайте. Все будет тихо и благородно. Рыцари вышли, в помещении остались только два человека. Жак и Герберт. Два пожилых умных человека, у которых было, что сказать друг другу наедине. Солод уселся на стул верхом, напротив герцога. - Ну? - Что ну? Ты сам все решил… — оба замолчали, обдумывая происшедшее. Два врага, сведённые судьбой вместе. Они проработали бок о бок больше двадцати лет. Теперь расставались, расставались благодаря внезапной вспышке страсти Герберта. Он уже успел сотню раз пожалеть о вырвавшихся эмоциях и уже не находил ничего возбуждающего и привлекательного в Кареевой. Да, красивая молодая женщина, но мало ли таких? Тысячи. И все с удовольствием скрасят ночи герцога. А он потерял свою правую руку, своего либертанца, эта потеря значительно важнее всяких неудовлетворенных желаний. Не так он хотел бы расстаться с Жаком, совершенно не так. Даже если мирно, если без смерти рыцаря, всё равно не так. Потеря столь давнего друга подобна рваной ране. Потеря столь старого врага кровоточит отнюдь не меньше. - Ты слышал предания о «рассвете»? - Да, Земля поворачиваться под лучами Солнца, линия терминатора делит её напополам, в одном полушарии по линии – сумерки, в другом – рассвет. Ночью, так называемые насекомые, замирали под воздействием холода, впадали в анабиоз, а теплокровные спали. На рассвете тепло приходило на землю и всё оживало. - Сейчас по условному времени пять утра, на Земле рассвет. Только ничто не оживает. Рассвет за рассветом, веками повторяется. Понимаешь? Солод задумался над загадкой, что же хочет сказать ему Герберт? Каждое утро все оживает, год за годом… - Да. Холодная ночь кончилась. Наступил новый день – новые планы, надежды, будущее у людей. И так бесконечно, что бы ни произошло среди людей, наступает новый день, жизнь продолжается. И что жизни до наших разборок? - Ты правильно понял. У нас впереди ещё много дней и ночей, Жак. А живем мы только потому, что есть рассвет… Будешь меня ненавидеть на расстоянии… - Не сомневайся. Да и ты будешь помнить обо мне… Установилась тишина. Они слишком хорошо знали друг друга, знали способ мышления и методы рассуждений. Им даже не надо было говорить вслух, они могли разговаривать взглядами. И эти взгляды многое сказали каждому… Герберт поднялся. - Прощай. - И тебе того же… — начал было Жак Сергей. Неожиданно он выхватил пистолет и выстрелил герцогу в ногу. Черешнев свалился, как подкошенный, прижимая руки к открытой ране. - А-а! Мы же разошлись… - Это тебе, старый хрен, чтобы за молоденькими девочками не бегал! – Жак развернулся и пошел к двери. — Врача я тебе пришлю, не беспокойся… * * * * * Космос, на борту корвета «Коршун» Пространства Тольски Вся компания собралась в кают-компании «эфки», отсутствовала только Александра Кареева, после контрастного душа Солод отправил её отсыпаться и восстанавливать нервы. Не каждый день в жизни молодой влюбленной девушки, случаются подобные потрясения. Тем более, что Солод не знал как переговорить с ней по очень опасному вопросу, по пути на корабль он успел переговорить с одним из врачей и тот сказал, что шансы выносить ребенка у баронессы минимальные. Он хотел отодвинуть этот разговор подальше, а еще лучше переложить его на плечи оссейских медиков. Они собрались в кают-компании, и Жак Сергей приказал всем рассказать собственные версии спасения баронессы. Послушав, все умолкли погруженные в собственные мысли, разговор продолжил значительно посвежевший Гайнанович. Щитовик Солода вколол ему какую-то дрянь, и оссеец чувствовал себя восемнадцатилетним полным сил юношей. - Господа! – радостно заявил он. — Для всех вас, без исключения, у меня имеется приглашение в Кареево. То, что вы сделали для Саши, барон никогда не забудет. В любое время, во время военных конфликтов, или даже в оссейском розыске, вы будете самыми уважаемыми и драгоценными гостями. Моё слово. Можете оставаться жить в Кареево хоть до конца своих дней. Ни в чем не будете знать отказа! Махнем прямо сейчас… Я вас обустрою со всеми удобствами. Рыцари недоуменно переглянулись, за всех высказался Ань Тонг. - Стив, что вы нам предлагаете? Переехать в Оссею? Навсегда? – подозрительно