ВНИМАНИЕ!
Наша конференция посвящена космической тематике и компьютерным играм.
Политические вопросы и происходящие в мире события в данный момент на нашем сайте не обсуждаются!
|
| » Воспитание небом (рабочее название). Глава 1. | страница 1 |
  |
Страница 1 из 1
|
|
|
|
|
Канал творчества: «Воспитание небом (рабочее название). Глава 1.» |
|
|
|
ImperialHunter
 691 EGP
     
Рейтинг канала: 3(33)
Репутация: 153
Сообщения: 3134
Откуда: СССР
Зарегистрирован: 22.04.2002
   |
|
Глава 1. Курсант: присяга.
Злое июльское солнце безжалостным оком царит в небе, нещадно поливая землю жгучими лучами. Температура в тени под сорок градусов, а где найти эту тень здесь, посреди огромного плаца, окруженного мрачными зданиями? Асфальт плавится прямо под ногами, и подошвы увязают в вязкой и липкой массе, словно в густой грязи. Раскаленный воздух медленно обвевает лицо и пахнет горячим асфальтом, пылью, потными телами. Тяжелый, удушающий аромат. Тяжелое, жаркое лето. Счастливое лето.
Курсант Андрей Иванов скосил глаза в сторону. Спереди, с боков, позади стоят десятки таких же юношей. Стройные квадраты курсантов вдоль длины плаца. Почти тысяча человек, те, кто выдержал долгие годы тяжкой учебы и нудной муштры. Сегодня вечером все они станут полноценными младшими офицерами Космического Флота Федерации. Молодая кровь в гигантской сети, стянувшей воедино всю Систему, от Меркурианских станций до Запредельных постов. Будущие пилоты, спейснавигаторы, бортинженеры, капитаны и многие, многие другие… Главное – выдержать церемонию принятия присяги, которую палящее солнце превратило в настоящую пытку.
Иванов мысленно улыбнулся, причем лицо его продолжало сохранять неподвижность каменной маски. Вполне может быть, что за каждым из них сейчас следит наблюдатель. Выискивая малейший повод, чтобы отстранить курсанта от церемонии и задержать ещё на год, или вообще с позором отчислить без права восстановления. С преподавателей станется, что они специально подгадали присягу на самый жаркий день июля. Дабы вволю поиздеваться над курсантами напоследок. Курсант – не человек, а тварь дрожащая, и должен пребывать в постоянном трепете и страхе пред наставниками, чтить их статус и преклоняться пред их заслугами, буде таковые имеются… Иванов скривился, не удержавшись.
Какое счастье, что уже вечером он будет свободен от бесчисленных ритуалов поведения и общения маленького социума под названием Космическая Школа. Естественно, до дня приписки ему придется соблюдать некоторые обязательные правила поведения. Иначе вежливо попросят освободить место в казарме, а на съемную квартиру просто не хватит денег.
Мокрая рубашка прилипла к телу, словно вторая кожа. Пот уже не просто стекает – он струится по спине подобно полноводной реке, запруживаясь на перетянутой талии, пробиваясь тонкими потоками через дамбы ремня, и устремляясь по брюкам в сапоги Намокший подбрючный ремень впивается в поясницу, едкий от соли - словно облит кислотой. Пить хочется невыносимо. Кажется, будто язык во рту высох и покрылся чешуей. Перед глазами все плывет и зыбко качается. Так и хочется уйти в тень, лечь на прохладную землю и забыться, задремать до вечера, когда спадет жара и придет долгожданная прохлада.
Сбоку раздался глухой стон. Швед Свенсон, с трудом переносящий жару, готовился упасть в обморок. Не выдержал многочасового стояния под солнцем на плацу. Он побледнел, закатил глаза, и стал медленно заваливаться на впереди стоящего курсанта. У Иванова от испуга перехватило дыхание. Сорвать церемонию присяги – вот это ЧП! Такого уже пару лет не было! Не только Свенсону – всему курсу придется туго. Не думая о возможных последствиях, он дернулся, собираясь подхватить шведа, но не успел. Тонкая иголка вонзилась в обтянутую штаниной ягодицу, и Свенсон дернулся, зажимая в горле крик боли. Он обалдело повертел головой, и, сообразив, где находится, замер, вытянувшись в струнку.
Иванов чуть повернул голову, желая посмотреть, кто спас шведа. Томбо, выходец из глухих районов Африканской префектуры, скалил белоснежные зубы, озорно вращая глазами. Иванов подмигнул ему, и с благодарностью вспомнил выпускников прошлого года, которые настоятельно рекомендовали взять на присягу что-нибудь тонкое и острое. Помнится, тогда курсанты решили, что «деды» в очередной раз прикалываются над ними. И вот иголка спасла будущую карьеру Свенсона. Надо будет передать этот совет по наследству следующему потоку.
Над плацем раздался клич начальника Школы, усиленный динамиками. Ряды курсантов вздрогнули, и приняли равнение направо. Иванов привычно вытянулся, задрал подбородок вверх вправо, испытывая ощущения слияния всего строя в единый организм. Живой многоклеточный строй, понукаемый отрывистыми командами пастухов-динамиков…
Поначалу тихо, а потом всё громче и громче стал слышен ритмичный, размеренный стук сапог по плацу. Вдалеке показался строй офицеров в парадной форме. Полотнища знамен мерно колыхаются в такт движению, обнаженные лезвия сабель пылают огнем, пуская солнечные зайчики на неподвижные шеренги. Суровые лица испещрены шрамами и ожогами, взгляд торжественен. Глядя на марширующих мимо астронавтов, Иванов невольно вытянулся в струну, ощущая себя ребенком перед этими опытными, видевшими столько трагедий, лишений и смертей людьми. Они – подлинные покорители Космоса, по праву называемые среди астронавтов Звездными Капитанами. Заветная мечта каждого курсанта, зачастую недостижимая, но все же манящая.
Капитаны вышли на середину плаца и растянулись шеренгой, развернувшись лицами к курсантам. Тут же за их спинами замелькали гражданские из обслуги, вынося вперед небольшие столики.
Ряды курсантов напряглись. Капитаны единым слаженным движением уперли древки знамен в сапоги и наклонили их так, что тяжелые полотнища почти коснулись земли.
- Курсанты, к присяге! – разнесся над плацем рёв динамиков.
Стройные колонны курсантов дрогнули, передние шеренги единым движением сделали шаг и замаршировали к неподвижным офицерам. Оставшиеся сдвинулись вперед, заняв освободившееся место вдоль невидимой линии. Над плацем вновь поплыли звуки «Марша покорителей пространства», торжественного и печального одновременно.
Иванов осознавал всю торжественность момента. И всё же ловил себя на крамольной мысли, что больше рад близкому завершению утомительной церемонии, чем самой присяге. Слишком уж утомительным оказался день, слишком много скопилось нервного напряжения, чтобы наслаждаться моментом. Конечно, когда-нибудь, в будущем, он будет вспоминать этот день с ностальгическим удовольствием… а пока что больше всего хочется сбросить неудобную парадную форму и вытянуться на койке, потягивая охлажденный сок.
Курсанты возле знамен взяли со столиков папки с текстами присяги, замерли на секунду, подстраиваясь под ритм марша, и слаженно принялись читывать в полный голос. Именно такого единства добивались инструктора, гоняя подопечных на бесконечных репетициях торжественного дня. Неуспевающие или, наоборот, слишком торопящиеся получали суровые наказания, что способствовало быстрой обучаемости.
Дочитав текст, курсанты взяли со столиков жетоны астронавтов и каждый прикрепил на грудь чуть выше сердца. После чего преклонили колени и поцеловали угол знамен. Капитаны, внезапно оживясь, пожали руки новоиспеченным офицерам, что-то сказали им, и бывшие курсанты парадным шагом ушли с плаца.
Следующая шеренга выступила вперед, и ряды вновь покачнулись, занимая освободившиеся места. Иванов, немного прибалдевший от жары, тупо смотрел на приближающийся край колонны, механически передвигая ноги отточенными на длительных тренировках движениями. И старательно пытался не задремать. Хорошо ещё, что солнце не светит прямо в глаза, и нет необходимости щуриться, пытаясь унять боль в глазах. Прозрачный козырек парадной фуражки ослаблял палящие лучи лишь немного, не давая полной защиты.
Горло драло, словно по нему прошлись наждаком. Иванов испугался, что в самый ответственный момент закашляется или, не дай боже, вообще не сможет говорить, и стал судорожно сглатывать вязкую слюну, пытаясь хоть как-то смягчить глотку. И, чего и следовало ожидать, поперхнулся и зашелся в долгом кашле. От чего окончательно растерялся и запаниковал. Он уже представлял, какой позор навлечет на свою голову, когда окажется в первом ряду, скрюченный от кашля… Тем более, что перед его шеренгой остался лишь один ряд…
И тут сзади его ударили промеж лопаток. Кашель мгновенно прошёл, и обрадованный Иванов благодарно показал за спиной большой палец, мол, спасибо, братишка. В ответ его дружески ткнули в бок. Про возможное наблюдение за курсантами уже никто и не думал. Через несколько минут они произнесут клятву, получат нагрудный знак – и станут младшими офицерами Космического Флота. Прервать церемонию сейчас почти невозможно, а после нее преподаватели уже не будут иметь прежней власти над бывшими воспитанниками.
Впередистоящий сделал шаг вперед, Иванов инстинктивно подался за ним, и внезапно обнаружил, что стоит на пределе. Сонное оцепенение, нагнанное жарой и усталостью, куда-то улетучилось. Взамен пришло нетерпеливое возбуждение, и радостное ощущение душевного подъема. И солнце уже казалось не таким жарким, и воздух стал пахнуть ветром и небом, бездонным и безграничным…
Очередные свежеиспеченные офицеры покинули плац, и Иванов вместе с соседями шагнул вперед, к цели нескольких лет жизни. Он уже не думал о том, как сохранить строй или четко печатать шаг – всё получалось само собой, а перед глазами стояла красная папка и тяжёлое полотнище знамени с Ракетой и Звездами на светло-синем фоне.
Остановившись на расстоянии трех шагов от астронавта, Иванов услышал одобряющий тихий голос:
- Спокойно, астронавт, скоро всё закончится.
Иванов удивленно взглянул в лицо капитана – тот едва заметно улыбался, тепло глядя на курсанта. В душе мгновенно поднялась волна благодарности к этому суровому на вид человеку, не побоявшемуся спуститься с высот своего положения лишь за тем, чтобы ободрить совершенно незнакомого паренька. Иванов счастливо улыбнулся в ответ, и, более не испытывая ни страха, ни волнения, взял со столика заветную красную папку.
|
|
|
|
Medikus
 835 EGP
Рейтинг канала: 5(246)
Репутация: 207
Сообщения: 2612
Откуда: Терь Москва :)
Зарегистрирован: 17.08.2001
|
|
"...сзади промеж лопаток..."
это круто 
"...благодарно показал за спиной большой палец..."
Блин, Серега, за спиной обычно другие пальцы показывают 
А так нормально 
_________________
Самая распространенная игра человечества - "в ящик", хоть по-разу но сыграет каждый... |
|
|
|
ImperialHunter
691 EGP
Рейтинг канала: 3(33)
Репутация: 153
Сообщения: 3134
Откуда: СССР
Зарегистрирован: 22.04.2002
|
|
Глава 2. Кадет: выпуск. (первая половина)
Бывший курсант, а ныне – сублейтенант Вспомогательного корпуса Космического Флота Земной Федерации Андрей Иванов, стоял на крыльце казармы. Фуражка сдвинута на затылок, верхние пуговицы кителя расстегнуты, ремень ослаблен. Правая рука в кармане брюк, левая сжата на заветном жетоне, приятно холодящем грудь. Взгляд слегка затуманен, в голове – шальное опьянение свободой и радужными перспективами на будущее.
Иванову грезятся огромные корабли, курсирующие между Внутренними Мирами. Он, в форме капитана, стоит посреди рубки управления, командуя стыковкой с орбитальными станциями. Венера, Марс, и дальше, к Дальним Мирам, вплоть до Плутона. А может, и еще дальше – в Запределье, к Немезиде и Стиксу, за границы Пояса Оорта… Неведомые миры, великие открытия, героические подвиги… Школа осталась в прошлом, впереди – радужные перспективы успешной карьеры и звёзды, что холодно сияют в безграничной тьме.
Мимо промаршировал взвод курсантов - первогодок. Мальчишки с завистью косились на кадета, но Иванов даже не заметил их, погружённый в собственные мечты. Было время, когда он так же засматривался на выпускников… и вот настал его час. Пройден очередной этап жизни, и впереди таится нечто таинственное и загадочное, манящее своей непознанностью…
Сильный шлепок по плечу вывел его из мечтательной рассеянности. Иванов пошатнулся и оперся о колонну, пытаясь сохранить равновесие. Возмущенный таким бестактным поведением в его, офицера Космофлота, адрес, Иванов обернулся, собираясь задать неизвестному хаму жару.
Хамом оказался белобрысый Свенсон. После церемонии, где он едва удержался от обморока и умудрился получить тепловой удар, швед долго отходил под душем, отмокая в прохладной воде. Влага, кондиционеры, массаж и ледяной сок привели Свенсона в норму, так что он со свежими силами носился по казармам, заряжая всех попадающихся радостной энергетикой.
- Что скучаешь в одиночестве? Айда в кубрик, сейчас замутим торжество!
Швед схватил Иванова в охапку. Сублейтенанту показалось, что он слышит треск своих рёбер, но сопротивляться Свенсону было бесполезно. Он слабо хрипнул, представляя, как заканчивается его даже не начавшаяся карьера в медвежьих объятьях Свенсона. От великой радости швед двигался с грацией слона в посудной лавке. К счастью Свенсон сразу выпустил Иванова на волю и потащил за собой в казарму.
- Наших уже пять человек собралось, ты шестым будешь, - тараторил швед на ходу, увлекая за собой Иванова с делитактностью селевого потока. – Сходим в бар, посидим, отметим! Такой день, его ж надолго запомнить надо!
При этом любые возражения со стороны Иванова не то что бы пресекались – попросту игнорировались. Иванов пытался что-то говорить, но быстро осознал, что это бесполезно, и бросил тщетные потуги.
В кубрике заседала теплая компания – чернокожий Томбо, восточник Ди, американец с «оригинальной» фамилией Смит и его соотечественник Робсон. Смит лежал на кровати, пуская на потолок солнечные зайчики при помощи бляхи на ремне. Остальные сгрудились вокруг столика, увлеченно слушая очередную байку Томбо. Периодически все четверо разражались громогласным смехом, отчего бедняга дневальный (первого курса, судя по нашивкам на кителе) вздрагивал на посту, подозрительно косясь в сторону кубрика.
Повидавшие за свой век многих курсантов преподаватели не препятствовали столь бурным проявлениям эмоций, резонно полагая, что проще закрыть глаза на кое-какие мелочи, чем устраивать склоку с младшими офицерами. Которые, к тому же, по идее не находятся в их подчинении. Но и выпускники особо не зарывались, понимая, что пока они не причислены к конкретным подразделениям, общие правила поведения лучше соблюдать.
Свенсон бухнулся на свободную кровать. Пружины жалобно скрипнули под тяжестью мощного тела, вскормлённого на скандинавских хлебах.
- Ну что, господа офицеры, - громко вопросил он, - куда идем?
- В «Кометы и Звезды»! Гулять так гулять! – выпалил Робсон и тут же схлопотал шутливый подзатыльник от Томбо.
- Мистер Робсон угощает! Гуляем за его счет! – радостно завопил Смит, вскакивая с кровати. Робсон тут же бросился оправдываться, мол, никого он не угощает, и вообще, он пошутил, но сублейтенанты, громко смеясь, подхватили выкрик Смита, и с серьезными лицами стали обсуждать предстоящее меню и программу развлечений. Бедняга Робсон с досады решил обидеться на всех и сбежать, пока не поздно. Ди перехватил озабоченного предстоящим финансовым крахом американца и заверил, что никто всерьез и не собирался идти в самый дорогой ресторан города.
В итоге после бурного обсуждения единогласно решили пойти в портовый бар «Куисши». Район, конечно, не особо тихий, но бар обладает хорошей репутацией и, по слухам, при довольно низких ценах кухня неплохая.
Иванов заранее снял с карточки пятьдесят кредитов, здраво рассудив, что этой суммы должно хватить на самый экстренный случай, а больше с собой нет смысла брать. Томбо и Свенсон поступили так же, а американцы, довольно безалаберные в финансовом плане, взяли карточки с собой, заявив, что им проще найти банкомат, чем таскать в кармане наличность. Ди вообще ограничился двадцатью кредитами, заявив, что не собирается напиваться.
Ближе к вечеру компания отправилась в город. Робсон и Томбо так и не сняли парадной формы, остальные переоделись в более удобную повседневную. Робсон всю дорогу отпускал шуточки по этому поводу, намекая, что все девушки достанутся им. Томбо молча скалил зубы, а Свенсон не оставался в долгу, заявляя, что девушкам интереснее высокий рост и красивая фигура, чем парадная одежда.
Иванов дипломатично отмалчивался, смеясь над шуточками приятелей, и что-то произнося в ответ по мере необходимости. Но на самом деле он смотрел по сторонам, словно видя город впервые в жизни. Окружающее казалось незнакомым в сгущающихся сумерках, и медленно загорающиеся вдоль дороги фонари, пока еще блеклые звёзды на чернеющем небосклоне, и таинственные тени в глубине аллеи придавали улицам некую романтичность и загадочность. Теплый воздух нёс ароматы травы, женских духов, уличной пыли и ощущение скорой ночной прохлады. По тропинкам прогуливались влюбленные парочки, задерживаясь подолгу за деревьями. Даже патрули, иногда появляющиеся из-за углов, сегодня отличались редкой дружелюбностью и вежливо козыряли приятелям, на что те отвечали не менее вежливо. И лишь отойдя на приличное расстояние, громко смеялись и толкали друг друга в бока, ощущая себя самыми счастливыми людьми на свете. Иванов давно уже не испытывал такой душевной лёгкости и спокойствия, и наслаждался ими вовсю, подозревая, что нескоро получит такую возможность второй раз.
Они завернули на Портовую Улицу, и вскоре жилые здания сменились на массивы складских сооружений, ремонтных мастерских, машинных парков и прочих промышленных комплексов, периодически сменяемых редкими анклавами гостиниц, ночлежек, баров, ресторанчиков, домов отдыха и прочей околопортовой атрибутики, дающей утомленным астронавтам возможность отдохнуть и расслабиться по полной, оставляя взамен в кошельках владельцев заработанные потом и кровью кредиты.
Здесь царила уже иная атмосфера – интриг, не вполне законных приключений и невнятной опасности. В сумраке переулков и арок мелькали подозрительные тени, редкие прохожие старались держаться освещенных мест. Иванов подумал, что не хотел бы появиться тут в одиночку, без хорошей многочисленной компании. Но впереди уже показалась яркая вывеска «Куисши», мерцающая неоновыми огнями, и он выбросил эти мысли из головы.
Компания ввалилась в бар, где мгновенно из задымленного воздуха материализовался услужливый официант и провел их в глубину зала, к свободному столику почти у стойки бара. Иванов плюхнулся на стул, и пока Ди задумчиво изучал меню, Свенсон и Томбо спорили с американцами по поводу заказа, осмотрелся по сторонам.
