Максим проснулся за пять минут до будильника – не хотелось будить Маришку. К постоянному присутствию подруги он более-менее привык, но кроме приятных сторон в этом были и свои сложности. Например, слезть с дивана ночью. Техпроцесс был многоэтапным и требовал аккуратности: сначала осторожно отцепляем от себя девушку – она спит только прижавшись и положив голову парню на плечо, привыкла уже – затем спускаем ноги с кровати, и запускаем секундомер. После этого нужно меньше чем за минуту найти вторую подушку (как правило, на полу рядом с диваном) и уложить под одеяло вместо себя. Маришка, конечно, почует подвох, но через час, не раньше.
Одевался Макс в полной темноте – тоже уже дело привычное, сложнее всего найти носки. Черные, да. Железная дверь была заранее проклеена оконным уплотнителем и не издала не звука, только замок тихонько щелкнул. Лестница, дверь подъезда – и на улицу, в морозную ночь. Опять на работу ни свет ни заря. Успел привыкнуть к свободному графику, пока барыжил машинами с Серегой, но где теперь Серега? Свернул на газельки, воровайки и прочие грузоперевозки по городу, стал приличным бизнесменом. Крутить баранку от звонка до звонка Макс не хотел, пришлось возвращаться в родное КБ рисовать чертежи, от звонка до звонка. Шеф утверждал, что забрезжил свет в конце тоннеля, и неоплачиваемых отпусков по полгода больше не будет… Поживем – увидим.
Было поразительно тихо. И ни души, ни огонька в окнах, только за углом дома кто-то прогревал машину.
И куда меня несет в такую рань? – подумал Максим – надеюсь, автобусы хоть ходят. Он поднял повыше воротник куртки, сделал пару шагов в сторону остановки и вдруг замер как вкопанный.



- Трасса не моторная, Макс, не поможет, - сказал тренер. - Но придумал круто. Привод от коленвала?
- Ага. Знали бы вы, как задолбался настраивать. Зато теперь – пуля, а не машина.
- Скажи спасибо, что не официальный чемпионат, и окромя каркаса никуда не смотрят. Может, кого и дёрнешь, а то понатащат корчей с джей-зетом, да на узеньких колесиках… Турботаз, а? Машина унижения.
- Реабилитируем наш дважды автомобильный? – усмехнулся Максим. - Рискну побольше дунуть. Может и не прожгу прокладку, пан или пропал.
- На длинной прямой можно и отыграть пару секунд, только помни, что там дальше четверка левая, довольно злая. И лёд. Улететь в сугроб ничего не стоит, - тренер разложил на капоте машины самодельную карту. - Поэтому ближе к концу прямой, вот здесь, нагребли трактором пару сугробов, сделали шикану, чтоб заставить всяких летчиков с самопальным наддувом хоть немного скорость снижать…
- Спокойствие, только спокойствие, - отмахнулся Максим, застегивая шлем. - Разберемся.



На газ нельзя просто давить, как на кнопку – под колёсами лёд вперемешку со снежной кашей, одно неверное движение, и колёса буксуют, а машина стоит на месте. Поэтому аккуратно ищем предел сцепления, а передачи переключаем пораньше, внатяг. Руль тоже требует внимания – повернутые колеса совсем не обязательно поведут за собой машину. А еще поверхность трассы не идеальна, и сцепление колес может (и будет!) меняется внезапно.
Максим шел хорошо – где надо прямо, уповая на шипы, где надо – в аккуратном управляемом заносе. Угол совсем небольшой, не на публику, а для борьбы с центробежной силой. Автомобиль довольно остро реагировал на газ – всё-таки стоило побольше тренироваться, чтобы найти общий язык с компрессором – но динамики явно прибавилось. Впереди, за поворотом – момент истины, длинная прямая. Там будет видно, стоила ли игра свеч.
Злую шпильку перед прямым участком все проходили по разному: одни тормозили до упора и аккуратно проезжали по внутренней бровке, другие играли с траекторией, с внешней стороны на внутреннюю, третьи шли в заносе – места хватало на любой вариант. Максим поступил иначе. Вместо того, чтобы жаться к внутренней стороне, пустил машину практически по внешней обочине. Пару часов назад выступал передний привод, и шипованные колеса в борьбе с недостаточной поворачиваемостью разбили внешний край поворота в кашу. Если пустить машину в занос, - думал Максим, - и задним колесом упереться в рыхлую обочину, то можно давить газ во всю дурь – машина никуда не денется. Вместо медленной езды по короткой дуге летим на полной скорости по длинной – выходит баш на баш, но за поворотом прямой участок, и можно не тратить время на разгон практически с нуля…
Тут уж компрессор показал себя во всей красе – стрелка спидометра уверенно шла вверх, гораздо выше, чем у атмосферника, даже расточенного. Шестьдесят, семьдесят… а это что? Шикана?!!
Мир словно встал на паузу. Медленно, как во сне, Максим нажал на тормоз, и почувствовал характерный «провал» руля, будто впереди не колеса, а лыжи. Не тормозит. Восемьдесят. Движком тоже не успеть. Сугроб всё ближе… Опасность почему-то не ощущалась вообще. Рука сама, абсолютно без участия мозга, потянула ручной тормоз. Обычно на «классике» он не нужен, но тут пригодился. Рывок ручником, отпустить газ, вывернуть колёса… Машина летит по трассе боком, постепенно снижая скорость. Через несколько десятков метров можно будет переложить занос в другую сторону, и тогда уже войти в шикану. Выравнивать машину придется задним бампером об сугроб, но ведь получится? Должно получиться. Не может не получиться.
Сугроб всё ближе. Задние колёса скользят боком на огромной скорости… То ли ямка, то ли участок мерзлого грунта некстати выглядывает из-под снега. Удар.