посмотрел на оссейца. - Ну… Я бы не употреблял таких громких слов, как переезд в Оссею… Навсегда… Но я так понимаю, теперь у вас всех громадные неприятности с герцогом. Особенно у Жака Сергея, всё-таки прострелить ногу — это не шутка. И вы все нуждаетесь в надежном убежище. Ань Тонг беспомощно посмотрел на Солода. Тому пришлось вмешаться. - Неправильно понимаешь ситуацию. Такие разборки, которые произошли из-за оссейской девчонки, в Вольных и герцогстве Черешневых обыкновенное дело. Ни меня, ни ребят никто не будет преследовать. И никаких взаимных обид тоже не останется. Обычное дело, сегодня мы тольсцам, завтра они нам. Я думаю, вы бы еще больше удивились, узнав, что если бы не мои собственные планы, то завтра я бы спокойно вышел на службу и в положенное время докладывал Герберту о состоянии дел во флотах. Такие ситуации, ещё не повод для войны… - А что же тогда повод? — потрясенно спросил Стив, в Оссеи гражданские войны начинались и по гораздо меньшим поводам, кроме того, его до глубины души поразила отчужденность Солода. Жак кивнул Эрнесту Мазееву, прослушавшему всю историю с комментариями и теперь нетерпеливо ерзавшему на сиденье – хотел вразумить бестолкового оссейца. Остальные члены экипажа корвета тоже прослушали историю, но восприняли её не так эмоционально, чего только не бывает, спасли баронессу — и хорошо, гораздо больше волновал вопрос дальнейшей службы. - Понимаете, господин Гайнанович. Вы в Оссеи оперируете понятиями личной чести, «гонора» если так можно сказать. — Начал издали Эрнест. — В Вольных Пространствах больше оперируют понятием «общего блага», «общего дела». По сути, какое дело рыцарям и «вольным», до того, что один из тольских дворян, решил залезть на молоденькую оссейку? Захотел человек побаловаться на старости лет. Понимаете? - Не совсем… - Что изменится для «общего дела» рыцарей? Тольски начнет собирать с «вольных» дань? Убьют каких-то рыцарей? Отправят в смертельный поход? Ограбят шахты? Что? Ни один из «вольных» никогда не приведет добровольно к Черешневу свою дочь или сестру. Если заставят силой, то это может плохо кончиться, подстережёт герцога кто-нибудь в коридоре и кувалдочкой по голове… Потому-то он сам в жизни не позволит себе подобного поведения с местными. К тому же, Герберту в постель и так тысячи желающих из «вольных». Мало того, что баба родит от очень чистого мужика, так еще и подарки дорогие получит. В принципе, «вольные» не хотят иметь ничего общего с тольсцами, а служба во флотах Тольски — всего лишь способ прокормить себя и семью в тяжелые времена… Вроде бы сложно, а с другой стороны очень просто. Понимаете? - Подождите, Эрнест. Как же общечеловеческие ценности? Ведь Черешнев унижал и избивал беззащитную девушку! И убил собственного брата… - Во-первых, побои целиком на её совести. Не обеднела бы от одной ночи. Зато завтра с утречка тихенько собралась и в вашем сопровождении убежала в Оссею. А потом, ведь Кареев сам создал такую ситуацию! Он мог бы, например, вас послать узнать, что за человек этот герцог. Чего уж там, если дочь так ему дорога, сам мог сходить в Вике или Либертан. Там бы ему быстренько прочистили голову, сказали, что он с ума сошел отправлять любимую дочку в пасть Герберту. Давид ещё тот дурак, сам бы мог сообразить, почему ему так легко дышится за пределами форта Бор, так нет же, покрасоваться решил. Ведь был бы умный, совершенно по-другому дело бы обставил. Мазеев мог только руками развести, поражаясь глупости и наивности оссейцев. За рукав его дергал стрелок, настаивая, чтобы тот говорил на более насущные темы. - Забудьте об этом. Спаслись и ладно… Ну не дураки, а? Майкл, ты лучше расскажи, что за место службы ты подобрал для нас с командиром. Этот вопрос очень живо интересовал как энергетика, так и остальных членов экипажа корвета. Потому Ань Тонг подробно рассказал о новой базе флота. Герсен-12, довольно небольшой по своим относительным размерам астероид, недавно был обследован группой глубокой геологической разведки герцогства. Оказалось, что астероид внутри заполнен лакунами странного природного газа, формулу которого Ань Тонг не запомнил наизусть, в количестве, как