Низкие потолки и приглушенный свет придают залу ощущение уютной защищенности и надежности, так и предлагая расслабиться и пропустить лишнюю кружечку – другую пива. Помещение просторное, но полусумрак задымленного воздуха и умело расставленные невысокие перегородки из тонкого пластика скрадывают обзор, создавая иллюзию уединения. Длинная стойка бара причудливо изгибается вдоль стены, упираясь в невысокий помост, на котором томно извивается полуобнаженная девушка, огражденная от посетителей мелкой сеткой. Под ногами поскрипывает смесь песка и опилок. Воздух полон запахов – алкоголя, никотина, дразнящих ароматов кухни, сладкого привкуса запрещенной травки, множества людей и еще массы грубых и тонких отзвуков чего-то, что неуловимо знакомо, но никак не вспоминается…
Примерно так и представляется гнездо порока и тайных, запретных удовольствий неискушенному кадету. Подходящее место для компании юношей, желающих развлечься по полной программе на скудные сбережения.
Главное, чтобы не завязалась драка, внезапно подумал Иванов, разглядывая посетителей. Он сам не понял, откуда взялась эта мысль, но что-то эдакое витало в воздухе и читалось на лицах, хмурых и беспечных, радостных и опечаленных, трезвых и хмельных – ожидание чего-то… Вполне может быть, что обязательная программа вечерних развлечений включает в себя всеобщую потасовку с битьем посуды и крушением мебели – не зря же сетка вокруг танцевальной площадки, и замаскированные щиты над баром. А участвовать в побоище, возможно – получать синяки и травмы, портить одежду, не хотелось вовсе. К тому же расположение их столика не позволяло быстро покинуть бар в случае заварушки, но, с другой стороны, и не давало возможности подойти незамеченным кому бы то ни было.
Томбо подозвал официанта, и Иванов сразу же забыл об опасениях. Они заказали пива – для начала по кружке на брата, а потом как пойдет. Заказали жареное мясо, выращенное, судя по цене, на ближайшей соевой фабрике. Пару салатов – с другого цеха той же соевой фабрики. Орешков, картофеля-фри, соусов и кучу прочей подобной мелочи. Ди ошарашил официанта заказом на рыбу какого-то особого приготовления, а Робсон и Смит окончательно добили беднягу, заказав по настоящему гамбургеру на каждого.
Через пару минут их столик заполнился многочисленными тарелками, вазочками, блюдцами, соусницами и, что самое главное – большими, запотевшими кружками. С белоснежной шапкой пены сверху. Полные светло-янтарного, почти прозрачного пива.
Ди подхватил кружку, вскочил и произнес длинный запутанный тост на восточный манер, весь смысл которого можно было свести к простой фразе: выпьем за нас и за наши успехи в будущем! Кружки со звяканьем сошлись, роняя ошметки пены на стол, и Томбо тут же, после первого глотка, сказал:
- За звезды, астронавты! Пусть они светят нам сейчас и за нас потом!
Загромыхали отодвигаемые стулья. Молча встали, не чокаясь, опустошили кружки до дна. В память обо всех, кто ощутил на себе ледяное дыхание космоса, кто погиб на земле и небесах, и авансом за тех, кто однажды не вернется домой.
Тут же подскочил официант, быстро расставил на столе полные кружки и мигом унесся, прихватив с собой пустую посуду. Эдакий мини-джинн, исполняющий любую прихоть за соответствующие чаевые.
- Ну и какие у кого планы? – спросил Иванов, отставляя в сторону кружку.
- Набить физиономию помощнику по воспитательной части, - немедленно выпалил Свенсон, скорчив злобную физиономию. Ребята одобрительно захохотали.
- Я серьезно. Кто куда хочет податься?
- А какая разница, если все равно окончательное решение за Комиссией? – спросил Ди. – Рассмотрят итоги твоей стажировки во Вспомогальщиках и решат, что с тобой делать.
- Плохо работал, спишут на землю. Хорошо – пойдешь на повышение, - подхватил Смит. – Все решат за нас, как это ни прискорбно.
Свенсон громко хлопнул ладонью по столу.
- А я не согласен! Все равно, пусть даже Комиссия и имеет решающее слово – всё равно от нас самих зависит, куда мы попадем!
- Объясни, - потребовал Смит.
- Да без проблем! Предположим, всё решает Комиссия. Хочу я попасть, к примеру, в Исследовательский Корпус. Стараюсь показать себя с лучшей стороны, выслуживаюсь, проявляю инициативу… а потом – бац! Получаю разнарядку бортинженером на челночные рейсы между Землёй и Луной. И все, все мои метания и старания напрасны. И сижу я до самой пенсии на старом шаттле, наращиваю пивное пузо и дослуживаюсь со временем до капитана третьего ранга. Так, получается?
- Нет, не так. Если ты проявляешь себя с положительной стороны, Комиссия находит твоим знаниям и умениям наиболее подходящее применение. И если ты окажешься хорошим пилотом – никто тебя на челнок не запихнет.
- Вот! – Свенсон ткнул вилкой в сторону Томбо. – А в данный момент мои знания и умения, и инициатива и прочие положительные стороны нужны именно на челночных рейсах Земля – Луна! И что?
- Пойми, дурень, хорошими специалистами не разбрасываются! Вот будешь баклуши бить – тогда точно на челноке окажешься!
- Ну а о чем тогда вообще разговор? – обиженно воскликнул Свенсон. – В итоге всё решается не Комиссией, а нами самими…
- Да, на челноки я не попаду, - вздохнул Иванов, - а вот запихнуть в Инженеры вместо Дальников – это Комиссия может…
Ребята умолкли. Каждый думал о том, какого будущего он хочет, и о том, что реально Флот может предложить. Действительно, решения Комиссии по распределению часто оказываются не такими, как виделось в мечтах. И никто заранее не может сказать, где он окажется после аттестации. Кончено, среди курсантов ходит множество слухов о громадных взятках, отданных за хорошее распределение, о дружеских и родственных связях, задействованных с той же целью… но все понимали, что слухи – это слухи. И даже если подобные события имеют место, вряд ли кто их афиширует.
- Да, а фигурка у неё ничего… - мечтательно протянул Свенсон, поглядывая на танцовщицу.
Смит оглянулся и пренебрежительно фыркнул.
- Так себе, второй сорт. Поехали ко мне, я там тебя с такими девочками познакомлю!
Иванов повернулся к Ди и спросил:
- Ты всерьез полагаешь, что от наших желаний ничего не зависит?
Ди пожал плечами.
- Кто знает, кто знает? С одной стороны – решающее слово за Комиссией. С другой – Комиссия принимает решение, исходя из наших собственных действий. Плюс к этому текущая необходимость Флота в специалистах… Сложно ответить однозначно. Вдобавок, всегда остается шанс со временем перейти в другое подразделение. Не знаю, Андрей.
- Не хочу в Инженеры, - упрямо пробормотал Иванов, уставившись в кружку.
- А кто хочет? – философски спросил Ди. – В итоге все решает Судьба. И вообще – жизнь слишком коротка, что бы предаваться печали и унынию.
- А я и не предаюсь, - ответил Иванов, залпом допивая остатки пива.
- И вот, значит, стою я на посту. Холодно, жрать охота, в сон клонит, аж спасу нет. - Томбо тем временем рассказывал очередную байку про караул. – Лампочки не горят – мне-то пофиг, у меня ночники на глазах. И слышу, прётся кто-то к границе.
Его слушали, затаив дыхание. Можно было подумать, что негр специально придумывает многочисленные истории – если бы не масса свидетелей, которые подтверждали, что всё это происходило на самом деле.
- Ну я, ясно дело, как предписывает устав, кричу: стой, кто идет? А мне в ответ: мол, не стреляй, заблудился я. И слышу, продолжает дальше идти. А там же сигнализация – не дай бог напролом полезет, вся база по тревоге на уши встанет. Ну, ясно дело, и меня по головке не погладят. Стою я, высматриваю этого идиота и думаю: на самом деле лопух, или проверка такая хитрая?
Свенсон, который пару раз в карауле попадал впросак с проверяющими, скрипнул зубами. После месяца гауптвахты, окажись он на месте Томбо, перестрелял бы всю проверку к чёртовой бабушке. И ищи потом крайних – нарушили границы поста, и всё. Выполнял обязанности часового.
- Кричу я ему по второму заходу – стой, мол, или стреляю на поражение. А в руках – гаусска пятого калибра. Ну, думаю, сейчас я из него дуршлаг-то сделаю… Решил взглянуть – кто хоть это такой? Выхожу на звук, подхожу к ограждению – глядь, вот он, через заборчик перелезть пытается. Ну и говорю ему – куда ты прёшь, тут недалеко дорога расчищенная есть.
Томбо глотнул пива, искусно выдерживая паузу. Эту историю он ещё не успел никому рассказать – видимо, берег до последнего.
- Поднимает он голову – понимаю, что пьян нарушитель прилично. А на груди – жетон офицерский. Пригляделся – аж целый штурм-капитан! Надо же, сейчас какой-то взвод командира лишать буду. Но, с другой стороны, лишний геморрой мне тоже не нужен… Подумал я так, и вежливо говорю: куда ж ты прешь, пьянь несчастная? А он шапку с глаз сдвигает – и вдруг как завизжит! Не закричал, не заорал – завизжал, как поросенок, да как дернет в обратную сторону! Полкуртки оставил на заборе. Я в сугроб от неожиданности сел, чуть пол-обоймы ему в след не выпустил, а тот несется по снегу, руками машет и верещит! Так и убежал куда-то в поле.
Томбо допил пиво и отставил кружку. Ди тихо смеялся, прикрыв ладонями лицо. Остальные недоумённо переглядывались. Наконец, сообразив, что продолжения не будет, Свенсон возмущённо воскликнул:
- И это всё? А в каком месте смеяться?
- А я не понял – что капитана-то напугало? – пробормотал Смит вполголоса.
Тут Иванов понял, в чём анекдотичность ситуации и едва не поперхнулся пивом, зайдясь во внезапном приступе хохота. Он громко смеялся, вытирал выступающие слёзы и толкал соседа в плечо. Свенсон обиженно пыхтел и упрямо спрашивал:
- Нет, ну что смешного-то?
Томбо посмеивался, глядя на насупленных шведа и американцев, отчего те ещё больше сердились, понимая, что сами вполне могут стать героями очередной байки. Наконец Ди сжалился и снисходительно объяснил:
- Ночь, освещения нет. А он в белой камуфляжке. Прикидываете, что капитан увидел? Прётся на него белый комок с красными глазами, да ещё и разговаривает!
- Белая горячка – это сила! – с глубокомысленным видом протянул Томбо, и тут же поперхнулся бутербродом.
Кадеты замерли в восхищении. Томбо понял, что сморозил что-то не то и срочно пытался сообразить, как выйти сухим из воды. Свенсон медленно вытянул руку и ткнул пальцем в негра. Томбо дернулся, словно пытаясь спрятаться вместе со стулом.
- И будет новое имя тебе – Белая Горячка! – торжественно сказал швед.
- Нет!!! – завопил Томбо, но дружный хохот астронавтов заглушил его крик.
Томбо мрачно пообещал, что каждый, от кого он услышит про Белую Горячку, получит такой пинок, что будет лететь до самого Плутона. Там этот несчастный вдоволь насладится белыми пейзажами, температурной горячкой и прочими прелестями периферийной жизни. Кадеты в один голос заверили, что никому никогда не расскажут об этом эпизоде. Но при этом все, в том числе и сам Томбо, понимали, что уже завтра новое прозвище станет известно всему выпуску.
Официант принес новую порцию пива. Беседа плавно перетекла на воспоминания о суровой курсантской жизни, оставшейся в прошлом. Иванов расслабленно откинулся на спинку стула, неторопливо потягивал холодное пиво, и умиротворённо глазел по сторонам.
Снаружи уже совсем стемнело, и узкие окна, больше похожие на бойницы, чернеют на стенах загадочными провалами. Дым стал еще гуще, сизыми клубами заполняя воздух, завиваясь в спирали возле зарешёченных воздуховодов и повторяя каждое движение странной, мистической пародией. Кажется, будто лампы специально приглушили, чтобы привести посетителей в то состояние, когда окружающая реальность воспринимается словно в полусне, и всё представляется нереальным и зыбким. Тогда уже не думаешь о том, что следующая кружка может стать лишней, и беззаботно заказываешь всё новые и новые порции выпивки. До тех пор, пока не засыпаешь прямо за столом, давая возможность ушлому официанту впихнуть тебе завышенный счёт, а непременному воришке из тёмного угла – обчистить твои карманы. Монотонный гул множества голосов вносит свою лепту, незаметно вводя в транс и заставляя говорить так же приглушённо и немножко монотонно. Изредка, периодически разрушая этот странный гипноз, раздаются взрывы хохота и громкие голоса, иногда радостные, иногда раздражённые, а чаще – просто возбуждённые.
Люди за столиками пьют, едят, беседуют, договариваются о чём-то своем. Несколько неопределенные личности возле дальней стены медленно потягивают выпивку, тяжелыми взглядами обводя зал. Иванов поёжился, когда такой взор прошёлся по нему, изучая и оценивая, и вновь порадовался тому, что не один, а в большой компании. Пара оборванцев возле стойки ищет, кого можно разжалобить на стаканчик – другой в обмен на жалостливую историю или интригующий рассказ. Возле входной двери трется вышибала, чья мрачная физиономия и квадратная фигура сдерживают потенциальных бузотеров лучше всякой полиции.
Неожиданный хлопок по плечу вернул Иванова в компанию. Он поглядел на приятелей и обнаружил, что те смотрят на него, чего-то ожидая.
- Что? Упустил что-то важное? – неловко спросил он.
Смит вздохнул и повторил вопрос:
- Как относишься к тому, что бы собраться через год здесь же? Устроим, так сказать, встречу выпускников?
- А что я? Я всегда за. Да вот только откуда я могу знать, где буду в этот день ровно через год? Может, в дальнем рейсе? Может, в составе экспедиции?
- Или запись на Стелле Памяти, - тихо добавил Ди.
Робсон выразительно посмотрел на соседа и постучал костяшкой пальца по лбу.
- Ты вообще подумал, что сказал? Сплюнь немедленно!
Ди грустно улыбнулся и цыкнул через плечо.
- А что, достойная участь. Быть занесенным в анналы истории…
- Половина этих анналов могла бы и сейчас неплохо жить, если бы…
- Что если бы? – обернулся Свенсон. – Что? Неправильное командование? Плохое обеспечение? Устаревшая техника? Или, может, собственная глупость?
Смит ударил по столу.
- Хватит, закрыли эту тему. Стелла – наша память. И мы должны чтить её. Это наши братья по крови и духу!
Иванов задумчиво пробормотал, смотря прямо в глаза погрустневшего Ди:
- А я согласен с тобой. Это достойная участь… Но еще лучше, если ты попал туда по праву, а не по глупому стечению обстоятельств…
- Я сказал – хватит, - громко сказал Смит, обводя друзей тяжелым взглядом. – Хватит!
- Верно, заканчивайте, а? Давайте выпьем за наше светлое будущее, успешную карьеру и долгую жизнь!
Свенсон приглашающе поднял кружку, и спустя секунду к нему присоединились остальные.
В какой-то момент Иванов с удивлением обнаружил, что опьянел. Мир вокруг медленно покачивался, руки все время промахивались мимо цели, и упорно хотелось сползти под стол и уснуть. Язык заплетался, а мысли, стройные и ясные, как это часто бывает в нетрезвом состоянии, на выходе превращались в полную ерунду. Остальные, похоже, столкнулись с этой же проблемой, и беседа стала вялой и неторопливой. Поскольку теперь требовалось сначала сообразить, что сказал собеседник, затем осмыслить услышанное, затем сформулировать ответную мысль, после чего попытаться донести её до окружающих.
Периодически сознание словно проваливалось куда-то, и между двумя моментами осознания окружения могло пройти немало минут. Видимо, сказывались усталость и нервное напряжение, незаметно накопившиеся за последние дни. При этом довольно забавно было наблюдать за происшедшими изменениями. Взмах ресниц – и вот Свенсон под одобрительный хохот пытается ловить ртом орешки, кидаемые Ди. Ещё взмах – за соседним столиком ожесточённый спор перерос в драку, быстро прерванную подскочившим охранником. Зачинщиков с позором изгнали на улицу, восстановив покой и порядок. Очередной взмах – и Томбо на повышенных тонах доказывает что-то Робсону, широко при этом размахивая руками. Иванов подумал, что ещё не хватало ссоры по национальным поводам, но Свенсон и Смит быстро утихомирили спорщиков.
Ди упомянул о последней инициативе фракции планетарников – переоборудовать Станции Снабжения, превратив их в ретрансляторы солнечной энергии. Смит с мрачной миной добавил, что дай этим планетарникам шанс – так они вообще всех под землю загонят.
- Ну, предположим, не под землю. В принципе, возвращение к исконным корням – не такое уж плохое дело, - возразил Томбо, не подумав о последствиях. За что и поплатился – кадеты тут же обвинили его в пособничестве изоляционистам, подтвердили приговор единогласно и осудили на пожизненное игнорирование. Томбо возмущенно заявил, что не намерен терпеть такого произвола, схватил со стола плошку с остатками воды и опустошил её за шиворот соседу. Естественно, про игнорирование тут же забыли и завязалась шуточная потасовка.
Немедленно поблизости возник охранник и вежливо попросил утихомириться. Он, конечно, всё понимает, и желает молодым офицерам как можно веселее провести этот вечер, но необходимо соблюдать правила заведения…
Кадеты немедленно приняли чинные позы и заверили вышибалу, что он может не волноваться. Астронавты – люди порядочные, и правила заведения нарушены не будут. Охранник поблагодарил их, еще раз вежливо извинился, но напоследок окинул всю компанию таким взглядом, словно примеривался, кого и как он будет вырубать в первую очередь.
Компания молча проводила вышибалу осторожными взглядами.
- Не хотел бы я с таким повстречаться на узкой дорожке, - высказал общее мнение Свенсон. С ним согласились все, хоть Томбо и пробурчал что-то по типу «толпа муравьев и слона затопчет».
Иванов развернулся к столу и с удивлением обнаружил возле себя незнакомца. Тот был стар, дряхл, и выглядел самым что ни на есть оборванцем.
Иванов ткнул локтем в бок соседа и громким шёпотом спросил:
- Ты его знаешь?
Робсон повернулся и удивленно ответил:
- В первый раз вижу! Эй, отец, ты откуда такой?
Кадеты уставились на оборванца, а тот зацапал стул от соседнего столика и бесцеремонно уселся возле стола.
- Может, он выпить хочет? – предположил Смит и подвинул незваному гостю кружку.
- Извини, отец, кроме пива ничего нет!
Незнакомец с презрением отодвинул кружку, достал из-за пазухи бутылку и раскладной стаканчик. Щедро плеснул в стакан из бутылки, крякнул и залпом выпил, зажмурившись от удовольствия. По воздуху пронесся отчетливый запах высокоградусного спиртного. Наполнив стакан по второй, оборванец запрятал бутылку под стол и надменно бросил Смиту:
- Сам пей эту мочу.
После чего заглотал вторую порцию своего пойла и закусил ломтиком мяса, ловко стащенным с тарелки.
Кадеты, раскрыв от изумления рты, наблюдали за наглым оборванцем.
- Ну наглец, - с восхищением протянул Смит, разглядывая оборванца.
Тот вытер пальцы о край скатерти, дожевал закуску и уставился на Смита холодным, пронзительным взором.
