|
|
|
 |
Новости | Конференция | Чат | База данных | Творчество | Сообщество | О сайте | English |
|
Помощь сайту |
 |
 |
 |
 |
|
Дорога Твой дом стал для тебя тюрьмой… Пролог Настроение, такая странная штука – сейчас оно такое, а пройдет пару минут – и произойдет полная трансформация. Иногда случается так, что ты сам не понимаешь, что с тобой происходит и хочется сделать что-нибудь грандиозное, выходящее за рамки обыденности, понять суть вещей, понять самого себя и своих близких. В этот момент находишься и не здесь и не там – ты не с близкими людьми, но и не погружен в себя. И очень больно, если тебя не понимают… Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность – болью прощания. А ненависть – силой того отвращения, С которым ты помнишь свои обещания. И тою же мерою, с припадками ревности, Тебя обгрызают, как рыбы-пираньи, Друзья и заботы, источники нервности, И все-то ты знаешь заранее… 1. Закат. Красный, вспухший глаз Солнца вплотную подступает к линии горизонта, рождая все более и более длинные тени, подернутые багровым ореолом, медленно, но неукоснительно покрывающие долину причудливыми узорами, образуя островки густого полумрака в океане света затопившего все видимое пространство. Прямая дорога, упирающаяся одним концом в заходящее светило. Размеренно шумит мотор «Явы». Шорох шин по остывающему асфальту. Свистящие потоки ветра несут вечернюю прохладу. Ветер игриво теребит отвороты потертой и местами замасленной «косухи», омывает открытый черный шлем и, опьяняя своим дыханием, кружит голову. Время словно застыло и кажется, что это мгновенье будет длиться вечно… Воспоминание первое — Алис, давай встретимся, пожалуйста? — Не зачем, мы с тобой это уже обговаривали. Я уже не тот маленький котенок, которого нужно всему учить, и который нуждается в защите. Я, если ты этого не заметил, выросла. — Котенок, но разве только поэтому нужно быть вместе? — Ты мне уже не интересен, у меня другие увлечения и другая жизнь. Извини – нам с тобой не по пути. Образ жизни, который ты ведешь – социально бесполезен. Это нежелание взрослеть – цепляние за детство, инфантильность. Помнишь свои слова? Теперь я адресую их тебе… — Тебе так хочется меня обидеть котенок? — А что я могу сделать? Тем более что я сегодня занята – меня с моим новым парнем пригласили на вечеринку. А ты их никогда не любил, хотя тебя частенько приглашали. А ты думал только о себе. Ты никогда не задумывался, что мне может, хотелось погулять в компании? — Парнем? — растерянно переспросил он. — По-твоему, я теперь должна записаться в монашки? Пауза…минутное молчание…ком в горле…слышно только совместное дыхание…треск помех в телефонной трубке…на заднем плане пробивается какая-то радиостанция, донося обрывки строк песни «уходя, уходи…» — Попробуй вести нормальный образ жизни, найди постоянную работу… Ее голос звучал для него как с того света. Чем дольше она говорила, тем больше и больше становилась разделяющая их пропасть. Больше всего на свете он любил свободу, скорость и ночные трассы с миллиардами звезд над головой, взахлеб глотать летящий на встречу воздух и одурев от нахлынувших чувств орать песни и смеяться…смеяться и плакать…и думать, что глаза слезятся только от ветра. — Прости, — сказал он еле слышно и повесил трубку. Итак, подытожили: жизнь – возвращение забытого займа, Сиречь – завещание. Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность – болью прощания… Алиса еще некоторое время слушала гудки в трубке, представляя, что он делает сейчас. Вздохнула, пожала плечами и положила трубку на свое место. Нужно было торопиться – вечер сегодня обещал быть веселым, а еще нужно было успеть помыть голову и накраситься. Она вспомнила, какой ей недавно подарили косметический набор и, томно улыбнулась своему отражению в зеркале. Этот набор она приметила еще пару месяцев назад, но вот его запредельная цена… Окончательно выбросив из головы мысли о недавнем звонке, она отправилась в ванну, по пути погладив кошку, отчего та выгнула спину и заурчала от удовольствия… ::/i::Воспоминание второе::/i:: Вот и двери родной квартиры, квартиры в которой прошли лучшие годы его детства. Обивка внизу дверей хранила следы их спин, когда они с ребятами сидели в подъезде и распевали