минимум десятка миллионов кубических метров. Планировалось построить на астероиде фабрику деления природного газа на обыкновенную воду, газ, состоящий из двойной молекулы кислорода и промышленно неиспользуемый отход. Подобное производство стало бы настоящим алмазом в короне Черешневых, и, хотя герцогство было в достаточной мере обеспечено схожими газами, но, как известно, запас карман не тянет, особенно такой — столь чистые природные газы встречались редко, и человечество тратило громадные усилия для очистки и обогащения природных ископаемых. Изначально на Герсен-12 планировалось базирование подразделения минимум двух полков тольского флота, попеременно участвующих в конвоировании грузовиков с газами на продажу. Теперь же, благодаря Ань Тонгу, там будет располагаться база восьмого рыцарского флота на службе Тольски под командованием контр-адмирала Солода. Правда, работы предстояло много – астероид неудачно расположился на одном из кратчайших путей из форта Бор в Маилскую область, и кроме стандартной базы флота необходимо было построить и усиленные линии обороны. Благо, на строительство базы флота приходился отдельный, независимый от содержания флота бюджет. Солод, как самое заинтересованное лицо, прослушал короткий доклад внимательно, но мысли витали где-то далеко. На заднем плане сознания он прикидывал, к каким подрядчикам стоит обратиться для определенных работ, кого подкормить заказами на стройматериалы, а кого нет. Кого пригласить начальником штаба, какие критерии поставить для рыцарей, пожелавших наняться в новообразованный флот. Как спланировать финансы, чтобы лет через десять всем рыцарям обновить машины за счет флота, о расписании техосмотров, о стоимости питания для пилотов… Думал о многих вещах, которые постоянно крутятся в голове командующего флотским подразделением, вопреки мыслям дилетантов, думающих, что головы адмиралов заняты только разработкой каких-то стратегических планов и хитроумными изнуряющими учениями для состава. Но, на переднем плане сознания ему не давала покоя одна мысль, что произошло с Ань Тонгом? Он буквально физически ощущал перед собой другого человека. Вроде бы тот же самый, но на самом деле другой, как будто на старый болт нарезали новую резьбу и гайку надо проворачивать с усилием, вместо того, чтобы она легко скользила по резьбе. - Майкл, расскажи-ка мне, что это за девчушка к тебе прижимается. Еще и так вовремя подмогу привела… Вот тогда-то Ань Тонг, сбиваясь и скрежеща зубами, рассказал Солоду, про захват террористами лайнера с находившимися на борту членами его семьи. И о том, как он приказал расстрелять это судно, и о причинах подбивших его на такой поступок. Сразу после рассказа весь экипаж корвета сохранял некоторое время молчание, а затем поочередно все принесли Ань Тонгу свои соболезнования и выразили свое уважение мужеству. Из череды похожих друг на друга слов, выделился Гайнанович. - Не может быть. Не может быть, не может быть… — как заведенный повторял Стивен. - Вот видите, какая у нас здесь жизнь. А вы все про девку, которая не хотела дать Черешневу. – зло поставил оссейца на место Мазеев. Все примолкли, ждали реакции Солода, зная его умение подойти к вопросу с неожиданной стороны, надеялись, чуть ли не на чудо, что он найдет чудесные слова, моментально уравновесившие Майкла. - Что ты так смотришь на меня Ваня? – спросил Жак Сергей преувеличенно тихим голосом. — Ждешь, что я буду утешать Майка? Нет, не буду. По лицу Ань Тонга пробежала судорога, а Люси осуждающе уставилась на Солода. - Ты мужчина, Майкл. Настоящий. Что я могу сказать тебе? Ты вырос и уже не мне учить тебя. Ты поменял жизнь своих детей на сотни жизней… И я горжусь тобой. А ещё больше я горжусь Мартой, подсказавшей тебе решение. После смерти, если меня спросят, что было хорошего в моей жизни, я знаю, что ответить. Я отвечу, что рядом со мной были такие люди, как Майкл и Марта Ань Тонг. Вот и всё. Больше мне нечего тебе сказать… Жак Сергей замолчал, думая о своем. О том, какие прекрасные у него воспитанники. С такими приемышами, и правда, своих детей не надо. Он гордился ими, каждым поступком своих сыновей. И поступком Майка