- А ты поживи с моё – и не таким наглым станешь.
Иванов подумал, что незнакомец вовсе не так стар, как выглядит на первый взгляд. Да, его грязные волосы седы – но это не старческая седина, а, скорее, последствия какого-то сильного шока. Лицо испещрено морщинами и шрамами ожогов – но кожа под подбородком не обвисла, а особенности глубоко въевшегося загара выдают в нем бывшего астронавта. Руки дрожат той мелкой дрожью, которая бывает только у пьянчуг или же людей с психическими травмами, а ясный взор подтверждает, что незнакомец вовсе не спившийся бомж.
Незнакомец почувствовал изучающий взгляд и развернулся к Иванову.
- Что, не нравлюсь? Запомни, сынок, никогда не зарекайся от тюрьмы да от сумы!
Он обвел взглядом притихших кадетов и горестно вздохнул.
- Офицеры… Обмываете первые звёзды? Когда-то я тоже был таким юным, наивным, целеустремленным… А теперь поглядите на меня – жалкий обрубок, выброшенный на свалку!
Выудив из-под стола бутылку, он наполнил стакан по новой и водрузил бутылку поближе к себе.
Возле стола материализовался официант. Брезгливо поглядывая на оборванца, он с приторной улыбочкой спросил:
- Молодые господа, этот тип мешает вам? Распорядится, чтобы его прогнали?
Гость оглянулся, словно ища поддержки, и Томбо тут же сказал, незаметно протянув официанту банкноту:
- Ни в коем случае! Он отлично нас развлекает!
Официант сделал неуловимое движение, и купюра исчезла из пальцев кадета. Согнувшись в полупоклоне, официант отошел, наградив напоследок оборванца презрительным взглядом.
Незваный гость тем временем расслабился и с невозмутимым видом придвинул к себе полную тарелку. Оглядевшись в поисках свободной вилки и не найдя таковой, прибрал к рукам салатную вилку Иванова. Ел он быстро и жадно, но старался при этом соблюдать приличия. И это еще больше убеждало Иванова в том, что перед ними не просто бомж.
Опустошив тарелку, бродяга залил его ещё одной порцией выпивки, при этом не проявляя ни малейших признаков опьянения. Удовлетворенно похлопал себя по животу, икнул и благосклонно сказал:
- Ну, и что же хотят услышать молодые господа?
При этом тон его однозначно говорил, что сам бродяга ставит себя на десяток ступенек выше «молодых господ».
Кадеты с удивлением переглянулись. Свенсон осторожно сказал:
- А как вас зовут, позвольте спросить?
Иванов с завистью оценил, как легко незваный гость обозначил своё лидерство. Не прилагая к этому никаких усилий, не производя видимых действий… И даже некоторая наглость и определенная нахальность воспринимались как нечто уместное, как обязательный атрибут этого человека.
- Зовут… меня не зовут, я сам прихожу! – усмехнулся незнакомец. – Но можете называть меня, к примеру, Вяцеком. Подходит?
- Ну… ага… - довольно глупо пробормотал стушевавшийся Свенсон. – А что, Вяцек, мы должны хотеть услышать?
Гость, назвавшийся Вяцеком, улыбнулся.
- Как же. Не прогнали, накормили, разрешили посидеть в вашей компании. Значит, за мной должок! А что можно взять с человека, у которого ни кредита в кармане? Вот, могу историю какую рассказать, или анекдот смешной. Или спеть, на худой конец!
- Спасибо, мы и сами вам спеть можем…
- Расскажите о себе, - внезапно вмешался Иванов. – Расскажите свою историю.
Вяцек хищно взглянул на парня. Его холодные глаза впились острыми крючьями, причиняя почти ощутимую боль. Иванову невыносимо захотелось съежиться и ускользнуть от этого жестокого взора. Но сделать так означало проиграть незримую схватку. Запрятав нерешительность глубоко внутрь души, Иванов бесстрастно встретил взор Вяцека. И с удовлетворением отметил, как, наткнувшись на сопротивление, утихла жестокость, и Вяцек отвел глаза.
- Это не интересно, - мрачно сказал он. – Типичная история неудачника. Ничего нового и примечательного.
- И все же, расскажите нам её, - мягко, но непреклонно сказал Ди, быстро подмигнув Иванову.
Вяцек на минуту задумался, потом пожал плечами и равнодушно сказал:
- Кто платит, тот и распоряжается. Раз так хотите, то слушайте. Когда-то я тоже был астронавтом. Закончил Школу, весь горел желанием дотянуться до звёзд. Был полон энтузиазма и жаждал приключений…
Его взор затуманился, словно сквозь задымленный воздух Вяцек увидел картины безвозвратно минувшего прошлого.
- Прошёл Комиссию, и сразу получил распределение на крейсер дальней разведки…
Кадеты восхищенно присвистнули и посмотрели на Вяцека совершенно другими глазами. О таком мечтает каждый, кто живет звёздами. Полеты в Даль, за пределы эклиптики, на Запредельные Посты. Кроме того – быстрый карьерный рост, хороший полетный список. Такие назначения сразу обрастают массой легенд и слухов.
- Неплохо провел стажировку, получил назначение на этот же корабль. Со временем дослужился до командира КДР.
- Сколько же вы прослужили, сэр? – с невольным уважением спросил Смит.
- Более десяти лет непорочной службы в Дальней Разведке, сублейтенант! – воскликнул Вяцек и попытался отдать честь, но лишь бессильно махнул рукой. Похоже, количество выпитого постепенно сказывалось на нём.
Вяцек печально взглянул на руку, и горестно опустил голову, почти уткнувшись в стакан.
- Десять лет чистого послужного списка… и всё коту под хвост…
- А что с вами произошло?
Вяцек посмотрел на Ди потерянным взлядом и жалобно пробормотал:
- Чёртов метеорит. Всего лишь жалкая маленькая каменюка… Мы летели над Плоскостью, делали какие-то замеры для зоннеров. Поднялись высоко, слишком высоко. Раньше никто так не поднимался. Только мы и космос. И звёзды вокруг. И бездна. Солнце осталось за кормой, за выхлопом его вообще не было видно. Это как страшный сон, когда падаешь, и понимаешь, что надо всего лишь проснуться, но не можешь этого сделать. Вот и мы падали. В черную, безграничную, бескрайнюю бездну. Горючки было полно, и мы решили – какого чёрта? Пойдем до тех пор, пока не исполовиним запасы. Бросили вызов Космосу. И Космос его принял…
Бывший астронавт налил себе стакан, до краев, и залпом выпил, даже не закусывая. Прокашлялся и продолжил:
- Скорость была за сотню СЕС. Навигатор сказал, что пора переходить на торможение и делать разворот. Как сейчас помню – они собрались в рубке. Ждут меня.
Он засмеялся. Истерически, злобно, раздражённо, недоумевающе – Иванов никогда не слышал такого смеха, и ему стало страшно. Хотелось заткнуть Вяцека, впечатать этот смех ему в глотку вместе с зубами. Но, к счастью, тот быстро замолчал и вновь заговорил:
- А я сижу в сортире. Они там, а я – в сортире. Желудок, значит, расстроился… Подождали они, подождали, и решили двигатели на торможение ставить. Всё равно решение заранее было обсуждено и принято. Осталось только в бортовой журнал занести… А я в сортире…
Он противно захихикал, но тут же умолк. Иванов ошеломлённо смотрел, как еще пару минут назад волевой и решительный человек на глазах превращается в жалкую развалину.
- И тут этот долбанный метеорит. Не из пояса астероидов, отнюдь! Эта долбанная каменюка болталась целую вечность в межзвездном пространстве. Она шла откуда-то со стороны Ядра и пробила броню, словно папиросную бумагу. Бах! И все трупы. Один я, весь в дерьме и с травматическим шоком. Тысячи лет эта дрянь носилась в пустоте – а тут мы. Случайность вселенских размеров! Дурная шутка богов…
Вяцек выпил по новой и уронил стакан на пол. Не заметив, он продолжал:
- В общем, когда я пришёл в себя и выполз из санитарного блока, уже все закончилось. Больше половины запаса воздуха болталось за бортом, красочно блистая отраженным светом. Отсек управления разнесен в клочья. Кроме меня, не выжил никто.
Он вновь рассмеялся.
- Оставшихся запасов хватило бы на год. Я решил, что смогу в одиночку проложить новый маршрут, развернуть корабль и добраться до обитаемых зон. Или, на крайний случай, вызвать подмогу. Но мы забрались так далеко, что рассчитывать приходилось скорее на свои силы. Я добрался до шлюза, нашел неповрежденный скафандр, и стал проверять состояние корабля. Всё оказалось гораздо хуже, чем можно было предположить. Системы управления были разрушены начисто. Перед столкновением двигатели поставили в режим торможения, и скорость постепенно падала. Но управлять двигателями я не мог. Где-то через пару суток момент движения должен был сравняться с нулем, а корабль – неподвижно застыть в космосе. То есть улететь куда-нибудь к Альфе Центавра мне не грозило. Правда, легче от этого не стало. Тогда я решил послать сигнал о бедствии.
Его глаза полыхнули огнем, а рука непроизвольно сжала вилку так, что побелели костяшки. Казалось, что Вяцек снова там, на корабле, пытается выжить посреди Пустоты, найти единственное спасительное решение.
- Я нашёл запасную радиосистему и стал посылать сигнал. Целый день я проторчал за радиостанцией, прежде чем догадался выйти наружу и проверить антенны. Их попросту не было. Снесло вместе с приличным куском обшивки. Отчаянье ещё не овладело мною, поэтому я потратил еще пару дней, цепляя контакты радио на внешней броне. В итоге я получил сильный приемник. Но передавать сигналы он не мог.
Он замолчал, уткнувшись в бутылку. Кадеты тоже молчали, ошеломлённые нарисовавшейся картиной страшной катастрофы.
- Я сидел в рубке и слушал какую-то земную станцию. Они гоняли классические записи, одну за другой, без перерывов и рекламных вставок. Не знаю, сколько я так просидел, но в конце концов схватил первое, что попалось под руку, и разнес пульт вдребезги. Я остался один, совершенно один. В разбитой ракете. В сотне астрономических единиц от плоскости эклиптики. В полнейшей изоляции.
- Как же вам удалось спастись?
Вяцек пожал плечами.
- Сам не знаю. Случайность. Еще одна случайность. На новой космической обсерватории тестировали экспериментальный телескоп. Вырвавшийся воздух и вода из пробитого резервуара создали отличную туманность, и эти астрономы заметили её. Заинтересовались, проследили за источником и засекли мой корабль. А потом штабные говнюки почти неделю решали, снаряжать спасательный корабль, или бросить меня вечно болтаться в космосе. А я даже не знал об этом… Сидел, тупо глазел на звёзды. Понятия не имел, что мою участь обсуждают старые пердуны. Попивая при этом кофе с коньяком и покуривая сигары.
Он ударил кулаком по столу и гневно крикнул:
- Им было наплевать на людей, они решали, спасать или нет технику в пару миллиардов ценой! Начхать они хотели на экипаж, на живых, на мертвых! Они считали – экономично ли послать спасателей? Окупятся ли затраты?
Иванов поднял стакан и осторожно поставил его возле Вяцека. Тот благодарно кивнул, и незамедлительно наполнил его.
- В общем, где-то через пару месяцев за мной прилетели. Спасатели вскрыли люк, проникли в корабль. Как потом рассказывали, они вообще не рассчитывали найти выживших. К этому времени мой рассудок уже блуждал среди звёзд.
Он выпил и скривился, то ли от спиртного, то ли от неприятных воспоминаний.
- Меня нашли в грузовом отсеке. Говорят, я сидел в обнимку с упаковкой консервов. Заросший, в луже собственных экскрементов. Тупо смотрел в стену и что-то бормотал. Сознание вернулось ко мне уже в госпитале, на Земле. Я провалялся там больше года, с помутненным рассудком и кучей болячек, от лучевой болезни до чесотки. В конце концов врачи поставили меня на ноги, но восстановить психику не смогли. Я был сломлен, раздавлен. Меня списали в запас – кому нужен такой астронавт? Выпихнули на грошовое пособие, даже пенсию не дали.
Он с отвращением посмотрел на свои дрожащие руки и замолчал. Приятели тихо переговаривались между собой, бросая на Вяцека косые взгляды. Бывший капитан упорно молчал. Взяв горсть орешков, он разложил на столе круги, имитируя Солнечную систему. Посмотрел на результат, смел ладонью в кучу и тихо, но так, что кадеты мгновенно замолчали, произнес:
- Я слышал музыку звёзд. Не дай вам Бог когда-либо услышать её. Я слышал, как звёзды поют, и это свело меня с ума. В бесконечной пустоте, во тьме всех ночей, они безмолвно поют о тоске, об одиночестве. Ты остаешься один, в тонкой стальной скорлупе, за стенками которой – безграничная ночь. И в какой-то момент понимаешь, как мелко и мелочно существо по имени Человек. И тогда ты начинаешь слышать эту музыку. Изначальную, вечную… В ней боль и тоска, в ней одиночество и холод космического пространства. В ней яркий жар, что испепеляет самого себя, даря тепло, свет и жизнь безразличной Вселенной. В этой музыке безмерное величие, и от её звуков хочется сжаться в комок и спрятаться глубоко под землю, подальше от холодного, безликого света из невообразимых далей…
Его голос утих. Он уронил голову на стол и уснул.
- Прямо как в видеодраме, - пробормотал Свенсон, разглядывая Вяцека. – И что же нам теперь с ним делать, позвольте спросить?
|
|
|
|
ImperialHunter
691 EGP
Рейтинг канала: 3(33)
Репутация: 153
Сообщения: 3134
Откуда: СССР
Зарегистрирован: 22.04.2002
|
|
Внимание! черновой материал, необработан, некорректирован. Второй черновик. Будет глобальная правка
Глава 4. Астронавт: начало пути.
Взревели двигатели, огненный столб ударил в стартовую площадку, сплавляя пыль и песок в стекловидную массу. Облако дыма окутало стартовые фермы. Ракета медленно, словно нехотя, оторвалась от земли, опираясь на потоки пламени, замерла на мгновенье над космодромом, а затем устремилась ввысь, оставляя позади шлейф дыма и частиц отработанного топлива.
Астронавты, лежащие в противоперегрузочных креслах, терпеливо ждали, стиснув в челюстях упругие резиновые бруски. Дыхание их было тяжелым – Земля упорно не хотела отпускать своих детищ, неутолимо притягивая их вниз, к своей груди.
Но рукотворная мощь металлического корабля оказалась сильнее природной мощи планеты, и ракета через минуту вырвалась за пределы гравитационного поля Земли, направляясь в Дальний Космос.
Заурчали гемпогенераторы, тихо и ненавязчиво, и короткий период невесомости сменился гравитационным напряжением в 0.86 G. Автоматический пилот настроил курс ракеты на яркую звездочку в углу экрана. Завизжали гироскопы, разворачивая корабль. Системы управления ракеты переключились в режим автоматического полета.
Старший из астронавтов – лейтенант Ронн Батчер – выплюнул изо рта брусок и потянулся в кресле.
- Ну вот, сынок, мы летим к дальним мирам! Сорок дней беспрерывного полета – и ни единой души вокруг! Только мы и звезды! Красота, да и только.
Второй астронавт – сублейтенант Андрей Иванов, свежеиспечённый офицер Космофлота – выплюнул брусок на ладонь, осторожно положил его на подлокотник, и неторопливо отстегнул один за другим страховочные ремни. Это был его первый настоящий космический полет. В Школе курсанты в обязательном порядке проходили практику полетов, совершая рейсы на Луну под надзором инструкторов, но за настоящий, самостоятельный полет эти «экскурсы» вряд ли можно учитывать. Так что Иванов старался контролировать каждое свое движение. К тому же внизу, в трюме, лежало более двадцати тонн взрывчатых веществ. И хотя сублейтенант знал, что груз надежно хранится и риск случайного подрыва минимален, все же периодически его мучило ощущение, словно он сидит на огромной бочке с порохом.
- Чувствуй себя свободней! Не стоит так напрягаться, даже если под твоей задницей огромная куча динамита!
Лейтенант громко засмеялся и ткнул Иванова кулаком в плечо.
Иванов неодобрительно посмотрел на напарника, но ничего не сказал. В Школе штатный психолог утверждал, что в стрессовых ситуациях не стоит напрямую обсуждать вопрос о причинах волнения. Лучше поискать обходные пути и мягко, ненавязчиво подвести нить беседы к проблемному вопросу. Батчер, похоже, придерживался иного мнения.
Лейтенант нетерпеливо сдернул с себя ремни и встал на ноги.
- Пойду, перекушу чего-нибудь, - сказал он Иванову, выходя из кабины управления. Перед распахнувшейся дверью Батчер остановился и повторил:
- Чувствуй себя свободней! Иначе эти сорок дней покажутся нам очень долгими…
Дверь закрылась, оставляя Иванова наедине со своими мыслями. Похоже, что Батчер прав. Надо перестать комплексовать, ведь они вдвоем внутри стальной ракеты, за стенками которой миллиарды миллиардов кубических миль пустоты, на целых сорок дней полета…
К счастью, сублейтенанту все же удалось перебороть себя, так что новый корабль – призрак в космосе не появился. Иванов привык к грубоватому поведению Батчера, а лейтенант, в свою очередь, старался не слишком подначивать молодого астронавта.
Дни тянулись один за другим, похожие, как две капли воды. Звезды за бортом казались неподвижными, несмотря на огромную скорость ракеты. Лишь одна звезда в центре экрана светила все ярче с каждым днем полета, постепенно увеличиваясь в размерах. Даже прохождение сквозь Пояс Астероидов не принесло ничего нового в серую вереницу однообразных дней – ракета просто поднялась над плоскостью Системы и прошла высоко над скоплением малых планет, обогнув опасную зону. Вскоре яркая звезда по курсу корабля увеличилась настолько, что можно было без специальных приборов разглядеть, что на самом деле это планета - гигант. Она была столь яркой, что звезды близ нее затмевались отраженным светом Солнца.
Ракета продолжала двигаться в крейсерском режиме, однако Иванов знал, что это ненадолго. С каждым часом расстояние до планеты уменьшалось, и вскоре ракета должна была выйти на орбиту Юпитера.
Теперь Иванов проводил много времени перед обзорным экраном, наблюдая за приближающейся планетой. Еще никогда ему не приходилось бывать на других мирах, кроме Луны, и тем интересней было наблюдать за приближением к мирам Дальнего Космоса, полным загадок и опасностей, несмотря на столетия освоения.
Как-то раз лейтенант остановился рядом с Ивановым, посмотрел на планету, которая занимала уже добрую четверть экрана, и тихо сказал:
- Посмотри на это место, и запомни его. Здесь похоронены надежды целой эпохи.
И не говоря более ни слова, вышел из кабины управления.
Иванов недоуменно посмотрел на дверь, пораженный столь странной фразой напарника. Ведь всем известно, что колонии Дальнего Космоса снабжают человечество важным сырьем и ресурсами. А теперь реализуется новый проект, по выполнении которого Юпитерианская Лунная Система станет снабжать Федерацию еще и пищевыми продуктами. Именно ресурсы Дальних миров спасли в свое время Федерацию от распада и медленного угасания. Поистине, лейтенант Батчер весьма странный человек, и слова его зачастую непонятны и нелогичны.
Придя к такому выводу, Иванов вернулся к изучению гигантской планеты, на фоне которой уже стали видны отдельные спутники.