до утра песни под гитару, а соседи постоянно писали на них жалобы в управдом. Теперь гитара, с разбитым колком и выцветшими струнами висела на стене в спальне и уже не тревожила ни чей покой. Достав ключи и крутанув их на пальце, он вспомнил старую игру, в которую они играли с другом, насмотревшись фильмов про ковбоев. Нужно было стоя спиной к двери выхватить из кармана ключ, одновременно при этом повернуться и вставить его в замочную скважину. Главное сделать это как можно точнее и быстрее. Борьба шла с попеременным успехом – иногда побеждал он, иногда друг. Следы поражений, а точнее промахов явственно виднелись вокруг замочной скважины. За эту игру им с другом неоднократно влетало от родителей, но остановиться уже было трудно. Задания все усложнялись и становились интереснее. Но прошло и это… Постояв немного у дверей, парень представил, чем сейчас заняты его родители. Мама, скорее всего, опять хлопочет на кухне, проверяя очередной новый рецепт. И где она их только выкапывает? Увидев его, она наверняка начнет старый разговор, что ему не мешало бы постричься – «а то отрастил лохмы, на люди страшно выйти». Найти, наконец, постоянную работу и выбросить половину своего гардероба – ей «совестно, что ее сын так одевается. Люди могут подумать, что у них нет денег или, что еще хуже, что она плохая мать – раз не следит за своим ребенком, и привила ему такой вкус». Отец бросит свою газету, крикнет из зала, где его тапочки и присоединится к поучениям матери. «Давно пора взяться за ум»,- будет говорить он, в сотый раз, — «я в твои годы уже имел высшее образование и работал по специальности» и в том же духе. Пригрозит выбросить на свалку компьютер и забрать ключи от гаража, где стоял его родной «Чезэт», а то он «видите ли, посвящает им все свое свободное время»…Дом превращался в тюрьму, или скорее в камеру пыток, но он верил, что со временем все образуется. Подготовим себя к предстоящим дебатам, он вздохнул и принялся открывать двери. В доме было тихо, лишь на кухни играло радио – Led Zeppelin проникновенным голосом пел о лестнице в небеса. Ему вспомнился свой первый и последний опыт с наркотиками, и от этого воспоминания по спине ледяной змейкой пробежал озноб. До этого он не подозревал, что принятие наркотиков может привести к отторжению их организмом, да и врачи, кивая головами, сказали, что это вообще «редкий случай, патология, так сказать». Вылечить, вылечили, но после этого каждую ночь, с завидным постоянством, его стали преследовать сны, в которых реальность смешивалась с вымыслом. И просыпаясь после этих снов, он еще долго лежал в постели, пытаясь, в очередной раз, собрать воедино свою личность и понять – кто же он на самом деле…. Родителей нигде не было видно. Бросив куртку на тумбу под вешалкой, он разулся и, по привычке стараясь двигаться бесшумно, направился в свою спальню, если можно так назвать комнату, которой отчаянно пытались предать вид рубки космолета. Большую часть пространства занимал самодельный стол, с врезанным в него монитором, системным блоком и органично вписанной клавиатурой и мышкой. На отдельном выступе покоился повидавший виды джойстик. Свободные участки стола были завалены кипой исписанных листов с таблицами и какими-то расчетами, тетрадками с русско-английским текстом и парой англо-русских словарей. Пальцы его, любовно пробежались по боксу с любимыми играми, дотрагиваясь и поглаживая каждый диск. Эти диски хранили в себе миры, в которых хотелось жить, сражаться, умирать и которые вырывали его из повседневности, утоляя душевный голод и заполняя какую-то сосущую пустоту внутри него. Вот и сейчас, после телефонного разговора, ни мыслей, ни чувств не было – все поглотила пелена безразличия. Так обычно бывает, после сильного стресса и тяжелого переживания. Дома было все как всегда. Привычно и уютно. Окошком в другие миры, призывно манил монитор. Томно изогнутая клавиатура и горделиво взирающий на эту картину джойстик, обещали подарить незабываемые ощущения, а как минимум — приятно провести время. Но состояние на душе было такое, что играть пока не хотелось. А хотелось лечь и забыться. Плюнуть на все и на всех и тихо умереть. У него с детства так повелось – если случается какое-то сильное