Он отделался синяками тогда. Врачи скорой помощи, дежурившие на гонках, сказали, что парень родился в рубашке, и отпустили домой.
Но врачи могут помочь не всегда. Ударом мост сорвало с креплений, и он повис на кардане и тяге Панара. Машина полетела кувырком через правый борт в сугроб. Оборота три, как минимум, а то и четыре, благо каркас выдержал. Но скрежет разрываемого металла и горизонт, вращающийся перед глазами, Максим запомнил на всю жизнь.
А значит спустя много лет знакомый до последнего винтика гоночный болид из белой «семерки» никак не мог стоять перед ним во дворе и тихонько урчать прогретым мотором.



Максим не спеша обошел машину по кругу. Те же вмятины, те же наклейки – в основном номера и баннеры с прошлых соревнований, спонсоров мало – те же диски разного цвета. Даже выключатель «массы» на капоте точно такой же. Совпадений быть не может.
Водительская дверь открылась легко – гоночные машины не запираются на ключ. Максим забросил куртку в салон, потом неуклюже – отвык уже от каркаса – забрался сам, привязался пятиточечными ремнями к ковшу, затянул пряжки, достал со штурманского сиденья шлем…
Тело само всё вспомнило: первая передача, плавно отпускаем сцепление, и покатились. По дворам, вперед, вперед и дальше на широкую улицу, по случаю раннего утра абсолютно пустую. Взгляд влево, взгляд вправо – ни души. Газ в пол. Коробка была не совсем стандартной: первая передача длиннее, чем обычно, а дальше наоборот «короткий ряд» - когда на гражданской машине третья, на гоночной уже давно включена пятая. Движок ревел как самолёт, стрелка наддува на старом советском приборе, скрученном с чего-то летающего, уверенно шла вверх. Белая семерка, метя кормой в поворотах, неслась по улице.
Максим всегда критиковал уличные гонки, но не столько из нелюбви к «стритрейсерам», сколько из-за условий, вызывающих неоправданный риск. Поди на скорости за сотню объедь неадекватного пешехода, который непонятно откуда взялся да и сам не понимает, что происходит. Чудики с купленными правами опять же. А летом – мотошколота. Этих даже собственные родители не любят, купили чаду байк, чтоб убилось быстрей. Одним словом, гонять лучше в специально отведенных местах, желательно с закрытым входом и платным въездом – так спокойнее. Но в то утро что-то подсказывало Максиму, что белая семерка, будто призрак, ни с кем не встретится. И скорость всё возрастала.
Газ в пол! Купи приличную машину, да? Золотой век японопрома, конечно. А теперь где она, японка на автомате, тысяча девятьсот бородатого года выпуска? Осталась где-то сзади, уже даже и не пытается догнать.
Что дальше? Новьё с салона, налетай, подешевело! И ты первым пукнешь в водительское сиденье! Что еще нужно человеку? Хороший вопрос. С прогазовкой на пониженную, сцепление, ручник, и крутим руль налево в правом повороте – белая семёрка идёт практически боком, на пределе выворота колёс. Ну что, новая иномарка, можешь так? Привод не на те колёса? Движок задушен экологией? Стабилизация не отключается? Электронный дроссель тупит и опаздывает? Сочувствую.
О, а вот что-то посерьёзнее нарисовалось: мощи много, привод задний, в общем то же самое, но больше и лучше. Скорость неплохая, и в поворотах почудить могут. А ну-ка если вот так? Подходим к повороту, чуть-чуть заправляем машину внутрь, и резко добавляем оборотов. Ручник не нужен. Машина скользит по диагонали всеми четырьмя колёсами, даром что задний привод. Руль почти прямо, угол скольжения легко и просто регулируется газом, скорость не падает. Ну, где вы там? Где-то сзади, руль в обратную сторону, нога пляшет на педали газа, пытаясь держать траекторию. Красиво, но медленно, очень медленно – машина-призрак уже улетела вперед. Новый поворот, новое скольжение – ровно столько, сколько нужно, без лишних движений, без единой корректировки, без потери скорости. Тут дело уже в водителе. Во всём городе так могут от силы человек десять… «Когда-то и я так мог» - подумал Максим, и открыл глаза.



Переполненный ПАЗик не спеша катился сквозь утренние сумерки, в куртке было жарко как летом, да еще и повезло – удалось сесть. В общем, невыспавшийся организм решил, что надо бы вздремнуть еще минут пятнадцать. Благо на подъезде к работе сработал рефлекс, и пока разум еще гнал по ночному городу на бешеной скорости, бренное туловище уже во всю работало локтями, протискиваясь к двери. «Вот уж точно – душой в корче, задницей в маршрутке» - подумал Максим, спрыгивая с подножки в неубранный снег.