Глава 5. Астронавт: луны Юпитера.
Снова заработали автоматические системы управления, выводя ракету на новый курс. Юпитер сместился влево, а в центре экрана оказался Ганимед. Самая крупная планета Юпитерианской Лунной Системы, и один из самых крупных спутников всей Солнечной системы, Ганимед выглядел довольно невзрачно – однообразная темно-серая поверхность, на которой выделяются угольно-черные пятна шахт и городов. Иванов уделил Ганимеду пару минут, а потом продолжал любоваться Юпитером, чья бушующая атмосфера притягивала взор и гипнотизировала разум.
Аммиачные облака, мчащиеся в метано-гелио-водородной атмосфере, загадочное Красное Пятно, столетиями сводящее с ума исследователей, стремительные разряды невообразимо огромных молний… Планета – загадка, ставшая могилой для множества отчаянных ученых и разведчиков. Своеобразный символ бесконечной непостижимости Вселенной, которую никогда не дано познать человеку.
Вскоре ракета приблизилась к спутнику, и включилась посадочная система. Батчер переговорил по радио с базой на Ганимеде и предупредил о прибытии. Астронавты вновь расположились в противоперегрузочных креслах, и уже лежа наблюдали за процессом посадки.
Черное пятно на ледяной поверхности стремительно приближалось, росло на глазах, и, в конце концов, распалось на составные части – гигантские здания, разделенные трассами магистралей, площадь космодрома, окаймленную приземистыми зданиями портового комплекса, глубокие провалы выработанных шахт.
Раскаленные языки выхлопов из дюз ракеты лизнули обледеневшее покрытие взлетно-посадочной площадки, взметнув ввысь облака размороженных газов. Посадочные опоры с грохотом соприкоснулись с покрытием площадки, вминаясь в камень, принимая на себя многотысячную массу ракеты. Ракета содрогнулась несколько раз, астронавтов болтнуло в креслах, и посадка завершилась.
Пилоты терпеливо ждали, пока не стих вой двигателей, а потом отстегнули ремни. На экране возникла фигурка человека в скафандре, появившаяся из центрального здания портового комплекса. Человек медленно шел по снегу, сгибаясь под мощным ветром. На фоне высоких зданий он выглядел крошечным и беспомощным, и казалось странным, что вот такие маленькие и беспомощные существа смогли преодолеть свои слабости и вырваться в космические просторы, добравшись до самых дальних планет Системы.
- Сейчас он остановится, и будет ждать, пока не остынет покрытие, - тихо пробормотал Батчер, косясь на экран и одновременно вводя в вычислительную машину командную ленту.
- А долго придется ждать? – поинтересовался Иванов. На Земле стартовые площадки искусственно охлаждались, но даже, несмотря на это, иногда приходилось ждать не менее часа. На Ганимеде же условия настолько отличались от земных, что Иванов даже представить себе не мог, во что привычные явления трансформируются в такой обстановке.
Батчер мельком взглянул на приборы.
- Судя по температуре снаружи, минут десять – пятнадцать. Если тебе нечем заняться, то приготовь скафандры к выходу, а то такая погода мне на нервы действует.
Иванов послушно направился к шлюзу. Там в специальном отсеке, под защитой, хранились скафандры, сделанные таким образом, что в них можно было чувствовать себя в безопасности и на солнечной стороне Меркурия, и в ледяных степях Плутона.
Отодвинув пластиковую переборку, сублейтенант оказался перед прозрачной пленкой, перекрывающей доступ к скафандрам. Справа на стене, на уровне груди, находилась небольшая коробочка с рядом ярких кнопок. Иванов набрал код, и пленка с шуршанием поднялась к потолку. Выбрав два ближайших скафандра, сублейтенант начал подготавливать их к предстоящему выходу в ядовитую атмосферу планеты.
Через некоторое время он услышал за стеной гулкой шипенье, и не сразу сообразил, что это шумят пневмоприводы, открывая внешний люк шлюза. Иванов замер, внимательно прислушиваясь к происходящему.
Засвистел воздух, вырываясь в разреженную атмосферу Ганимеда. Затем, через некоторое время, по металлу пола загрохотали тяжелые башмаки. Через минуту за стеной вновь гулко зашипело – внешний люк закрылся. Спустя секунду переборка мелко задрожала – мощные аэронасосы выгоняли наружу ядовитые газы, заполняя шлюз чистым воздухом. Еще минута ушла на защитную обработку. Потом трижды вспыхнула красная лампочка под потолком, предупреждающе взвыла сирена, и тяжелая дверь медленно раскрылась, пропуская гостя.
Гость ввалился в коридор, громыхая ботинками и задевая плечами о стены. Глядя на него, сублейтенант почему-то вспомнил бывшего товарища по Космической Школе. Однажды тот вернулся с увольнения, изрядно набравшись, и точно также шатался из стороны в сторону, натыкаясь на стены и врезаясь в сокурсников.
Абориген неуклюже снял шлем, обнажив рыжую бородатую голову ирландца.
-У - уф, как мне это надоело! – простонал ирландец, отбрасывая шлем в сторону и стягивая перчатки. – Добро пожаловать в самую глубокую дыру Системы, приятель! Будем знакомы, я старший лейтенант Изыскательной службы Ричард О’Нил!
Иванов автоматически пожал протянутую руку размером с лопату, отметил про себя, что О‘Нил вовсе не пьяный, и, спохватившись, представился:
- Андрей Иванов, сублейтенант Вспомогательного корпуса.
О’Нил пристально посмотрел на Иванова и рассмеялся.
- Только из Школы, и сразу же к нам, на Ганимед! Далеко пойдешь, приятель, годика через два окажешься на Запредельных Постах!
Иванов не понял, говорит ли гость серьезно или же шутит в стиле Батчера, но О’Нил не дал ему времени на раздумья, хлопнув по плечу и приказав:
- Бросай эти купальники, сублейтенант, прогуляться по нашему курорту всегда успеешь. Веди меня к своему начальству. Ты ведь не один в этой ракете, так? Я надеюсь, что эти умники на Земле еще не настолько заумнели, чтобы посылать в Даль зеленых новичков без сопровождения!
Старший лейтенант походил на лавину, сметающую все на своем пути, и Иванов, вовсе не желающий быть сметенным, повел О’Нила в кабину управления.
Лейтенант уже закончил работу с электроникой, и сам собирался пойти к шлюзу. О’Нил столкнулся с ним, когда Батчер выходил в коридор.
На этот раз приветствие выглядело более официально. Батчер, как младший по званию, первым отдал честь и представился, то же потом сделал и О’Нил. Когда официальное приветствие завершилось, Батчер спросил:
- Как быстро вы сможете разгрузить трюмы? Я хотел бы как можно скорее отправиться дальше.
Старший лейтенант в задумчивости дернул себя за бороду, поморщился от боли и сказал:
- Думаю, сможем уложиться часа за два, если не будем медлить. Можем начать прямо сейчас. Возьмите с собой накладные и прочие бумажки. Мы вдвоем поедем в порт, там разберемся в документации, а сублейтенант останется и проследит за разгрузкой.
Батчер отправился за документацией, а Иванов, улучшив благоприятный момент, спросил:
- Разрешите задать неуставной вопрос, сэр?
О’Нил взглянул на сублейтенанта и хмыкнул. Иванов принял это за утвердительный ответ и задал вопрос, который тревожил его долгое время:
- У нас в Школе ходили слухи, что когда-то на одной из лун нашли нечто … не совсем земное… Это правда?
О’Нил задумчиво посмотрел в потолок, помолчал пару минут, и не совсем охотно ответил:
- Я был бы жутко рад, салага, если бы в этой дыре на самом деле нашли хоть что-то не наше, но… Всё это только древние слухи, не имеющие никакого отношения к истине.
- Ясно, сэр, спасибо за ответ.
Иванов запрятал разочарование глубоко под панцирь дисциплинированности, и в его голосе не звучало ни ноты эмоций. Старший лейтенант подозрительно взглянул на него, удивленный такой реакцией на ответ, и хотел что-то спросить, но тут вернулся Батчер.
- Документы при мне, можем отправляться. Сублейтенант Иванов, поручаю вам проследить за разгрузкой корабля.
Иванов привычно отсалютовал. Он с интересом стал смотреть, как О’Нил с кряхтеньем согнулся и попытался поднять шлем с пола, что было весьма трудно сделать в скафандре в тесном помещении. К тому времени, когда ему это удалось, лейтенант уже облачился в скафандр и терпеливо ждал, когда О’Нил оденет шлем.
Наконец ирландец закончил заниматься акробатикой, и Батчер стал открывать внутренний шлюзовой люк. Когда люк с шипеньем открылся, ирландец повернулся к сублейтенанту и дал ему последнее наставление:
- Минут через десять выходи наружу и встречай разгрузочный транспорт. Он полностью автоматизирован. Нужно только указать, что и откуда брать. Просто скажи любому роботу, а потом можешь загорать на песочке. Прощай, приятель, удачного полета!
- До свидания, сэр!
Шлюз закрылся, Иванов остался один. Некоторое время он стоял неподвижно, словно прислушиваясь к чему-то, и спрашивал сам себя, что он сейчас чувствует? Один, в самом современном ракетном корабле, в полумиллиарде километров от Земли, на самом крупном спутнике Юпитера…
Ответа не было.
Опустевшая ракета показалось внезапно Иванову холодной и безжизненной. Недружелюбная тишина давила со всех сторон. Сублейтенант поспешно натянул скафандр и вошел в шлюз, намереваясь покинуть корабль.
Тяжелый внутренний люк закрылся за его спиной, на потолке замигала красная лампочка. Иванов проверил герметичность скафандра и повернул рычаг на стене справа.
Зашумели аэронасосы, откачивая воздух из шлюза. Иванов почувствовал, как скафандр медленно раздувается, приспосабливаясь к внешним условиям. Вскоре насосы смолкли и Иванов, подойдя к внешнему люку, повернул другой рычаг. Люк начал медленно открываться. Поток атмосферы Ганимеда со свистом рванулся внутрь шлюзовой камеры, шатнув астронавта. Иванов оперся рукой о стену и наблюдал, как из-под кромки внешнего люка неторопливо выдвигается язык пандуса. Упоры пандуса уткнулись в плиты площадки и зафиксировались.
Иванов неторопливо спустился по пандусу. За его спиной внешний люк автоматически закрылся. Внезапный порыв ветра бросил астронавту в лицо горсть «снега», заляпав лицевой щиток. Иванов повернулся спиной к ветру и протер метастекло. Металлическая перчатка скользнула по стеклу, оставляя неглубокие царапины, и Иванов поспешно отдернул руку, опасаясь повредить шлем. Он тут же рассердился, ругая себя за глупость. Царапины оставались только на тонком внешнем самовосстанавливающемся слое, повредить же основную структуру метастекла было практически невозможно.
Решительным движением проведя по обзорному щитку, Иванов счистил остатки снега. Посмотрел на горизонт… и замер от восторга.
Гигантский серп Юпитера царил на небосводе, паря среди звезд. Его вершина достигала точки зенита, а низ касался края горизонта. Отчетливо видимые протуберации атмосферы поражали воображение своими масштабами. На фоне Юпитера черные здания города, казалось, парили в воздухе, ни на что не опираясь. Это было настоящее царство гигантов, оно потрясало своим величием и навевало мысли о непостижимости Вселенной.
Внезапно молодому сублейтенанту показалось, что он, ракета, город и сам Ганимед медленно и неотвратимо притягиваются к Юпитеру, чтобы упасть в его смертоносную атмосферу, где их раздавит чудовищное атмосферное давление и гравитация…
Иванов рухнул на колени, вцепился в опору ракеты и крепко зажмурился, одновременно пытаясь подавить тошноту. Те ощущения, которые он испытывал, назывались «юпитерианской лихорадкой». Психолог в Школе приводил кадетам эту болезнь в качестве примера воздействия чуждых условий на психику астронавтов. Иванов никогда не мог понять, как человек со здоровой психикой может заболеть подобной болезнью, а теперь и сам попал под ее влияние…
Сублейтенант попытался воспользоваться методами, которыми обучали в Школе: он медленно и глубоко дышал, повторял про себя, что стоит на твердой земле, ничего страшного не происходит, а до огромного серпа Юпитера на самом деле миллион километров. Постепенно лихорадка отпустила Иванов, его дыхание и сердце успокоились. Он встал на ноги, и смело открыл глаза.
Ничего не произошло. Газовый гигант по-прежнему царил в небе, но он больше не подавлял рассудок, а выглядел тем, чем он являлся – еще одно чудо природы, великолепное, грандиозное, неповторимое.
Иванов долго любовался этим великолепием. Именно такие впечатления и были той причиной, по которой мальчишка Андрей Иванов поступил в Космическую Школу. Он всегда мечтал побродить по далеким мирам, увидеть своими глазами чудеса Вселенной. И сегодня его мечты начали сбываться. Ради подобного зрелища стоило терпеть долгие годы трудной учебы.
Со стороны города приближалась одна из тягот новой жизни, сверкая фарами и габаритными огнями.
Транспортный караван, нещадно громыхая на ледяных кочках замороженного аммиака, подъехал к ракете и остановился, сохраняя строгий порядок между машинами.
От скопления техники отделился небольшой механизм и подкатился к сублейтенанту.
Иванов еще никогда не видел подобных автоматов и с интересом рассматривал металлический корпус с многочисленными выступающими деталями.
Передвигался автомат на двух гусеницах, крепящихся по бокам корпуса. Гусеницы громко скрипели и скользили по ледяной корке, отчего машина иногда проскальзывала на месте. На передней части корпуса была приварена коробка со множеством антенн, из-за нее автомат походил на дурацкого вида собаку.
Внезапно шлемофон скафандра загудел и из радио раздался странный неживой голос:
- Бригада автоматических разгрузчиков прибыла и ждет указаний.
Нетрудно было догадаться, что это произнес стоящий перед Ивановым автомат. Наверное, он управлял всеми машинами каравана, заменяя людей-операторов. Иванов указал машине-оператору, что нужно разгружать из трюмов, и караван приступил к разгрузке.
Несколько роботов, имеющих длинные многосуставчатые манипуляторы, сгрудились вокруг провала раскрытого трюмового люка, два робота забрались внутрь. Через полминуты подъехал первый грузовик, и роботы быстро загрузили его контейнерами.
Поначалу сублейтенант недоверчиво смотрел на быстрые движения машин, но потом понял, что, несмотря на их некоторую внешнюю неаккуратность, контейнеры с опасным грузом будут доставлены в порт без неприятностей.
Заполненный до краев грузовик освободил место следующей машине, а сам резво покатил к складам. Снег под его гусеницами неприятно скрипел, а выхлопы двигателя темным шлейфом стелились за машиной, быстро замерзая в ледяной атмосфере. Смерзшись в кристаллические структуры, похожие на большие снежинки, они медленно опадали вниз, сверкая в свете Юпитера яркими бликами.
Машины работали быстро и слажено. Вскоре последний транспорт, нагруженный контейнерами, укатил в направлении складов. Разгрузчики вылезли из трюма, собрались в колонну, возглавляемую машиной-оператором, и уехали вслед за транспортниками.
Иванов закрыл грузовой люк и посмотрел на хронометр. С момента начала разгрузки прошло немногим более часа, и примерно столько же осталось до возвращения лейтенанта. Никаких срочных дел у Иванова не было и он, не желая возвращаться в ракету, принялся бродить по посадочной полосе.
Монтировавшие первоначальную базу на Ганимеде астростроители выровняли естественную впадину и выложили ее сверхпрочным базгранитом, добываемом в Поясе Астероидов. Поначалу площадь космодрома была идеально ровной, но за столетия использования на ней появилось множество вмятин и выбоин – следов стартов и посадок ракет, движения тяжелых машин, а расплавленные высокими температурами «снег» и «лед», застывая, образовывали своеобразные холмики и горки, затрудняющие передвижения.
Иванов нашел достаточно высокий и удобный холмик и присел на него. С этого места открывался великолепный вид на город. Сублейтенант пожалел, что не взял с собой видеоаппарата.
Длинная цепочка следов каравана извивалась через весь космодром, теряясь среди зданий. Темные строения, казалось, тянулись ввысь, к блистающему Юпитеру. Их стены, сделанные из особых пластин, поглощали любой вид энергии, и только нанесенный ветром снег на крышах ослепительно сверкал, словно россыпи звезд. С того места, где сидел сублейтенант, не было видно передвигающихся машин, да и вообще большая часть движения происходила под землей, на нижних уровнях. Поэтому без особого труда можно было представить, что город пуст, заброшен, и единственное, что нарушает вечную тишину – ветер, играющий на пустынных улицах.
Из-за горизонта медленно выплывал непривычно маленький, но, тем не менее, обжигающе яркий диск Солнца. Черное небо неторопливо наливалось яркими красками, но все равно оно было абсолютно непохоже на бездонную синеву земного неба.
Сублейтенант долго сидел и смотрел на двойной рассвет, и ничто не нарушало его одиночества. Глядя на величие гигантской планеты и Солнца, все выше поднимающегося по небосводу, Иванов внезапно осознал, насколько ничтожно по сравнению с Вселенной человечество и, оградившись на мгновение от всего земного, подумал: зачем все это? Какой смысл в суетливой деятельности людей, пытающихся объять необъятное?
Неожиданно громыханье движущегося транспорта вывело Иванова из оцепенения, и он быстро вскочил на ноги, озираясь в поисках источника звука.
Наконец он увидел машину, приближающуюся со стороны башен Центра Управления. Это был трехколесный рейдер. Он смешно подпрыгивал на кочках, его мотор громко ревел, а позади машины вился темный шлейф выхлопов, характерных для неисправного двигателя. Присмотревшись, сублейтенант разглядел, что конструкция рейдера давно устарела. Похоже, что машина досталась базе по наследству от последней Пятидесятилетней экспедиции.
Тот факт, что ганимедяне использовали технику тридцатилетней давности, наводил на грустные размышления. Длительный спад в экономике Системы сказался и на процессе космической экспансии. Колонизация Дальних Миров замедлилась неизвестно на какой период. Космическое развитие весьма перспективно, но очень дорогостояще и требует огромных затрат ресурсов. Недаром в последние годы фракция планетарников с постоянно возрастающими усилиями настаивает на сокращении проектов, связанных с Дальним космосом
Рейдер подкатил к ракете. В машине открылся люк, оттуда спрыгнул лейтенант. Он махнул рукой водителю, и рейдер покатил обратно к башне.
Лейтенант повернулся к Иванову и хлопнул рукой по шлему. Иванов непонимающе посмотрел на Батчера, но когда тот рассержено стукнул по шлему еще раз, сообразил, что отключил внутреннюю связь, когда включал внешние микрофоны.
Едва он включил шлемофон, как услышал рассерженный голос Батчера:
- Иванов, салага, ты о чем думаешь? Чему вас только в Школе учат! Еще раз вырубишь связь, подам рапорт начальству! Быстро в корабль, стартуем через пятнадцать минут!
Лейтенант выключил рацию и резво полез в шлюз. Иванов поспешил следом – не дай Бог, не уложишься в четверть часа, так придется переносить взлет где-нибудь в коридоре.