переживание, такое, что тянет совершить какую-нибудь глупость, то стоило прилечь и поспать хотя бы с часик – и сумбур, царящий в голове и душе, сменялся призраком порядка. Боль отступала и начинала поддаваться контролю. При особом желании – ее вообще можно было подавить и забыть о ее существовании... до поры, до времени… Свернувшись калачиком на кровати, он провалился в колодец беспамятства. Сон первый Дин Райтон Рони Ланс Бренд Руад Скив Таурэс Прой Доха Бала Гур Пробуждение – легкий завтрак – дежурный вылет – завершение полета – появление объекта – стычка – возвращение на базу. Из цепких лап старика Морфея, Райтона вырвал настойчивый, взывающий к состраданию и обещающий призвать на помощь все кары мира, голос Бренда Руада – его друга и напарника, с коим ему приходилось делить одноместную каюту патрульного крейсера класса М2, сектора Аргон Прайм. Вообще каюты были двухместные, но в корпусе “Звездного Патруля” ВКС Аргона, приближалась экзаменационная пора, и крейсер до отказа забили курсантами, которым полагалось пройти летную практику в боевых условиях под руководством пилотов-ветеранов. И по старому пилотскому принципу – «в тесноте, да не в обиде – лишь бы был в руках штурвал», в каждой каюте смонтировали по 2-3 подвесные койки. Но места все равно не хватало и пришлось использовать одноместные каюты офицеров крейсера, которые, надо отдать им должное, восприняли эту идею начальства довольно терпимо. Одно из таких кают и досталась Дину Райтону и чуть позже подселенному к нему однокашнику. Оба выпускались в этом году в качестве пилотов истребителей кораблей класса с М5 по М3. Суть практики состояла в несении боевого дежурства и совершении регулярного патрулирования сектора. Всего на борту находилось семь оперативных звеньев, состоящих из 4 человек – по количеству находящихся на борту истребителей: двух «Дискавереров» и двух «Бастеров». График полетов был рассчитан так, что звенья сменялись каждые четыре часа, а одно звено несло боевое дежурство на крейсере и вылетов в течение 24 часов не совершало. В их обязанности входило поддержание порядка на крейсере, штудирование основ пилотирования и углубленное изучение систем крейсера. — Дин, просыпайся лежебока! – Бренд бесцеремонно расталкивал спящего друга, — будь человеком! Мне уже опостылело обниматься с пылесосами, блин-оладья — вырваться в космос, чтобы драить палубы! Будешь дрыхнуть – нас опять от вылетов отстранят – как пить дать. — М-м-м…еще пару минут, и встаю, — он почти сам в это верил – хотя вставать ему дико не хотелось – сказывалось ночное бдение, проведенное за изучением основ языка сплитской цивилизации. А все сам виноват… Сержант смотрел на счастливые лица выпускников и вспоминал времена когда и сам был таким же зеленым юнцом, который в первый раз вырвался в космос и хотел всем и вся доказать, что лучше пилота во Вселенной нет. Ему вспомнились времена когда, он ходил под началом Дика Брамса и свою затею покорить красавицу Эниан, чтением стихов боронского поэта Бала Гура и рассказами о его похождениях. Которого и не существовало на самом деле, а был лишь плод воображения молодого пилота. Чудное было время – помнится ксенологи с ума сходили пытаясь найти этого пресловутого поэта. Был даже объявлен всепланетный розыск, правительство Борона обещало награду тому, кто найдет этого подпольного писаку. И каково же было их удивление, когда они таки вышли на Скива. В итоге, в виду того, что стихи и песни получили большое распространение, было решено записать Бала Гура как классика боронской литературы и объявить поэта и его корабль «Парящий над Бездной» пропавшими без вести в одном из полетов. Славное было время, правда, пришлось на время уйти из Звездного Патруля и перейти в руки ксенологов. Но душа все же была не на месте, и вот спустя десять лет он вновь занимается, любимым делом. Сержант встряхнул головой, словно отгоняя грустные мысли. Юнцы уже облачились в скафандры и уже спешили в ангар, чтобы занять свои истребители. Лишь один Дин, на минуту замешкался, пытаясь застегнуть молнию на скафе – бедолаге со спины не было видно, что кто-то из пилотов вставил в молнию скрепу. Подойдя к парню, Скив молча вытащил скрепу и застегнул молнию. — Будь внимательнее пилот! В следующий раз