он действительно гордился, потому что он был человеком крепче стали и жил в мире, где по-другому нельзя. Много раз сыновья удивляли его, и каждый раз ему становилось легко и радостно от того. И сейчас та же легкость и радость затопили его душу. Ещё необходимо отблагодарить человека, вытащившего Майка из бесконечной пропасти. - Люси. Ты многое сделала для Майка. И для меня. Я горжусь, что могу говорить с тобой, сидеть рядом и смотреть в глаза. Ты не мелкая соплячка, ты настоящий человек. С большой буквы. Что я могу сделать для тебя? Конечно, я не Бог, но многое могу сделать. Говори. - Не упусти момент, дочка… Ты молодец, заслужила. Не разменивайся на мелочи. – Как всегда Эрнест не смог удержатся, и не вставить словечко. У Люси захватило дух. Такой человек похвалил её. Он гордится тем, что она рядом с его названным сыном. И хочет наградить её, наградить по справедливости. Проси чего хочешь, маленькая Люси. Перед тобой люди, для которых нет ничего невозможного, которые своей силой, умом и смелостью добьются чего угодно. Это про них говорят, что они зажигают звезды. - «Слезы Маилской»… Жак поморщился, ему не нравилось данное дарилльцами прозвище. Слишком много было в нем правды, слишком многих он сделал сиротами и вдовами. По телу пробежали мурашки, так бывало всегда, когда он думал о дочерях и женах тех десятков пилотов, что он сжег. - Я пробыла, вместе с Майком не так много времени, но я успела полюбить его. Как я сейчас, понимаю, сначала, когда я набивалась к нему в жены, это была просто детская глупость. Теперь же нет. Я хочу провести с ним оставшуюся жизнь. Вот так. Это говорит тебе женщина. Настоящая женщина, а не маленькая девочка. – Пылающим взором она впилась в глаза Жаку. — Повлияй на него… Вот чего я хочу… Всегда несдержанный Мазеев зааплодировал, к нему присоединился экипаж корвета. Солод же серьезно кивнул и спросил у Ань Тонга. - Ты понимаешь, что эта девочка сделала для тебя? Осознаешь? – В голосе начала сжиматься пружина повеления. Он сам не знал почему, но так бывало, и довольно часто — люди не могли противиться его воле. - Понимаю… - Она тебе не противна? Не внушает отвращения? - Нет, что ты… Просто, слишком недавно… И она ещё так мала… - Пообещай ей, что когда она подрастет, ты дашь ей шанс. И ты не будешь оглядываться в прошлое. Она стоит такой клятвы! Ну. – Голос Жака набрал неимоверную мощь, вбивая в присутствующих свою правду, свое мнение, сметая все сомнения и любое неподчинение. - Обещаю… - Ура!!! – Люси обняла Майкла за шею и не по-детски крепко поцеловала в губы. — Ты от меня никуда не уйдешь! – И без перерыва продолжила, снова превратившись в маленькую девочку. — Жак Сергей, а вы подарите нам на свадьбу «эфку»? Новенький корвет? Пожалуйста… - Подарю. Вот несносная девчонка… Жак улыбался в седые усы, а Гайнанович незаметно для остальных поднял указательный палец на руке, привлекая внимание Солода. Тот понял этот знак и лишь согласно моргнул глазами, не прекращая улыбаться. - А теперь, несите водку. Много водки. С незапамятных времен, когда ещё человек только перестал быть обезьяной, потому что Бог вложил в него душу, мужчины запивали свое горе водкой. Они теряли родных и друзей и запивали это водкой, за упокой души… Сейчас мы будем пить и будем вспоминать твоих детей Майкл. Так делали всегда, так делали предки, так делаем мы и так продолжится до конца времен. … В тот год произошло важное событие. С убитой людьми родины, с сокровища вселенной, с отмеченного Богом места, с единственной планеты, несущей на себе жизнь. С матери – Земли. Прибыл курьер. Как и сотни до него, он осмотрел Землю, не покидая корабля, как и сотни до него он вколол в себя антифризы и анабиоз. И так же как сотни до него, он направил свои корабль к Андромеде. И через двадцать пять земных лет он принес новость… … И во всех местах, где собирались люди. В доках и в столовых, в спальнях и штольнях, в судах и на площадях, слышался один и тот же разговор. - Прибыл курьер дальней ходки. - И?! - Кора разломана. Все в раскаленной лаве. А небо черно… - Боже… |
||||
 |
 |
 |
|
|
Дизайн Elite Games V5 beta.18 EGM Elite Games Manager v5.17 02.05.2010 |
|