Едва он вошел в тамбур, как Батчер сразу же закрыл внешний люк. Заработала воздушная система, нагоняя воздух. Батчер приплясывал на месте, нетерпеливо постукивая кулаком по люку, и выглядел при этом довольно смешно в объемном скафандре. Когда, наконец, внутренний люк начал открываться, лейтенант, не дожидаясь завершения операции, протиснулся в открывающийся проход и помчался по коридору, крикнув сквозь открытое забрало шлема:
- Иванов, за мной! Скафандр не снимать, до Европы лету часа два!
Иванов помчался за лейтенантом, тоже открыв шлем, чтобы не расходовать зря запас кислородной смеси. Они вдвоем вбежали в кабину управления и плюхнулись в противоперегрузочные кресла. Батчер защелкал переключателями на главной приборной панели, а сублейтенант тем временем активировал второстепенные системы.
Внезапно маленький экранчик видеосвязи в центре приборной панели замигал, в нем появилось изображение усатого ирландца. Иванов решил, что после Пятидесятилетних экспедиций большая часть всей ирландской нации стала обитателями Внеземелья.
- Эй, борт ракеты, готовы к взлету? – спросил оператор.
- Через минуту можем взлетать, - ответил лейтенант, заканчивая операции с приборами и принимаясь за страховочные ремни. – Начинайте предстартовый отсчет.
- О'кей, тогда держитесь за кресла, парни! Удачного полета!
Ирландец отключился, Батчер и Иванов поспешно прикусили бруски и приготовились к старту.
В Школе курсантам объясняли, почему полеты ракет в лунных системах планет-гигантов особо трудны и опасны. Все дело в мощных гравитационных полях, присутствующих в таких системах. Они стягивают к себе разнообразный космический мусор, устанавливают пределы скорости, эти поля накладываются на гравитационные поля больших лун, сбивая с толку системы автоматического полета, они искажают пространство, и губят неосторожных пилотов. Вполне понятно, что Иванов, наслушавшись подобных историй, чувствовал себя очень неуютно.
Но, к великому облегчению сублейтенанта, перелет прошел без неприятностей. Ракету сильно трясло при взлете, но ни астронавты, ни оборудование не пострадали.
Корабль быстро двигался по орбите вокруг Юпитера. Несмотря на работающий автопилот, астронавты внимательно следили за приборами, так что у Иванова не осталось времени полюбоваться космическими пейзажами. Но он заранее позаботился об этом – включил одну из внешних камер в режиме записи, чтобы не упускать возможности пополнить свою коллекцию снимков.
Скоро на обзорном экране возник приближающийся диск Европы. Луна быстро увеличивалась в размерах, уже можно было разглядеть в деталях трещины в ледяном панцире. Локаторы ракеты задвигались в поисках посадочного луча, поймали его, и ракета резко пошла вниз.
Глава 6. Астронавт: Европейская база.
Посадка заняла больше времени, чем на Ганимеде. Европейские условия предполагали исключительную точность, даже филигранность посадки. Из-за того, что Европа представляет собой планету с жидкой поверхностью, покрытой толстым ледяным панцирем, ракетный корабль не может садиться прямо на поверхность – лед плавиться под пламенем дюз и ракета проваливается под ледяной покров в считанные минуты. Первые исследователи Европы потеряли две ракеты, прежде чем поняли, что происходит. Носовая часть одной из них – «Потрясающей Вечность» – до сих пор виднеется среди льдов, как мрачное напоминание о враждебности Космоса человеку.
Около пятисот лет назад астростроители смогли высадиться на поверхность Европы и построили космодром – каменный прямоугольник площадью сто квадратных километров. Космодром крепился на высокопрочных сваях, и поддерживался по периметру буями на случай, если в силу какой-либо невообразимой причины льды треснут и разойдутся. В дальнейшем база разрослась, однако плита космодрома продолжала оставаться центральной точкой поселения.
Базу забросили лет через сто после основания, но автоматические системы продолжали содержать ее в рабочем состоянии, и техника терпеливо ждала возвращения людей. Теперь, спустя длительное время, базе вновь нашли применение. Восемь грузовых ракет обосновались на космодроме, выгружая разнообразные механизмы. Потом рабочие из Инженерного корпуса поместили технику в узловых точках Европы, и ракеты улетели. А механизмы остались, дожидаясь своего часа. Теперь этот час настал. В задачу Батчера и Иванова входила активация механизмов, запуск автоматического процесса выполнения работы, и контроль над начальной стадией работы систем терраформа.
Когда ракета прочно обосновалась на посадочной площадке, астронавты облегчено вздохнули. Какой надежной ни была бы система автопилотирования, всегда существует вероятность ошибки с трагическим исходом. Собрав все вещи, пилоты дождались, пока полоса остынет, и покинули ракету.
Батчер, кроме герметичного контейнера с личным имуществом, нес небольшой, но очень тяжелый ящик, снабженный собственным миниатюрным гемпогенератором. В ящике, поддерживаемые силовой ловушкой, хранились под специальной защитой шесть стержней обогащенного мейтнергия. Общая энергия стержней была настолько высока, что при ее мгновенном выделении вспышку взрыва можно было бы без специальных приборов различить с поверхности Марса. Неудивительно, что лейтенант обращался с ящиком, как с самой драгоценной вещью на свете.
Ракета приземлилась на самом краю космодрома, поэтому астронавтам не пришлось долго идти до базовых зданий. Едва выйдя из корабля, Иванов сразу ощутил влияние более слабого гравитационного поля. Батчер, обладающий большим опытом, моментально приноровился к пониженному притяжению, а сублейтенант мучился несколько минут, пока не применил на практике знания, полученные на Луне. Всю дорогу до купола Иванов пытался двигаться такой же легкой скользящей походкой, как лейтенант, но вместо этого неловко подпрыгивал, словно к ботинкам у него крепились пружины.
Возле входного люка астронавты остановились. Батчер с кряхтеньем опустил контейнеры на землю и отстегнул с пояса чехол с пластиной ключа. Иванов тем временем с интересом рассматривал купол станции. Европейская база практически не отличалась от других поселений, все колонии эпохи Освоения имели стандартное архитектурное построение – приземистые купола основных строений, прямоугольники и башни космопорта. Но здесь было одно существенное отличие – за долгие столетия консервации все здания покрылись коркой «льда», и теперь база загадочно поблескивала в свете Юпитера. Иванову она напоминала футуристический пейзаж из фантастического фильма – настолько нереально смотрелись купола под слоем синего льда.
Батчер задумчиво осмотрел коробку замка и спросил по радио:
- Иванов, у тебя случайно ломика с собой нет?
- Ломика, сэр? – недоуменно переспросил сублейтенант.
- Да, ломика, - раздраженно повторил Батчер. – Как, по-твоему, нам войти, если до замка не добраться? Ладно, попробую подручными средствами.
Лейтенант взял контейнер с инструментами, поднял его над головой и с размаху опустил, целясь углом в коробку замка. С громким треском лед раскололся, а Батчер, не удержавшись, растянулся на земле, выпустив из рук контейнер. Тот угодил Иванову по ногам. Вскрикнув от неожиданности, сублейтенант пошатнулся и, поскользнувшись на льду, упал прямо на Батчера.
- А ну-ка слезь с меня! – завопил Батчер. – Представь, что о нас подумают парни наверху, если увидят в такой позе!
Иванов непроизвольно засмеялся, представив, как они выглядят со стороны – два неуклюжих толстых жука, барахтающиеся на льду в тщетных попытках перевернутся. Особенно смешным ему казалось то, что происходит это на самом краю света.
Батчер спихнул с себя Иванова и встал на четвереньки.
- Ну, сынок, должен тебя предупредить – на свою подружку так лучше не залезай, - нравоучительно сказал он Иванову. От этих слов тот засмеялся еще громче, хватаясь руками за шлем. Батчер тоже засмеялся, хлопая себя по коленям. Иванов протянул ему руку, и лейтенант сильным рывком помог ему подняться. Посмеиваясь, они встали и подобрали контейнеры.
- Все время забываю спросить, - сказал Батчер, хлопая Иванова по плечу, - у тебя на Земле подружка осталась?
Иванов попытался пожать плечами, но в скафандре подобное было сложно проделать.
- Как сказать. Была в Школе одна девушка, мы вроде как бы встречались. А сейчас… Скорее – нет, чем да. А у вас, сэр?
Батчер отряхнул перчаткой осколки льда и поковырялся в замке.
- У меня там жена, напарник. А вот ты многое упускаешь. Послушай добрый совет – когда вернемся, познакомься с любой симпатичной крошкой, и завались с ней в Нуэво-Тахо на недельку. Хоть будет что вспомнить после свадьбы!
Иванов вообще не был уверен, что он когда-нибудь соберется жениться, но говорить об этом не собирался.
В корке льда внезапно появилась трещина – это открывался внешний люк. Трещина расширялась, от нее побежали ответвления, а потом лед посыпался сотнями мелких кусочков. Осколки медленно падали, почти парили в воздухе, напоминая танец снежинок во время снегопада на Земле.
С громким хрустом, сопровождавшим каждый шаг, астронавты вошли в шлюз. Сняв шлем, Иванов глубоко вздохнул – ему казалось, что здесь должно пахнуть чем-то особенным, неким ароматом Внеземелья. Батчер, снисходительно поглядывающий на сублейтенанта, не смог сдержать улыбку при виде его разочарованного лица.
- Что, ожидал запаха приключений? – спросил он довольно ехидно. – Тут же все законсервировано, абсолютная герметизация! Единственное, что можешь унюхать, так это запах старости. В наши времена им пахнет все на свете!
Иванов промолчал, но на душе у него залегла обида. Конечно, он понимал, что кажется лейтенанту смешным своим юношеским романтизмом, надеждами на встречу с чем-то таинственным. Но почему обязательно надо над этим постоянно злорадно подшучивать? Возможно, штатный психолог Школы объяснил бы подобное поведение лейтенанта его внутренними проблемами, как своеобразную психологическую защиту от внешнего мира, но сублейтенанту отчего-то казалось, что такое поведение Батчера попросту объясняется его вредным характером.
Пройдя внутрь комплекса, астронавты оказались в коридоре, кольцом опоясывающем помещения. И ветеран, и новичок неплохо ориентировались в архитектуре стандартных баз времен Освоения, поэтому они без проблем нашли жилой сектор. Иванов обиженно молчал, не без интереса поглядывая по сторонам с тайной надеждой увидеть что-либо необычное. Батчер, в свою очередь, ехидно косился в сторону юноши, но тоже помалкивал. Так, в тишине, они и разошлись по каютам, по молчаливому соглашению выбрав соседние помещения. Контейнеры с оборудованием сложили на складе, отложив все дела до утра.
Иванов лежал на кровати, смотрел в потолок и думал.
Несмотря на все ухищрения конструкторов, кровать была жесткой и неудобной. Впрочем, как и все остальное имущество Флота. До сих пор использовались стандарты, принятые ещё в начале Освоения.
Мысли Иванова были столь же неуютными, как и жесткий пластик под спиной. Впервые за многие годы он дал волю сомнениям, что долгое время подтачивали его дух.
Кем он стал? По той ли дороге идёт в этой жизни? Порой ему казалось, что тогда, в двенадцать лет, он совершил ошибку, сделав окончательный выбор в пользу мечты. Тогда, в безвозвратно ушедшем детстве, он видел в ночном небе звёздные корабли, бороздящие бескрайнюю Пустошь, неведомые миры, Terra Incognita, ожидающие своих первооткрывателей. Он видел романтику Запределья, он чувствовал запах приключений и опасностей, и звезды манили к себе холодным блеском.
Но реальность убивает мечты.
Жестокость реальности явилась ему ещё в Космической Школе, где курсантам бездушно вдалбливали в головы массы знаний, совершенно не заботясь о том, насколько легко их усваивать. Где муштра и устав заменяли нормальное общение, а офицеры относились к курсанту, как к пустому месту, нет, даже хуже, как к недочеловеку. Где звезды и небо потеряли свою манящую прелесть для многих…
У него не было настоящих друзей. Преподаватели и Воспитатели в Школе делали все возможное для того, чтобы держать курсантов разобщенными, да и вся жизнь, расписанная Уставом и распорядком буквально по секундам, не способствовала появлению дружеских отношений. А после Школы, когда Иванов стал полноправным астронавтом, приобрести друзей стало еще труднее. Астронавты, постоянно ходившие по лезвию бритвы, предпочитали не переступать определенный барьер в отношениях между коллегами. Космос очень опасное место, каждая секунда может стать последней, роковой. Кому охота смотреть, как твой друг погибает за стальной переборкой, а ты не в силах ему помочь? Такая жизнь была привычна для Иванова, ибо он практически не знал иной, но в последнее время Иванов все чаще испытывал ощущения неправильности, ущербности. Порой он задумывался о том, как много потерял, чего именно лишен, и стоит ли то, чем он занимается, таких жертв?
И сейчас, лёжа на жесткой кровати во многих миллионах километров от Земли, дыша неуловимо отдающим затхлостью воздухом полутысячелетней давности, чувствуя в желудке тяжесть рациона космонавтов, питательного, но отвратительного на вкус, сублейтенант вдруг остро ощутил приступ отчаянья. И ему захотелось заплакать.
Но он разучился это делать много лет назад.
С утра пораньше Батчер развил кипучую деятельность. Поначалу он заставил Иванова в ускоренном темпе разобрать снаряжение, после чего усадил его за тестирование и проверку работоспособности оборудования базы. А сам вскрыл ангар базы, и на летательной модификации рейдера отправился на проверку внешних точек системы терраформа.
Иванов вскрыл компком. В помещении стоял затхлый воздух, но кроме этого ничто не говорило о том, что пост не использовался уже много столетия. Даже пыли нигде не было. Массивные блоки оборудования, в которых все системы для надежности дублировались по несколько раз, тихо гудели, работая в режиме ожидания. Сублейтенант поудобней уселся в кресло главного оператора, размял пальцы, с интересом рассматривая пульты управления, и приступил к работе.
Древние первопроходцы делали все на редкость надежным. Почти все системы станции были в порядке, только отдельные блоки требовали замены вышедших из строя деталей, да ряд сетей нуждался в переоснащении программным обеспечением. В общем, мелочь, ерунда, но времени ремонтные работы заняли много. Самым нудным занятием оказалась замена перегоревших панелей освещения и лампочек в приборах. К счастью, на складе оказалось достаточное количество запчастей, чтобы переоборудовать две таких базы.
Ближе к вечеру вернулся лейтенант. Он проверил четыре точки, одну пришлось долго ремонтировать. Произошло смещение ледяного панциря, и часть оборудования безнадежно повредилась. Ругая последними словами планетологов и всю Юпитерианскую систему, Батчер загрузил рейдер необходимыми приборами, и вновь улетел на точку. Вернулся он только спустя четыре часа, злой и уставший. Перекусив на скорую руку, лейтенант завалился спать, пробурчав что-то о том, что завтра рано вставать.
Иванов, у которого своих дел хватало, возился с техникой до тех пор, пока глаза не начали слипаться. Но все же смог за этот день устранить все неполадки, так что на завтра у него осталась проверочная прогонка всех систем и обеспечение синхронного взаимодействия оборудования.
Следующий день не принес ничего нового. Лейтенант снова до вечера провозился с внебазовыми устройствами, а Иванов столько же времени занимался проверкой оборудования и предварительным запуском систем. Жизнь современных освоителей Космоса достаточно парадоксальна: периоды бурной активности чередуются периодами длительного безделья. Иногда по несколько месяцев приходится маяться от тоски в замкнутой тесноте стальной коробки, на официальном языке именуемой «отсек поддержания жизнедеятельности экипажа», чтобы потом провести пару бессонных недель на Запредельных Постах в изнуряющих трудах. И неизвестно еще, что лучше – изнывать от безделья сутками напролет, или, не смыкая глаз, ремонтировать какую-нибудь энергостанцию в степях Плутона, не вылезая при этом из скафандра высшей защиты. Так что Иванов был даже рад, что их экспедиция не слишком затянется по времени. В конце концов, несколько дней напряженной работы – не слишком высокая цена за те впечатления, которые он получил во время путешествия, да и опыт ценный приобрел. Будет чем похвастаться перед приятелями после возвращения.
В течение следующего дня Иванов закончил проверку устройств базы. Батчер по-прежнему целыми днями пропадал на внешних точках, но теперь им предстояло поменяться местами – Иванов отправится проверять электронику, а Батчер начнет
предстартовую проверку систем терраформа.
Иванов радовался возможности выбраться из порядком надоевшего станционного комплекса, попутешествовать по ледяным пустыням планетоида. Кто знает, может, он наткнется на нечто такое, что пропустили другие исследователи? Поверхность спутника не подвергалась серьезным исследованиям, и более 80 процентов поверхности Европы оставались белым пятном на карте.
Батчер в ответ на это лишь ухмылялся, но помалкивал. Лейтенант был вполне удовлетворен тем, что ему больше не придется мотаться по ледяным степям враждебного мира, каждую секунду рискуя оказаться в опасной, смертельной ситуации.
Ранним утром Иванов трижды проверил все системы рейдера, прогнал машину на стимуляторном трейде. После чего, будучи уверенным в надежности машины, загрузил вещи, оборудование, инструменты, и уселся в кресло пилота. Впереди его ждала манящая таинственность неизвестного.
Иванов аккуратно вывел рейдер из ангара. Машина чутко реагировала на каждое движение пилота, двигатель приглушенно урчал, едва слышно предлагая – жми на газ, парень, и мы ой как полетаем! Иванов с трудом переборол искушение врубить форсаж, и на минимальной скорости поднял рейдер в «воздух».
Створки шлюза медленно закрылись под шум вентиляторов, выметающих хлопья европейского «снега» из ангара. Иванов оглянулся, взглянул на грубые металлические стены, едва проглядывающие сквозь снежные заносы, и почувствовал легкий трепет. В этот момент он впервые осознал, что остался один на один с планетой. Теперь полагаться приходилось только на свои силы, да на то, что техника не подведет в самый неожиданный момент.
Что ж, он сам этого хотел. Сублейтенант решительно вдавил педаль, и ускорение вжало его в кресло. Вздымая выхлопами дюз тучи «снега», рейдер помчался прочь от базы.
Первая точка находилась в десяти минутах полета. Иванов доверил управление полетом автопилоту, а сам прильнул к обзорному окну, надеясь увидеть хоть что-нибудь интересное.
За бортами машины стремительно проносились красоты пейзажа – лед, ледяные торосы, ледяные нагромождения, трещины во льду, ледяные ущелья, и прочие вариации на тему льда. Единственное, что вызывало интерес – так это тени на все том же льду. Гигантская сфера Юпитера на небосводе позволяла теням устраивать странные игры, создавая поражающие воображение миражи. Порой какой-нибудь банальный торос создавал на равнине рисунок загадочного строения, а жгучий диск Солнца на горизонте лишь усиливал этот эффект. И даже темное небо дышало загадочностью, одновременно вмещая огромный Юпитер и меньшее по размерам, но более яркое Солнце, а вокруг них холодным светом блистали далекие звезды.
Вдалеке показалась точка терраформа – небольшой купол, занесенный снегом и льдом. Иванов плавно сбросил скорость, подойдя к базе на минимуме, и опустил рейдер на площадку. Расплавленные выхлопом дюз газы окутали рейдер на мгновение плотным облаком, и быстро осели ледяным инеем. Сублейтенант достал из бардачка контрольный ключ и вышел из машины.
Взлетная площадка хранила следы недавнего посещения. Иванов посмотрел на потеки расплавленного «льда», подкрашенного черным нагаром выхлопов, и подумал, что этот след Батчера Европа сохранит на многие сотни лет. В какой-то степени это можно считать бессмертием. Интересно, а что останется от него самого? Может, краской на равнине свое имя написать?