это может быть уже не скрепка, — противно было заниматься нравоучениями, но никто другой этого не сделает, — вам выговор за не внимательность и три часа занятия на тренажере Лицо Дина налилось пунцовой краской, но выучка все же одержала верх: — Есть три часа занятий на тренажере, сэр! Разрешите занять кабину, сэр? — Разрешаю. И.., — голос сержанта упал до шепота, а выражение лица приобрело хищнический оскал, — пилот, если еще раз вздумаете во время патрулирования покидать корабль и удирать на станцию — пеняйте на себя. И ради вселенских богов – научитесь пользоваться персональным каналом связи, а не орать о своих успехах в эфир — Дин, ты видел какой вырез на платье у этой Энни? Так и тянет напугать ее из-за угла, каким-нибудь «БУУУ!!!» и насладиться восхитительным видом выпрыгивающих из разреза малышек. Хотя… – не такие уж они и мылышки, а Дин? – Заткнись Бранд, — надоел уже. — Платье как платье. Шел третий час полета. И ни одного мало-мальски интересного происшествия. Скукота, да и только. В начале, правда, показалось подозрительным одно боронское судно – уж сильно наигранно вел себя его пилот. Но сканер не оставил, ни тени сомнений – корабль чист, как девст…мда и чего его опять тянет о девушках думать? Положительно, скука до хорошего не доводит – вот и пилоты уже во всю начали дурачиться, то шпильку в молнию засунут, то ложные вызовы к начальству придумают. Во время учебы в корпусе представлялось все не так: умопомрачительные бои и красивые женщины, или наоборот. Приключения и опасности на каждом шагу. Вон как славно все в корпусе Звездной Разведки – постоянное пребывание в опасных точках, участие во всех конфликтах, путешествия по всем секторам. А тут медленное барражирование по коробочке – из одного угла сектора в другой, в робкой надежде, что залетит какой-нить заблудший ксенон, которого прозевали в соседнем секторе или на худой конец – пират, везущий большую контрабанду. Но в секторе тишина, звезды и туманности тускло мерцают на приборных панелях, в эфире будничные переговоры заводов и летящих по своим делам грузовозов. Тут бы не уснуть. Вкрадчивым мотивом вплетается печальная мелодия какой-то развлекательной станции. — Дин, ты еще не уснул? — Уснул. И приснился мне пират – во-о-от с таким трюмом награбленного барахлишка. — Гы . Смешно, а между тем – у нас очередной поворот. Кто выйдет на связь? — Валяй ты – я покемарю маленько. Погодь — сейчас зацеплюсь за тебя. Сбросив чуть скорость, Райтон пропустил истребитель Руада вперед, а сам занял место ведомого. Переключил цель на корабль напарника и, щелкнув тумблером автопилота, откинулся в кресле. — Вот теперь валяй – связывайся. — Ок, босс – как скажешь, — Дин представил себе, как в этот момент Бренд гнусно лыбится, воображая себя эдаким грозой космоса, акулой звездных трасс. — Звено альфа, я ведущий звена бета – достигли поворотной точки, прием — Звено бета, на связи альфа, вас понял. Совершайте поворот, прием. Истребитель Бранда изящно выполнил маневр разворота. Корабль Дина, словно привязанный за веревочку, повторил маневр, и оба корабля продолжили свое непрерывное движение к очередному пункту. — Бета – почему опаздываете? Расчетное время поворота было полторы минуты назад, прием. — Альфа — кончайте выпендриваться, блин-оладья – у вас задержка почти две с половиной минуты, прием. — Бета – ладно замяли. А как вы объясните нам, почему сопла на скафе моего ведомого оказались забиты банальным овощем, прием? — Дык, блин-оладья, альфа, я вам скажу – надо перед вылетом скаф осматривать. А вот кто ответит за то, блин-оладья, что у меня в место сборника лирических стихов Бала Гура, оказались труды по теории пылесосостроения, прием?! — Не знаю, кто ответит, бета, но думаю, что некая Энни сегодня не услышит прекрасных дифирамбов в свою честь, прием. — Ведущим альфа и бета, это крейсер Аргон Прайм – прекратить базар в эфире, — вклинился голос вездесущего сержанта Тауэрса, — не пилоты, а детский сад на прогулке. Продолжайте полет, прием. — Ведущий альфа – замечание принял. Конец связи, прием — Ведущий бета – замечание принял. Конец связи, прием И вновь потянулись минуты ожидания |
||||
 |
 |
 |
|
|
Дизайн Elite Games V5 beta.18 EGM Elite Games Manager v5.17 02.05.2010 |
|