Иванов засмеялся, представив вытянутые от удивления и негодования лица астрономов. Да, такую шутку комиссия по эконадзору вряд ли сочла бы уместной.
Вход в здание открылся неожиданно легко. Иванов, тихо ругаясь, втянул тяжелый ящик с приборами, оставляя за собой широкий след в пыли. Древние строители, видимо, хотели сэкономить, и не установили систем контроля над чистотой помещений. Иванов отчетливо видел следы предыдущего посещения лейтенанта – отпечатки подошв на полу, следы передвижений волоком чего-то объемного.
Иванов прошелся по зданию, заглядывая в комнаты. Их было немного, все заставлены различным оборудованием. Для жилья они явно не предназначались. Во многих виднелись следы работы Батчера, кое-где блестел яркий металл замененных приборов.
В компкоме было более чисто. Иванов решил, что лейтенанту, наверное, пришлось здесь серьезно повозиться. Пульт управления блестел, как новенький, на полу тоже было чисто. Что ж, это хорошо, что лейтенант так рьяно выполняет свою работу. В Школе нередкими были случаи, когда старшие курсанты сваливали свои обязанности на младших, предаваясь в это время безделью и развлечениям. Иванов втайне боялся, что и Батчеру придет в голову схалявничать, а ему потом придется доделывать работу за лейтенанта.
Иванов достал из сумки переносной конблок, присоединил его к разъемам на панели управления, вставил контрольный ключ в специальное гнездо, и активировал
системы.
Приборная панель приветливо замигала лампочками. Тихий шум заработавших электронных машин заполнил компком, создавая ощущение уюта. Для Иванова такая обстановка была привычной. Если закрыть глаза, то можно представить, что он сейчас дома, на Земле, сидит в удобном кресле в центре тренажерной комнате, или в библиотечном коллекторе, перед поисковым терминалом… Но стоит чуточку пошевелиться, ощутить сковывающий тело скафандр, как эта иллюзия рассеивается.
Вздохнув, Иванов отогнал мысли о Земле, и принялся за работу. Несколько часов подряд, прерываясь только для того, чтобы перекусить, он проверял работу программного обеспечения, устраняя накопившиеся за долгие столетия простоя ошибки. В который раз Иванов отдал должное тому, с каким умением и мастерством древние строители создавали технику. Вряд ли самая надежная современная вычислительная машина может проработать хотя бы пару десятков лет, ни разу не потребовав вмешательства человека-оператора. А эти древние агрегаты возрастом с полутысячелетие по сей день способны совершать сложные математические расчеты с точностью до тысячного знака и со скоростью до ста миллионов операций в секунду.
Что-то изменилось в мире. Изменилось в худшую сторону. Нечто, что делало вещи более добротными и долговечными. Исчезло то неуловимое, что толкало людей на подвиги и приключения. Все утрачивается, постепенно теряются старые знания. Федерация привыкла жить на легких хлебах, Человеку понравилось брать задарма, без особых усилий то, что Вселенная накапливала миллиардами лет. А отсутствие сложностей приводит к отупению. Сейчас всех возможностей и знаний Федерации не хватит на то, чтобы осуществить крупный проект по типу Дальней Границы. А в те далекие времена постройка Границы вовсе не была чем-то необычным. Всего лишь очередное звено в длинной цепи освоения Солнечной системы.
И вот теперь, когда на Четырех мирах бушует небывалый кризис, при помощи чего власти пытаются найти выход? Старой доброй собственности Космического Флота, построенной более пяти сотен лет назад. Пять столетий, а для запуска всех систем требуется только небольшая отладка.
Хотелось верить, что со временем ситуация изменится в лучшую сторону. Проект «Юпитер» близок к завершению. Ходят слухи о подготовке экспедиции на Химеру, самую загадочную планету Системы. На Меркурии готовится к запуску энергокомплекс нового типа… Возможно, когда эти проекты дадут реальную отдачу, интерес к космосу вновь возрастет, увеличится финансирование… И тогда не придется питаться однообразными консервированными рационами, и спать на жестких матрацах!
Вечером, вернувшись на базу, Иванов состряпал на скорую руку ужин. Уставив поднос тарелками, он уселся напротив видеоцентра. Подборка фильмов представляла собою уникальную коллекцию классики и раритетов. Кое-что привезли строители, но большую часть названий Андрей никогда раньше не встречал.
Выбрав наугад диск (главное, чтобы в названии было слово «звезды»), Андрей развалился в кресле, с наслаждением вытянул ноги.
Заиграла музыка, на экране возникла заставка давно канувшей в небытие киностудии. Иванов погрузился в неожиданно увлекательную историю галактической войны темной Империи и сил Сопротивления. Он даже не заметил, как Батчер уселся в соседнее кресло.
- Хорошее кино, - сказал Батчер через какое-то время, отставляя в сторону банку с соком. – Жалко, что я так и не нашел двух последних частей.
- Ух ты, а я и не знал, что еще продолжение есть, - сказал Андрей, с трудом отрываясь от экрана.
- Хорошо раньше фильмы делали. Раньше вообще все лучше было…
- Сэр, по-моему, вы начинаете бурчать, словно старик.
- Что? – Батчер непонимающе посмотрел на сублейтенанта, потом его взгляд прояснился.
- Да, что-то мне не по себе. Настроение плохое…
- Может, по пиву? – рискнул Иванов.
- Пожалуй, не стоит. Ты кино досматривай, а я спать пойду.
Он тяжело вышел, аккуратно прикрыв дверь. Иванов смотрел вслед лейтенанту, и гадал, что же произошло?
Они смотрели фильм, где корабли летали среди звезд, а плохие ребята были одеты в черное…
… не нашел двух последних частей…
Иванов моргнул, сгоняя наваждение. Пожалуй, ему тоже пора на боковую надо только записать на компьютер копию данных с Точки А. Да еще подготовить машину к утреннему вылету. А потом можно отдохнуть.
Спал Иванов беспокойно. Ему снились звезды, одиноко мерцающие в черной бесконечности.
Глава 7. Астронавт: вопросы.
Встал он гораздо раньше Батчера. Голова жутко болела, язык разбух и ощущался куском сырого мяса.
Иванов проглотил аспирин, выпил кружку горячего кофе, и вскоре почувствовал себя человеком.
Он совсем забыл о вчерашнем вечере, и единственное, о чем думал по пути к Точке два – скорее бы закончить осмотр, и вернуться на центральную базу.
Перекинув сумку с приборами через плечо, Иванов вскрыл вход в купол, и вновь наткнулся на следы лейтенанта.
Две дорожки следов. Одна – внутрь купола, другая – наружу.
В компкоме – знакомая картина. Пульт блестит, пол тоже вытерт начисто. Такое ощущение, будто Батчер затер все следы своей деятельности, словно натворив что-то не вполне законное… Но что?
Иванов, испытывая чувство неловкости, словно его поймали за подглядыванием в женской раздевалке, включил компьютерную систему. Протестировав на скорую руку состояние систем, сублейтенант не нашел видимых изменений и неисправностей.
Это успокоило Иванова, и в то же время ему стало неимоверно стыдно. Как он мог заподозрить напарника, заподозрить без всяких оснований, да еще непонятно в чём! Батчер – единственный человек на ближайший миллион километров и, вполне может быть, что они окажутся в ситуации, когда жизнь будет зависеть от напарника… И в решающий момент любое недоверие может погубить обоих.
Стараясь заглушить упреки совести, Иванов с двойным усердием взялся за работу. Если раньше он в какой-то мере испытывал чувство неуверенности и страха от необычности всей обстановки, от осознания груза ответственности – то сейчас сублейтенант, даже не осознавая этого, стал более уверенным в себе, в своих силах и возможностях. Он стал более самостоятельным.
И бывший курсант теперь по праву называется астронавтом.
Из сосредоточенного увлечения работой Иванова выдернул пронзительный электронный гудок.
Сублейтенант рефлекторно захлопнул щиток шлема. Любая неполадка может привести к разгерметизации, а Иванову не хотелось после первого же задания пополнить Памятные Списки. Сублейтенант тестировал протокол соединения, и точно знал, что гудеть нечему. Так же, как пищать, звенеть, жужжать или сигналить как-то иначе.
Спешно выведя на монитор состояние внешних систем, Иванов подпрыгнул в кресле от очередного гудка.
Сплошные зеленые индикаторы свидетельствовали о стабильной работе главных систем. Значит, проблема (или что бы это ни было) не снаружи, а внутри купола.
Снова раздался гудок. Иванов развернул кресло, вглядываясь в приборную панель, занимающую всю стену.
Да что же это за писк?
Опять сигнал.
Иванов успел заметить, как переключились огоньки на одной из панелей. Отлично, что там у нас? На экран монитора выскочила схема контрольной аппаратуры.
Сублейтенант быстро просмотрел данные и переключился на нужный комплекс. Какое-то древнее биологическое оборудование, контуры слежения за окружающей территорией, блоки памяти.
Отключил надоевший гудок. Может, для тех, кому предназначалась база, звуковые сигналы что-то означали… но для Иванова они были бесполезны и раздражали. Интересно, что происходит, что заставило систему заработать?
Пальцы снова застучали по клавишам.
Понятно. Идет запись каких-то данных, получаемых с контуров слежения. Иванов не стал разбираться, что за данные, а подключил резервное копирование. Спикер сигналил как раз о начале процесса записи. А заработал он потому, что действует базовая программа, заложенная еще при первичном монтаже системы.
Иванов озадаченно посмотрел на приборы. Непонятно, а куда же делось всё обновленное программное обеспечение? И все архивы наблюдений? Программный сбой или неполадки аппаратуры? Первое исключается, а вот поломка… Возможно, что не зря Батчер облазил весь компком? Хотя не исключен еще один вариант: лейтенант умудрился случайно каким-то образом обнулить архив и программное обеспечение. Если это так, то на Земле Батчера, как и Иванова, ждут большие неприятности. Вплоть до увольнения с «волчьим билетом».
Малоприятная перспектива.
Рабочий азарт и сосредоточенность незаметно испарились. Иванов некоторое время повозился с компьютерами, завершая необходимые процедуры, собрал все инструменты и аппаратуру.
И, уже направляясь на базу, почувствовал, как неясные подозрения облекаются плотью. И решительно развернул рейдер на новый курс.
Неизменный пейзаж планетоида сохранял следы лучше любого свидетеля. Вот темное пятно от прошлой посадки. Рядом – пятно посветлее, это следы посещения Батчера. Теперь к ним добавится еще одно. Ну что, поиграем в детективов?
Сублейтенанту понадобилось совсем немного времени, чтобы обнаружить искомое – обнуленные архивы.
И чуть больше времени на то, чтобы вскрыть контрольную панель и найти новые информационные блоки на месте старых.
Рейд на третью точку развеял последние сомнения. Та же картина: стертые базы данных, замененные блоки памяти.
Батчер скрупулезно уничтожил все следы какой-то информации. Почему?
Иванов был уверен в том, что если он выяснит, какие данные стер его напарник, то поймет, почему Батчер сделал это. Он отлично понимал, что если Батчер выполняет попросту выполняет секретное задание… то он сует нос куда не следует.
Но неизвестность слишком тяготит.
Пока машина несла сублейтенанта домой, он тщательно обдумывал ситуацию. Выполняет Батчер секретную миссию? Или он пособник неких саботажников? Или же преследует иные цели? И что в любом случае делать Иванову?
Сублейтенант решил одно – для прямых вопросов еще не время. Надо лучше разобраться в ситуации.
Как минимум один способ он знал.
Загнав рейдер в ангар, Иванов перекусил на скорую руку и, старательно избегая напарника, отправился к себе в комнату. Он упал на койку, укрылся одеялом и попытался уснуть.
Через некоторое время дверь приоткрылась и заглянул Батчер, поинтересовался – не случилось ли чего? Иванов сонно ответил, что очень устал, и лейтенант ушел.
Иванов некоторое время гадал, заподозрил лейтенант неладное или нет, и сам не заметил, как уснул.
Мягкий писк таймера выдернул его из сна. Иванов перекатился на бок, с трудом сообразив, где находится. Затем вспомнил, заодно припомнив, что собирался сделать.
Каждая планета, луна или планетоид имеют свою собственную продолжительность дня. А есть еще «космическое время», когда минута состоит из ста секунд, сто минут составляют час, а сто часов – сутки. И если на Внутренних Мирах или крупных поселениях типа Тритонской колонии имеет смысл придерживаться местных временных графиков, то на мелких станциях или закрытых колониях типа Лунной устанавливается стандартный двадцати четырех часовой цикл с разделением на периоды «сна» и «бодрствования». Разумеется, границы периодов условны, и каждый может устанавливать их для себя по индивидуальному графику, по необходимости, и для собственного удобства.
У Батчера и Иванова эти границы совпадали.
На этом Иванов и решил сыграть. Именно поэтому он встал посреди «ночи», когда лейтенант, по идее, должен мирно спать.
Осторожно, стараясь не шуметь, сублейтенант подкрался к каюте Батчера. Приложил ухо к запертой двери, прислушался – никаких громких звуков. С трудом преодолев искушение заглянуть в каюту – вдруг Батчер читает, или возится с компьютером, или занимается чем-то иным, а тихие звуки заглушаются звукоизоляцией – Иванов отправился в серверный блок.
Вся получаемая на внешних постах информация передается «пакетами» на центральный сервер базы, где разбивается по определенным критериям и архивируется, дожидаясь дальнейшей обработки или пересылки. Иванов собрался залезть в архивы и посмотреть, что стер Батчер из информ-блоков внешних точек.
Если, конечно, Батчер не добрался до архивов раньше него. Иванов отчаянно надеялся, что лейтенант не успел – но за два дня можно сделать многое. Сублейтенант рассчитывал и на то, что Батчер попросту может не знать про центральный архив – для этого надо либо иметь специфическую подготовку либо опыт работы с подобными системами.
Шансов мало, но попытаться стоит.
В серверной, как ни странно, царила уютная атмосфера. Если вы не страдаете клаустрофобией. Небольшое пространство меж массивных блоков с электронной начинкой. Несколько терминалов и пультов управления. Тихо, тепло, убаюкивающий гул приборов.
Спустя час Иванов отчаянно зевал и с трудом удерживался от того, чтобы не уснуть прямо тут, за пультом. Не добавлял сил и тот факт, что он ничего не нашел. Весь биораздел пуст. И хотя Иванов не обнаружил никаких следов вмешательства, он знал, что это дело рук Батчера.
Сублейтенант попробовал найти что-нибудь интересное в смежных архивах. Бесполезно.
С досады Иванов треснул ногой по основанию пульта и набил синяк. Но зато боль хоть немного отогнала сон.
Иванов и не подозревал, что Батчер такой знаток в электронике. Можно не сомневаться, что лейтенант подтер все следы, на всех Точках.
Иванов собрал инструменты, вернулся в свою комнату, злой и раздосадованный. Не раздеваясь, бухнулся на койку. О дальнейших планах стоит думать с утра, на свежую голову.
С этой дельной мыслью он уснул.
С утра пораньше его разбудил незвано заявившийся Батчер. Он бесцеремонно растолкал Иванова и заставил срочно собираться и приступать к работе.
- Что случилось? – спросил Иванов, пытаясь сообразить, куда он дел вчера инструменты.
- Пришло сообщение, - ответил Батчер, потирая небритый подбородок. – Большие шишки наверху решили ускорить график операции. Я получил приказ с Ганимеда закончить работу через трое суток.
- Три дня? – переспросил Иванов. - Это же невозможно!
- Это приказ, сублейтенант. Мы обязаны ему подчиниться.
Помолчав, Батчер добавил более мягко:
- Я понимаю, что у нас мало времени, Андрей. Придется постараться. Слишком много поставлено на кон, слишком большие люди задействованы…
Иванов молча застегнул костюм и вытащил чемоданчик из-под кровати.
- Бодрее, сублейтенант, бодрее! Отоспимся на обратном пути. А там, глядишь, и пару звездочек на погоны накинут!
- Так точно, господин лейтенант. Догонят и добавят, - мрачно пошутил Иванов.
Батчер хохотнул и хлопнул напарника по плечу. Долг есть долг, и никуда от этих обязанностей не деться.
Следующие дни прошли в изматывающем ритме. Иванов набил рейдер пищевыми пайками и ночевал на внешних постах, работая без продыху. Возвращаться на базу ему пришлось только один раз, когда случайно запорол системный блок. С Батчером не встретились – видимо, лейтенант работал в другой части базы. Иванов забрал из компкома резервный диск, прихватил на всякий случай парочку приборов и улетел на внешние точки.
Работы было столь много, что на что-то иное просто не оставалось времени. Иванов лишь чертыхался, каждый раз обнаруживая пустые архивы. Он спал по три-четыре часа, питался пайками вековой давности и единственное, о чем мечтал – горячий душ и свежая постель.
Наконец настал тот сладостный момент, когда Иванов ввел в действие последнюю систему и понял, что делать больше нечего.
Все, финал, работа окончена. Можно возвращаться на базу.
Иванов послал Батчеру сообщение по телетайпу о возвращении, и стал собирать инструменты. Ему уже порядком надоела эта экспедиция, и он радовался предстоящему возвращению домой, на Землю.
Но любопытство, присущее молодым, взяло верх, и на обратной дороге Иванов смели курс. Сублейтенант решил посмотреть, что фиксировала аппаратура на Втором посту, и разобраться в этих данных в спокойной обстановке.
Но его планам не суждено было сбыться.
На подлете к посту Иванов увидел на ледяном поле четыре посадочных следа.
А раньше было лишь три.
Даже не сомневаясь в том, что он увидит, Иванов все же вошел в купол.
Пусто. Вся информация затерта, приборы отключены.
Иванов в ярости долбанул по пульту. Проклятье, все улики уничтожены! Он даже не знает, что скрывается! И вся беда в том, что чем бы это ни являлось, через несколько дней оно бесследно исчезнет.
Злой, усталый, Иванов вернулся на базу. Он твердо решил отоспаться, и в открытую переговорить с лейтенантом. Пока еще позволяет время.
Глава 8. Астронавт: ответы.
Исполнив все три заветных желания – помыться, поспать, поесть, - Иванов отправился на поиски напарника. Батчера он нашел в отсеке связи. Лейтенант разложил на столе компьютерные распечатки и внимательно изучал отчёты радиопередач.
- Отдохнул? – спросил лейтенант, не поднимая головы.
- Да. Сэр, нам нужно поговорить.
Батчер, морщась, потёр шею.
- Иванов, я вообще-то тоже устал, и как раз собирался немного поспать… может, позже?
- Нет, сэр, нам нужно поговорить. Прямо сейчас, – упрямо сказал Иванов.
Батчер посмотрел на Иванова одновременно настороженно и удивленно.
- Ну хорошо, и о чем же ты хочешь поговорить?
Иванов глубоко вздохнул и, как говорится, бросился в омут с головой.
- Сэр, я должен знать, что за информацию вы скрыли, и в каких целях?
Лейтенант откинулся на спинку кресла и холодно спросил:
- А с чего ты решил, что я что-то скрываю?
- Сэр, я случайно обнаружил пробелы в базе данных Второго поста. После чего я взял на себя смелость и проверил архивы всех Внешних Точек и серверной базы данных. Там такие же дыры. Изменения в базы внесены недавно. А так как на Европе нет никого, помимо нас двоих – вывод напрашивается сам собой.
- Вообще-то я вовсе не обязан перед тобой отчитываться, - напомнил лейтенант.
- Я знаю, сэр. Однако положения Дисциплинарного Устава ВКС, пункт 7 главы 15 раздела Три предписывает младшему офицерскому составу…
Батчер протестующе махнул рукой.
- Хватит, хватит! Не будем соревноваться в знании Устава.
Он помолчал немного, задумчиво барабаня пальцами по столу.
- Ладно. Не думал, что до этого дойдет. И учти – всё, что ты услышишь – секретная информация. А ты не имеешь к ней допуска.
Иванов молча кивнул.
- Здесь, на Европе, правительство проводило биологические эксперименты. В частности. Тестировались новые, искусственно созданные типы микроорганизмов. У меня приказ – с самых верхов – скрыть любые следы этой деятельности.
- Но почему?
Батчер пожал плечами.
- А я откуда знаю? Мы – всего лишь исполнители, Андрей. Нам не положено знать, наше дело – выполнять приказы. Я могу лишь строить догадки.
- И какие же они, эти догадки? – спросил Иванов, пододвигая стул поближе. Он чувствовал облегчение – казалось бы, лейтенант всё объяснил. Но что-то упорно не давало покоя…
Лейтенант сгреб в кучу бумаги.
- Я думаю, что тут делали нечто незаконное. Или какие-то важные эксперименты по терраформированию с треском провалились. Если оппозиция об этом узнает – Совету грозят крупные неприятности. Под угрозой окажутся все космические программы.
Действительно, политическая ситуация столь напряжена, что любая из сторон ищет малейший повод для развязывания конфликта. А космические программы – камень преткновения для фракции планетарников. В силу чудовищной дороговизны и ресурсоемкости. И планетарники пойдут на что угодно, лишь бы получить контроль над этими программами.
Батчер с едва заметной улыбкой следил за напарником, читая, словно в открытой книге, все его сомнения и колебания.
- Прости, что не сказал тебе. Но сам понимаешь, приказ есть приказ.
- Я всё понимаю, лейтенант. Это вы меня простите – я вел себя, как последний дурак.
Батчер рассмеялся.
- Андрей, сынок, мы все иногда ведем себя подобно идиотам. Поверь, тебе ещё не раз предстоит оказаться в глупом положении.
Иванов натужно улыбнулся.
- Иди и отдохни. Считай это приказом.
- А вы, лейтенант?
Батчер окинул взглядом кучу бумаг, и устало сказал:
- Да, мне тоже надо поспать… К счастью, работа почти завершена.
И все же Иванов никак не мог успокоиться.
Вроде бы все гладко… со слов лейтенанта. А как их проверить? Послать запрос на Ганимед? Глупо. Во-первых, если приказ есть, отдали его на Земле, и секретчики колонии о нём наверняка не знают. Во-вторых, нарушение субординации и режима секретности – за такое влетишь под трибунал как пить дать. Причем ладно, что сам пострадаешь – так ведь и лейтенант тоже под суд попадет.
А если лейтенант солгал?
|
|
|
|
ImperialHunter
691 EGP
Рейтинг канала: 3(33)
Репутация: 153
Сообщения: 3134
Откуда: СССР
Зарегистрирован: 22.04.2002
|
|
Тогда надо немедленно доложить в Секретный отдел.
Но зачем лейтенанту лгать?
Иванов пнул неповинный стул. Почему никто там, наверху, не предусмотрел подобных чрезвычайных ситуаций? Все только и талдычили о том, насколько важна миссия, какую решающую роль играет операция по изменению Европы… И ни один яйцеголовый чинуша подумал о возможности диверсии!
Или все еж подумали? И Батчер как раз и есть страховка на случай непредвиденных ситуаций?
Какой-то замкнутый круг получается.
Сублейтенант бухнулся на койку и уставился в потолок.
Что делать? Шансов пятьдесят на пятьдесят – лжет Батчер или говорит правду. Знать бы, что было в архивах – так уже и следа той информации не осталось…
Иванов долго лежал, тупо глядя на стыки потолочных плит. Прежде чем простое воспоминание не выбросило его пинком из кровати и потащило за шиворот в ангар.
- Забыл, идиот, запамятовал, дурень! – бормотал он под нос, копаясь в багажнике рейдера.
- Где же это, черт побери, не мог же я потерять… Ага, нашел!
Взъерошенный, Иванов выскочил из рейдера, бережно держа в руках, словно драгоценную реликвию, электронный блок памяти.
Он еще не знал, что найдет в этом ящике Пандоры, но был уверен – там ответы на все вопросы. Вот только сумеет ли он понять эти ответы?
Озираясь по сторонам, словно вор на месте преступления, сублейтенант пробрался в серверную. С Батчером он, к счастью, не столкнулся – ибо спроси лейтенант, а что, собственно, господин Иванов делает? – Андрей вряд ли бы подобрал разумный и внятный ответ.
В серверной имелся терминальный вывод из компкома. Его-то и искал сублейтенант.
Вскрыв ремонтную панель, Иванов покопался во внутренностях терминала, выудил ленту дополнительной шины и подключил к разъему блок памяти.
Отлично, теперь посмотрим, что же скрывалось в архивах.
Иванов вывел на монитор раздел данных Второго поста. Времени искать в остальных копиях, к тому же сублейтенант подозревал, что ничего в них не найдет.
Разобраться в информации поначалу было сложно, но разобравшись в системе каталогизирования данных, Иванов быстро нашел искомое.
И ничего не понял.
Регистрация каких-то объектов. Непонятная типизация по каким-то признакам, каким именно – неизвестно. Таблицы, графики, данные сканнеров. Непонятные термины, непонятные данные… И что теперь со всем этим делать?
Иванов в волнении прикусил губу до крови, попытался успокоиться.
Ясно, что без помощи специалиста со всем этим ничего сделать нельзя. Но столь же очевидно, что специалиста взять неоткуда. Значит, придется все же обойтись своими силами. И чем быстрее, тем лучше.
Пока что ясно одно – приборы регистрировали что-то там, в глубине океана, никогда не знавшего свободы. От этой мысли Иванова бросило в дрожь, ибо первое, что приходило на ум – внеземные формы жизни. Иванов со страхом в глазах посмотрел на очередной график, и натужно засмеялся. Нет, не может быть. За всё время исследования и освоения Солнечной Системы не было обнаружено ни малейших следов ксеноформ, не считая микроорганизмов, путешествующих с межзвездной пылью.
Станция на Европе насчитывает уже почти пятьсот лет. Если бы тут что-то и было – оно не могло остаться незамеченным. Такая информация перевернула бы всю Систему вверх тормашками сразу же после её появления.
Да, это не ксеноформы. Батчер говорил что-то о секретных экспериментах. Определенно, это искусственно созданные формы жизни, приспособленные для обитания в условиях Европы. И кто знает, для чего их создавали…
Иванов неожиданно для самого себя понял, что жаждет узнать как можно больше.
А для этого нужно наладить связь с Ганимедом, где есть АЭИ.
Иванов спешно привел терминал в первоначальное состояние, собрал приборы и осторожно выглянул в коридор. Пусто и тихо.
Он выскользнул из серверной, стараясь двигаться бесшумно – что было крайне сложно в металлизированном костюме. Но либо ему это удалось, либо лейтенант был крайне занят в другой части базы – в любом случае, Иванов добрался до отсека связи незамеченным. Он надежно запер люк, настроил оборудование и послал запрос на Ганимед.
Спустя несколько секунд пришло подтверждение, и Ганимед открыл канал связи.
На экране возникло изображение офицера, периодически перебиваемое всполохами помех.
- Я капитан СБ Мак-Кинли, - холодно представился офицер. – Назовите себя, цель и причины запроса.
- Сублейтенант Вспомогательного корпуса Иванов. Прошу разрешения на доступ к Энциклопедическому Информаторию. Причина – проверка надежности оборудования Терраформа, - ответил Иванов, стараясь выглядеть спокойным и выдержанным.
Офицер посмотрел вбок, изучая что-то на невидимом мониторе.
Иванов терпеливо ждал, нервно сжимая кулаки. Наконец капитан удовлетворенно кивнул и сказал:
- Сублейтенант Иванов, доступ к информаторию открыт на пятой полосе. Постарайтесь уложиться в два часа.
- Спасибо, господин капитан.
Иванов протянул руку, собираясь переключить комплекс в режим инфообмена, когда неожиданно офицер остановил его.
- Секунду, сублейтенант.
- Да, в чем дело? – Иванов надеялся, что его голос не дрожит.
Капитан быстро посмотрел по сторонам и тихо спросил, наклонившись впритык к объективу:
- У вас там возникли какие-то проблемы?
- Надеюсь, сэр, что нет. Так, невнятные опасения. Скорее всего, нервничаю, - ответил Иванов, перебарывая тошноту напряжения.
- Я тоже надеюсь. Этот проект так важен для Земли… Вы же понимаете, сублейтенант?
- Да, сэр, конечно же, понимаю, - кивнул Иванов. – Мы делаем всё возможное.
- Успехов, сублейтенант.
Капитан переключил связь.
Иванов смахнул со лба пот. Черт, что это означает? Капитан заподозрил неладное? Или он в сговоре с Батчером? Или просто волнуется за судьбу проекта?
Или же это не вообще ничего не означает, а он постепенно становится параноиком…
Иванов подключил к терминалу блок памяти. Открыл данные по трем объектам, которые выбрал наугад. Скопировал схемы ДНК этих миниатюрных, похожих на медузы существ, и отослал запрос на аналоговый поиск.
Информаторий, по сути – гигантская библиотека, хранилище данных всей Системы, должен дать справку, что это за существа. Параллельно Иванов послал запрос на всю доступную информацию по проектам, реализовывавшихся на Европе за последнее полутысячелетие.
Через четверть часа пришел ответ на второй запрос. Иванов открыл список, оказавшийся неожиданно коротким. Первоначальное исследование. Основание базы. Картографирование, поверхностное исследование, ряд научных проектов. Затем – длинный перерыв в несколько сотен лет. В последние пару десятилетий – проект Терраформа и ряд побочных исследований. И всё, никаких секретных военных или правительственных проектов. Или же просто нет открытой информации по ним.
Иванов ломал голову над тем, как лучше сделать запрос на список всех полетов в Юпитерианскую систему, как пришел ответ по первому запросу.
Сублейтенант неверящим взглядом уставился на монитор. Ответ – нет совпадений. Что означает – подобных организмов на Земле нет. Даже отдаленно подобных.
А это, в свою очередь, означает, что Земля не единственный источник жизни в Системе.
И Иванов только что совершил величайшее в истории Земли открытие. И это открытие обрушилось на него чудовищным шоком, поскольку он лично способствует убийству этой жизни.
Первым побуждением было броситься к лейтенанту и сказать, что они совершают ужасную, непоправимую ошибку, что правительство не знает всей правды…
Однако Батчер знает, что делает. Или же знает тот, кто отдает приказы лейтенанту. Поскольку сознательно уничтожаются все возможные доказательства. Пройдет несколько дней. И Европа кардинально изменит свой облик, единственное, что сможет донести правду до людей – это древние окаменелости, если они есть и уцелеют в будущем катаклизме.
Внезапно Иванова пробрала дрожь, и он со страхом посмотрел под ноги, словно пытаясь проникнуть взглядом сквозь металл и камень, сквозь толщу льда, в глубины мира, никогда не знавшего света.
А что, если там есть разумная жизнь? Пусть даже примитивная – но разумная? Это же убийство, настоящий ксеноцид…
И что можно сделать за оставшееся время? Иванов точно знал, что на слово ему никто не поверит. Те, кто скрывают информацию – правительство или оппозиция, это не суть важно, - опровергнут его слова любыми доступными способами. Необходимо как-то отложить запуск Терраформа, и доставить информацию на Землю.
Но как?
Иванов взглянул на часы. До окончания сеанса связи с Информаторием время хватало. Сублейтенант пересел в кресло главного оператора и активировал пульт.
Для начала он включил режим передачи и запустил копирование информации со своего блока в базу данных Информатория. Изменения заметят только работники сервисной службы, а до очередного планового обслуживания система будет исправно выдавать сведения по любому запросу. И, возможно, поднимется большая шумиха. А гласность – именно то, чего противники Иванова, кем бы они ни были, бояться больше всего.
Пока шло копирование, Иванов раскрыл файл отчета. Вся информация, накопленная станцией Европы, собиралась в единый пакет для отправки на землю через Ганимед по системе ретрансляционных спутников. Сублейтенант не стал разбираться в нагромождении данных, а попросту присоединил дополнительно содержимое блока памяти.
Когда специалисты получат отчет, грянет крупный скандал.
И тут Иванова осенило. Энергия – вот его ключ к успеху. Достаточно уничтожить или спрятать энергонакопитель – и проект Терраформа либо вообще не начнется, либо его отложат на длительный срок. Наверняка достаточный для того, чтобы рванула заложенная сублейтенантом информационная бомба.
Иванов заблокировал главный пульт на случай, если Батчер вдруг зайдет в отсек связи, и вышел в коридор. Вроде бы тихо.
Иванову внезапно стало страшно. То, что он делает, не просто нарушение Космического Кодекса. Он совершает преступление, которое вполне можно охарактеризовать как измену Федерации и преступление против человечества. Тут одной каторгой на Титане не отделаешься. Пожалуй, она еще раем покажется.
Но это его долг. Долг разумного существа перед непостижимой Вселенной. Щедро дарящей ему все свои чудеса.
Какая ирония судьбы – он стремился к звездам, стараясь постичь романтические тайны Бытия, а нашел приключение в духе шпионского романа.
Контейнер с мейтнергием хранился в реакторном отсеке, под защитой антирадиационных перекрытий. Конечно, вероятность каких-либо эксцессов ничтожно мала, но астронавты предпочитали надеяться на что, что если сокрушительная энергия вырвется на свободу, у них будет пусть мизерный, но шанс на спасение.
Коды доступа знали оба астронавта, но Иванов подозревал, что лейтенант мог поменять код. К счастью, его опасения не оправдались. Система приняла шифр, и сублейтенант, отодвинув тяжелую дверь, осторожно достал тяжелый ящик, украшенный значками радиационной опасности. Полдела сделано. Теперь надо решить, что делать с контейнером. Иванов хотел, если это возможно, незаметно вынести его из купола и закопать недалеко от базы, чтобы помехи от здания сделали невозможным поиск при помощи сканеров.
Нести контейнер оказалось гораздо сложнее, чем Иванов предполагал. Гемпогенераторы компенсируют вес ящика, но законы инерции свое действие сохраняют, и сублейтенант с трудом вписывался в повороты. Ему казалось, что ящик двигается в какой-то чрезвычайно густой и вязкой массе, и оставалось только радоваться тому, что строители базы отдавали предпочтение кривым, по давно забытой причине избегая прямых углов.
Увлекшись борьбой с контейнером, Иванов совсем забыл о лейтенанте. Поэтому голос за спиной застал его врасплох.
- Чем это вы занимаетесь, сублейтенант?
Иванов испугано дернулся, едва не выронив ящик. Он медленно повернулся и посмотрел на лейтенанта, неподвижно стоящего посреди коридора, со сложенными за спиной руками.
Иванов с отчаяньем в глазах посмотрел на лейтенанта.
- Сэр, поверьте, вы не знаете…
- Я все знаю, сублейтенант, - оборвал его Батчер. – Зря ты влез в это дело.
Он вынул руку из-за спины.
- Знаешь, что это такое?
Иванов взглянул на предмет в руке лейтенанта, и отрицательно кивнул.
- Это тепловой пистолет, сынок. Действует по микроволновому принципу. Стоит мне нажать на спусковой крючок – и вся жидкость в твоем теле испарится за доли секунды.
Батчер тяжело вздохнул.
- И какого черта ты полез не в свое дело? Специально ведь подобрали новичка, чтобы занимался своей работой и не путался под ногами. Так нет, любопытство в нем взыграло…
Иванов торопливо искал пути бегства, но не мог придумать ничего стоящего. Единственно, на что можно было рассчитывать – попытаться переубедить лейтенанта.
- Сэр, - осторожно начал Иванов, - может, вы не в курсе, но там, подо льдом, есть жизнь…
- Это не жизнь, - жестко отрезал Батчер. – Возможно, через несколько миллионов лет там и развилась бы жизнь, однако вот в чем загвоздка – эта планета нужна нам, и нужна сейчас. Так что будь хорошим парнем, и отдай контейнер.
- Сэр, но это же жизнь! – в отчаянии закричал Иванов. – Поймите, не земная, чужая жизнь! Это же бесценное научное открытие! Это же одно из чудес Природы! Как можно просто взять, и уничтожить её?
- А вот так. Просто возьмем и уничтожим. И если ты всё сделаешь правильно, то, возможно, останешься в живых.
Батчер угрожающе повел пистолетом.
- Двигай в ангар. Пришла пора немного прогуляться.
Глава 9. Астронавт: дезертир.
Батчер всю дорогу держал сублейтенанта под прицелом. Иванов пытался выбрать подходящий момент, чтобы обезоружить лейтенанта, но тот не лад ни единого шанса. В ангаре Батчер заставил Иванова войти в шлюз, запер люк. Иванову осталось сжимать кулаки в бессильной ярости, глядя, как Батчер тем временем облачается в скафандр. Потом лейтенант выпустил напарника и заставил его переодеться, не отводя от лейтенанта оружия. После чего Иванов, шипя от негодования, был вынужден загрузить в машину тяжелые ящики с оборудованием.
Батчер выудил из одного ящика бухту электрокабеля и отрезал кусок. Под его строгим надзором Иванов обмотал кабель вокруг левого запястья, пропустил оба конца сквозь ручки контейнера и соединил их специальным устройством. Электронный импульс сварил кабель намертво. Теперь, стоило отключить гемпогенератор, как контейнер превращался в якорь, надежно удерживающий сублейтенанта на одном месте.
Батчер запихнул Иванова в грузовой отсек, после чего единственное, что оставалось сублейтенанту – так это стучать кулаком по ни в чем неповинным ящикам, вымещая тем самым свою ярость.
Иванов понимал, что его вины в сложившейся ситуации нет, но легче от этого не становилось. Он пытался придумать хоть какой-нибудь план, но ни одной стоящей мысли не приходило. Иванов успокаивал себя тем, что если Батчер до сих пор не убил его, то, значит, и не собирается делать этого в ближайшем будущем. Следовательно, у него еще есть время.
Как непривычно осознавать, что твоя жизнь, твоё существование зависит от прихоти другого человека, в любой миг способного принять смертельное решение! Иванова страшило это ощущение, и он презирал себя за этот страх, но ещё больше ненавидел Батчера.
А ещё его приводила в ужас мысль о том, что, возможно, придется убить напарника.
Либо Батчер нервничал, либо в атмосфере были сильные возмущения. Рейдер летел неровно и дергано, и Иванов набил немало синяков и шишек в тесном трюме. Он даже испытал облегчение, когда рейдер зашёл на посадку. Мало того, что у него болели многочисленные ушибы, так еще и затекли конечности от пребывания в неудобной позе.
Батчер открыл люк и выволок сублейтенанта из машины. Иванов, даже не успевший хоть немного размяться, был вынужден опять переть груду тяжелых приборов. Под бдительным надзором лейтенанта он донес груз до реакторного отсека и устало сел на пол. Для лейтенанта сейчас он был не опаснее котенка.
Батчер достал кодовую пластину и отключил генераторы контейнера. Теперь Иванов не мог встать при всем желании. Сублейтенант обречено наблюдал за тем, как Батчер вскрыл отсек, долго настраивал оборудование, как с особой осторожностью достал из контейнера прозрачный толстостенный цилиндр со светящимся стержнем внутри. Держа цилиндр обеими руками – тот весил килограмм тридцать, не меньше – Батчер вернулся в реакторный отсек, чтобы выполнить самую ответственную часть – заправить реактор топливным элементом.
Иванов слышал по внутренней связи, как лейтенант ругается вполголоса, пытаясь в одиночку справиться там, где должны работать два человека. Иванов безучастно смотрел на стену. Он знал, что должен что-то сделать, придумать план – но полнейшая апатия, эмоциональная и физическая, овладела им.
Батчер вскоре вышел, весело насвистывая какую-то мелодию. Включил генераторы контейнера, сказал:
- Собирай вещи, дружок! Еще пять таких заходов – и дело сделано. А потом нас ждут новые звезды на погонах – и ты забудешь обо всем, словно о плохом сне!
Радовало во всей этой ситуации только то, что Батчер, похоже, не собирался убивать сублейтенанта.
Снова путешествие в роли багажа – и вот они на второй точке. На этот раз Батчер завел сублейтенанта в реакторный отсек, здраво рассудив, что нет смысла надрываться лишний раз, таская стержни из коридора. Пока лейтенант возился с техникой, Иванов молча сидел у стены, бесцельно разглядывая зал.
Неожиданно его внимание привлекла панель на стене, немного правее того места, где он сидел. Иванов пригляделся – зрение его не обманывало. Панель скрывала запасной терминал, о чем говорили кодовые символы, почти выцветшие от старости.
План родился мгновенно.
Батчер в это время занимался настройкой аппаратуры. Он склонился над пультом, повернувшись к Иванову спиной, и слишком увлекся, чтобы обращать внимание на что-то ещё.
Иванов осторожно сдвинулся вправо, насколько позволяла рука, прикованная к контейнеру. Толстая перчатка делала пальцы неуклюжими, но дизайнеры учли этот факт, и Иванов относительно легко вскрыл терминал, даже действуя одной рукой. Вслепую, по памяти, он нащупал разъем и потянул кабель. Черт, не тот!
Чувствуя, как от напряжения проступает пот, Иванов повел пальцами чуть вправо. Нашел! Он из всех сил дернул кабель, безжалостно разрывая соединения, и ткнул оголенным концом в самодельные кандалы.
Сноп искр, электрический разряд – и сублейтенант оказался на свободе. Вскочив на ноги, он бросился на Батчера.
Лейтенант в это время как раз обернулся, привлеченный громким шумом. Увидев, что Иванов умудрился освободиться, он метнулся к пульту, на котором ранее разложил инструменты. Иванов понял, что лейтенант ищет оружие, и прежде чем противник дотянулся до пистолета, обрушил на него всю тяжесть тела. Батчер с криком упал, увлекая за собой Иванова. Они покатились по полу, неуклюже мутузя друг друга. Лейтенант, более поднаторевший в драках, оказался сверху. Он несколько раз ударил Иванова об пол, пока тот не приложился затылком о заднюю полусферу шлема, на какое-то время отключившись от реальности. Скафандры очень прочны и надежны, но отнюдь не рассчитаны на драку. Иванов на собственном опыте познал, что ощущает пестик внутри колокола. Он вырубился и Батчер использовал этот момент, чтобы опять броситься за оружием. Иванов, пришедший в себя, умудрился подцепить лейтенанта носком башмака. Батчер рухнул, громко ругаясь, но все же успел смести на пол россыпь инструментов. Он перевернулся на живот, раскидывая в стороны приборы в поисках оружия, а Иванов тем временем подполз к противнику, прихватив тяжелый блок памяти.
Батчер развернулся, пытаясь выстрелить, но Иванов с размаху влепил ему тяжёлой коробкой по руке. Заряд ушел в потолок, а Батчер выронил пистолет, вцепился в Иванова, пытаясь отобрать у него блок.
Они покатились кубарем, нанося друг другу удары. Батчер ухитрился поймать руку противника в болевой захват и сублейтенант, взвыв от боли, выпустил блок. Лейтенант отшвырнул его в сторону, на четвереньках рванув к пистолету. Иванов вцепился ему в пояс, волочась по полу тяжелым грузом.
Батчер, отчаянно лягаясь, дотянулся до излучателя, но Иванов, подстёгиваемый страхом, рванулся вперед и ударил лейтенанта по затылку. Батчер растянулся на полу. Иванов вцепился в пистолет, путаясь в незнакомой конструкции, а Батчер, перевернувшись на спину, ловко ударил его ногой по руке. Пистолет снова отлетел в сторону, а Батчер, упершись ногой в живот сублейтенанта, хитрым приемом перекинул его через себя.
Иванову показалось, что весь мир завертелся вокруг него, а в следующий миг пол с такой силой ударил его по спине, что перехватило дыхание.
С трудом уняв головокружение, Иванов с удивлением обнаружил, что сжимает в руке пояс, содранный с Батчера при падении. Видимо, магнитный замок не выдержал такой нагрузки.
Повернув голову, он увидел, как Батчер лихорадочно копается в груде приборов, пытаясь найти оружие. Иванов поднялся на ноги, с трудом сохраняя равновесие. Он рванул к выходу, едва успев – лейтенант всё же отыскал излучатель. Тихое шипение, неясное колебание в воздухе – сублейтенант почувствовал, как сквозь правый бок проходит неестественное, болезненное дрожание. Подстегиваемый болью, Иванов бросился на пол, и второй выстрел прошёл высоко над ним.
Шипя от боли, сублейтенант побежал к выходу, а позади Батчер кричал вслед:
- Ну подожди, ублюдок, я тебя всё равно достану!
Достигнув шлюза, Иванов дернул рычаг и в изнеможении опустился на пол. Вся правая сторона тела болела, как один сплошной ожог, голова гудела и раскалывалась – Иванов устало подумал что, похоже, он выиграл схватку, но проиграл сражение. Ему некуда деваться без ключа рейдер не завести, а пешком до Базы он не доберется. Выбор невелик – либо болезненная смерть от пистолета, либо холодная гибель на ледяных просторах Европы. Если бы у него был ключ…
Иванов опустил взгляд на левую руку, и истерически захохотал. Ему показалось, что он слышит сквозь шум аэронасосов злобный рёв обманутого Батчера.
В кулаке он по-прежнему сжимал пояс, сорванный с лейтенанта. Со всеми инструментами, навесными кошельками и всякими прочими нужными и полезными вещами.
В том числе – ключи доступа.
Получилось куда лучше, чем Иванов мог представить. Нет необходимости таскать тяжелое оборудование, или ломать голову, как надёжнее его припрятать. Без маленькой электронной карточки контейнер вскрыть невозможно. Его даже передвинуть сейчас проблемно. И самое смешное, что лейтенант сам, своими руками отключил системы контейнера! Какая ирония судьбы!
Продолжая хохотать, Иванов закинул пояс в кабину рейдера, и уселся в кресло пилота.
Теперь уже Батчеру некуда деваться. Без транспорта преодолеть несколько сотен километров по ледяной степи невозможно. Может, ему удастся рано или поздно обойти встроенные системы безопасности и закрыть внешний люк, чтобы проникнуть в шлюз – да только толку от этого нет. Без рейдера ему остается безвылазно сидеть в куполе.
Иванов поднял рейдер в воздух и взял курс на базу. Нужно определиться, что делать дальше. Возможно, стоит попытаться связаться с руководством на Земле, но тут опять возникает проблема – замешан Флот в происходящем или нет? Конечно, было бы неплохо связаться с независимыми и незаинтересованными людьми в администрации… Но, во-первых, Иванов таких не знал и, во-вторых, не представлял, как это можно осуществить. Пока что наиболее реальным было отправить файл отчета и доклад о происшедшем на Землю, и ждать ответной реакции.
Придется всё это время привозить Батчеру провиант. Иванов не хотел, чтобы лейтенант умер от голода. Он не желал лишать кого бы то ни было жизни, и уж тем более таким жестоким способом.
Что ж, придется придумать весомый аргумент, чтобы на Земле продлили сроки экспедиции. А тем временем информация всплывет либо в Информатории, либо из отчета.
Иванов старательно не обращал внимание на настойчиво мигающий сигнал вызова. Вступать в словесные баталии с лейтенантом не хотелось. Может быть, он и поговорит с ним… только значительно позже.
Ещё издалека Иванов заметил что-то странное, не вписывающееся в привычную картину станции. Словно кто-то добавил новый элемент в картину, незаметный на общем фоне, но, тем не менее, лишний. И только подлетев ближе. Он сообразил, что изменилось. На взлётной полосе стояла еще одна ракета, с непривычными обводами корпуса, незнакомой конструкции.
Чужая ракета.
Первым желанием было свернуть в сторону и скрыться, но рейдер наверняка уже засечен корабельным локатором. Иванов, закусив губу от волнения, решил сделать круг над базой, чтобы рассмотреть ракету, но тут его опасения подтвердились.
Обшивка ракеты раскрылась, выпуская два аппарата.
Иванов удивленно присвистнул, разглядев конструкции приближающихся машин. Он знал о существовании, но до этого момента не видел своими глазами многоцелевой универсальный перехватчик класса «Шершень», способный выполнять боевые задачи как в космосе, так и в атмосфере любого типа.
И вот теперь два смертоносных перехватчика несутся наперерез его машине.
Внезапно заверещал передатчик. Иванов поспешно щёлкнул переключатель. Из динамика раздался холодный голос.
- Борт рейдера МК-3, приказываю немедленно зайти на посадку. Приём.
Иванов хрипло ответил:
- Борт неизвестной машины, это борт рейдера МК-3. Слышу вас хорошо. Кто вы? Приём.
- Борт рейдера МК-3, немедленно заходите на посадку. Это последнее предупреждение. Прием, – немедленно отреагировал голос не менее холодным и враждебным тоном.
- То есть? – опешил Иванов.
- В случае отказа возможны любые меры, вплоть до уничтожения. Конец связи. – жестко отрезал голос и контакт прервался.
Деваться было некуда. Иванов вернул машину на первоначальный курс и в сопровождении двух перехватчиков приземлился. Его сразу же окружили несколько человек в затемненных скафандрах с незнакомым оружием в руках. Иванов попытался что-то спрашивать, но ему никто не отвечал. Отдавая короткие команды, Иванова препроводили в кают-компанию, где его поджидал незнакомый майор в тёмной форме. Иванов даже и не знал, что думать – то ли он арестован, то ли базу захватили какие-то террористы, то ли это прибыла спасательная команда.
Майор отвел взгляд от переносного терминала и посмотрел на Иванова.
- Представьтесь, - сухо сказал майор.
- Сублейтенант Вспомогательного корпуса Космического Флота Земной Федерации Андрей Иванов, сэр! – выпалил Иванов и, замешкавшись, добавил:
- Нахожусь на выполнении специального задания Флота, сэр!
Майор, рассматривая Иванова и не проявляя каких-либо эмоций, сказал:
- Доложите ситуацию.
Иванов решил, что терять всё равно уже нечего, и рассказал все подробно, начиная с прибытия на Ганимед. Виновным он себя не чувствовал, но и свою оценку событий не стал давать – просто рассказал по порядку все факты, опустив эпизод с дракой.
Майор тяжело вздохнул.
- Да, дело гораздо хуже, чем казалось… Я майор Анджей Собреску, Служба Безопасности Космофлота. Похоже, что мы прибыли вовремя.
- Так точно, сэр! – воскликнул Иванов, ощущая, как у него уходит тяжесть с души. Значит, Космофлот не замешан в этом деле, и он поступил верно.
Майор вызвал одного из своих людей, и приказал забрать пояс Батчера из рейдера. Затем распорядился отправить конвой на Внешний пост и взять лейтенанта под стражу. После чего повернулся к Иванову и сказал, похлопывая ладонью по корпусу терминала:
- Служба получила сведения из Информатория. А помимо этого источника, где ещё сохранились доказательства?
- Я ввел данные в файл отчета, он еще не отправлен. Там же мой доклад по форме. Но в архивах как Внешних точек, так и Базы вся информация стерта лейтенантом Батчером. Конечно, можно заново снять замеры, но на это потребуется много времени…
- Вот именно, а времени как раз не хватает. Значит, больше нигде информация не проходит?
Майор пытливо всматривался в сублейтенанта, и тому стало весьма неуютно под взором эсбешника. Он колебался, не вполне доверяя майору, и в то же время понимая, что рано или поздно вынужден будет сказать всю правду.
- Ну, сублейтенант? Вы же не хотите, чтобы виновные ушли от наказания? – вкрадчиво спросил майор, осознавая царивший в душе Иванова раздор.
И сублейтенант, решившись, выдохнул:
- Нет. Есть ещё копии баз данных, которые я сохранил на своих носителях.
Майор откинулся на спинку дивана, торжествующе улыбаясь.
- Великолепно, просто великолепно, сублейтенант! Это всё, что я хотел знать!
Глава 10. Расплата: начало пути.
Ракета стремительно неслась сквозь безбрежный океан ночи к Деймосу, штаб-квартире Службы Безопасности Космофлота. Ужасу, мерцающему в вековечной тьме яркими огнями, ощетинившемуся сотнями излучателей и ракетных систем, оскалившемуся линиями систем обороны. Самой надёжной крепости Солнечной Системы, бережно хранящей неисчислимое множество тайн и секретов.
Внутри ракеты два человека неторопливо вели беседу, глядя на медленно приближающийся Марс.
Один из них, низенький и коренастый, с нашивками капитана, держал в руке бокал, время от времени пригубливая его содержимое. Второй, среднего роста, с нашивками майора, задумчиво барабанил пальцами по столу.
Они были приятелями, но могли бы быть друзьями. Просто их судьбы шли разными путями.
- Скажи, Анджей, неужели то, что мы делаем… то есть что ты делаешь, правильно? – спросил капитан.
Анджей горько усмехнулся.
- Я делаю то, что велит мне долг. Не я создал эту ситуацию, не мне её и решать. Помимо того, что уже сделано, Свенс, я большего сделать не в силах.
Капитан улыбнулся.
- Значит, ты всё же считаешь, что этот юнец прав. А как же начальство?
- Начальство очень часто ошибается. И ты прекрасно это знаешь. Я не считаю, что парнишка прав, я думаю, что проблема слишком велика, и требует тщательного рассмотрения.
Капитан сделал большой глоток и поморщился.
- Да, я знаю… Венера мне до сих пор снится в кошмарах…
Майор промолчал, только нервно передернул плечами.
- И что же будет дальше?
- Не знаю, Свенс, не знаю, - задумчиво протянул майор. – Архивы наверняка уничтожат, но данные Информатория уже разошлись по всем их отделениям.
- Да, это ты хитро устроил, - улыбнулся капитан.
Майор отобрал у него бокал и отхлебнул приличную порцию.
- Запомни: я ничего не устраивал. Не видел, не слышал, не знаю.
Капитан развел руками:
- Конечно, Анджей, конечно. Прости, это просто я что-то навыдумывал. Фантазия разыгралась.
Майор взглянул на него подозрительно, но предпочел промолчать. Отхлебнув ещё напитка, он продолжил:
- Я надеюсь, что грянет крупный скандал, и кое-какие принципы Экспансии будут пересмотрены. В любом случае, эксперимент на Европе отложен на неопределённый срок. Лишняя шумиха не нужна никому.
Капитан одобрительно кивнул и вернул себе бокал.
- Да, это верно. Но что будет с парнишкой? Его же просто так не отпустят.
- Пусть радуется, что жив остался. Окажись кто-то другой на моем месте, его бы расстреляли там же, за измену и антиправительственные действия.
- Какой ты всё же жестокий, Анджей, - ехидно сказал капитан. – Иногда я жалею, что тогда в Венерсбурге на моем месте не оказался кто-то другой…
- Хватит! – майор хлопнул по столу. – Хватит, Свенс! Ты спас мне жизнь, я спас тебе – всё это старые счеты! Достаточно копаться в прошлом!
Капитан молча отставил бокал и отвернулся, глядя на Марс.
- Свенс, ты пойми, для парня нельзя сделать ничего. Ничего! – жестко сказал майор. – Он знал, на что идёт и, чёрт побери, он молодец! Может, лет через пятьдесят станет национальным героем, но сейчас – его судьбу будут решать другие, не я и уж тем более не ты!
- Значит, Стикс? – тихо спросил капитан, не отводя взора от обзорного экрана.
- Да, Стикс! И для юноши, больного звёздами, это не так уж плохо! А я изучал его характеристики, специально изучал! Он крепкий, выдержит!
- Ты циничный, Анджей. Он там сгниёт заживо.
Капитан смотрел в глаза собеседнику и тот, не выдержав, отвёл взгляд.
- Да, я циничен. Да, я жесток. А как же иначе? Я майор Службы Безопасности, и этим все сказано.
- Да, Анджей, ты майор Безопасности. А он юнец двадцати с неполным лет, у которого в ближайшем десятилетии не будет ничего, кроме одиночества и звёзд.
Майор устало покачал головой.
- Свенс, ты меня не слушаешь… Он обязан выдержать эти года. У него просто не будет другого выхода. Выдержит и станет полноправным астронавтом. В противном случае он – слабак.
Подумал, и добавил, сам не веря себе:
- Может, его отзовут раньше срока.
Капитан залпом допил виски.
- Десять лет, Анджей. Почти четыре тысячи дней…
Они молча смотрели на экран, а ракета стремительно приближалась к Деймосу.
Эпилог. Расплата: Стикс.
Две тысячи девятьсот семьдесят шесть дней спустя.
20 километров от Базы. Плато «Нейлз Вэшингтон». Обратная сторона планеты. Бездонное чёрное небо усыпано яркими, немигающими звездами. Атмосферы на планетоиде нет. Царит вечная ночь
До ближайшей станции – более месяца полета.
На ледяных камнях разложен термопласт. Скутер запрятан за близлежащей грядой. На термопласте лежит человек в скафандре. Функции скафандра отключены, работает только система жизнеобеспечения. Фильтр шлема убран, обзорное стекло темно. Человек лежит неподвижно, уже несколько часов. Если приглядеться, то можно различить блеск глаз, неподвижно смотрящих в небо.
Андрей Иванов слушает музыку звёзд. Много дней подряд.
И улыбается.
|
|
|
|
Скан Сканыч
 430 EGP
Рейтинг канала: 6(473)
Репутация: 184
Сообщения: 1804
Откуда: Екатеринбург
Зарегистрирован: 14.05.2004
|
|
Рассказ супер! 
_________________
Какой инпут, такой и аутпут |
|
|
|
Deimos
135 EGP
Репутация: 10
Сообщения: 329
Откуда: не местный
Зарегистрирован: 27.11.2003
|
|
ма! тока прочитал, тема рулит не по детски!
респект
_________________
Джедай - маст ДАЙ, блин |
|
|
|
|
|
|
|
|
Канал творчества: «Воспитание небом (рабочее название). Глава 1.» |
|
|
| К списку каналов | Наверх страницы |
Цитата не в тему: Самое интересное - посмотрел на квоту, понял, что опечатался я, но никак не могу вспомнить, где я такое мог писать? (Pet)
|
| » Воспитание небом (рабочее название). Глава 1. | страница 1 |
|
