Hvala Mne
 882 EGP
       
Рейтинг канала: 3(34)
Репутация: 184
Сообщения: 1380
Откуда: где-то меж звезд
Зарегистрирован: 08.02.2001
   |
|
Совсем времени нету! Тока и успел за весь этот срок пятую часть почистить. Ладно, зато остальное обдумается хорошо. Есть несколько идей, может и доберемся!
===
Трое молодых сплитов стояли в огромном, размером с городскую площадь Зале Церемоний, сейчас он был почти пуст: кроме них здесь находился только один сплит. Рядом с троном, на котором никто никогда не восседал и который служил, в основном, чисто для представительских целей, стоял Бал тНг Чин, вождь клана «Огонь Чин», входящего в семью Чин; рабочая простота его одежды не вязалась с торжеством и напыщенностью речи.
- Нравится вам это или нет, но сегодня наступил день, когда ваша судьба изменилась. Клан «Огонь Чин» принимает вас в свои объятия, наши новые братья, наши вновь обретенные родственники и друзья, служите ему как родному, отдавайте все для него – и вы найдете здесь свой новый дом, новых друзей и новых братьев. Для всех нас было бы лучше, если бы вам не пришлось приезжать сюда и если бы вашим воинственным сородичам не пришлось платить нам выкуп жизнью, но у времени не бывает обратного хода, примите же стоически новый поворот! От своего лица, а также от лица всего клана выражаю надежду, что вы сумеете заменить нам трагически погибших сынов. С этого момента наш клан становится для вас родным отныне и навсегда, я обещаю вам всю возможную защиту и поддержку, я обещаю, что мы сделаем все возможное для вас так, как сделали бы все для своих собственных членов.
Никто, конечно, не ожидал особо сильной любви от неожиданно обретенных новых родственников – частые драки и стычки стали верными спутниками трех сплитов. Когда настал черед отправлять добровольцев в Космические Силы ни у кого не было сомнений в том, кто, в числе других, отправится рисковать жизнью за всю Династию. Так До попал в Космофлот и скоро потерял связь со своими лучшими двумя друзьями, он не сомневался в том, что они уже где-нибудь пропали, и не хотел узнать это наверняка.
Сплит очнулся от воспоминаний и открыл глаза, все в нем сжалось: он узнал этот темный силуэт, выглядевший как две сложенные тыльными сторонами подковы, – Центральный Ксенонский Док, как он идентифицировался во всех справочниках. Не очень приятное место назначения, но лететь в секторе, с учетом остававшегося в баллонах кислорода, больше было некуда.
До сделал вроде бы безнадежную попытку протереть рукавом обожженное и запачканное стекло скафандра, и хотя оно, вопреки ожиданиям, стало слегка прозрачнее, наваждение не исчезло: пусть слабо, но освещенное мрачное строение неотвратимо росло в размерах. Сплит задумался над вопросом о том, что же его освещало. Странная вещь заключалась в том, что в большинстве принадлежащих ксенонам секторов ни солнц, ни, тем более, планетарных систем не было совсем; многие вражеские сектора будто висели в пустом космосе, на пути от одной звезде к другой – это наводило на мысль, что ксеноны сами каким-то образом строят ворота, что строительство ворот является для них не более чем инструментом достижения какой-то неведомой никому другому цели.
Настороженно и опасливо разглядывая постепенно растущую в размерах станцию, сплит слегка сбавил скорость, и громадное, состоящее из двух вращающихся корпусов сооружение – символ ужаса и зла, предмет ненависти почти всех разумных рас, развернулось перед ним во всей своей мрачной красе. Из немногочисленных, оставшихся незакрытыми светофильтрами окон, общее количество которых могло бы сравниться с какой-нибудь аргонской торговой станцией, лился свет такой яркий, что слепил глаза даже на расстоянии нескольких сот метров. Несколько истребителей лениво кружили вокруг своей станции, не обращая на одинокого и беззащитного астронавта ни малейшего внимания.
Топлива оставалось уже совсем мало, однако станция была уже совсем близко, и только совсем рядом становилось ясно, насколько же она большая; ее размеры поражали воображение, несколько сот тысяч сплитов, а может статься и все полмиллиона, легко могли бы разместиться внутри этого своеобразного космического города, светившего в пустое пространство десятками тысяч огней. Сплит посмотрел на манометр и торопливо отвел взгляд: стрелка была почти на нуле, положение с воздухом было немногим лучше. Выходит, всех его запасов хватило только на то, чтобы добраться до этой станции: не больше и не меньше. Интересно – значит ли что-нибудь это совпадение?! Удастся ли ему каким-нибудь чудесным образом снова спастись, или ждет его здесь смерть, страшная и мучительная? Этот яркий свет, он так манил и притягивал, он как будто сулил надежду: там, за толстыми стенами из грубого, пористого металла, все-таки было что-то, чему был нужен свет – там мог оказаться и воздух! Странная, никем еще не виданная жизнь кипела там, за празднично сияющими окнами, жизнь, для которой каждый был чужой, любой гость был нежеланным; толстые стены надежно хранили свои тайны ото всех; уложенные вдоль стен противоторпедные сети были готовы мгновенно развернуться перед каждым, кто попытался бы проложить дорогу силой, неподвижно висящие невдалеке темные силуэты башен свидетельствовали о полной готовности к встрече непрошеных гостей. Но никому не было дела до одинокого и безоружного астронавта, несколько тысяч таких неудачников могло бы оказаться возле станции, и никто бы их не заметил.
Сплит решил не думать об этом и, подлетев к контрольной посадочной точке, включил передачу запроса на посадку; сухой, механический голос автокоммуникатора продублировал хозяину содержание переданного сигнала:
- Сплитский пилот Дйо тШн Неизвестной Ксенонской Станции: прошу разрешения на вход.
Он и сам не знал, на что он рассчитывал. Надежда на то, что его пропустят на враждебную станцию, была практически несбыточна, но никакой другой надежды у него просто не было. В этот совсем не подходящий момент ему вспомнился похожий случай с бестолковым телади, разбившим свой "Стервятник" возле шлюза Торгового Порта, где тогда отдыхал Дйо.
Он и сам не помнил, по какой надобности он оказался тогда в диспетчерской, но как раз в этот момент какой-то телади, видимо, захотев блеснуть своим пилотским мастерством, направился на посадку сквозь пустое пространство между толстыми перемычками выполненного в форме колеса вращающегося корпуса станции, точно так, как делали все сплитские пилоты; нужно ли говорить, что его «Стервятник» был сразу же разбит!? Казалось, почти все население сплитской станции собралось на представление в диспетчерской станции, громкими взрывами смеха встречая каждую новую фразу перепуганного и растерянного космонавта, который, под конец, уже чуть не плакал. Незадачливый коммерсант просил и умолял, выдвигал предложения одно соблазнительнее другого, но никто из присутствующих не решался открыть ему створки шлюза для посадки и прекратить такое забавное представление; все только переглядывались и покатывались со смеху. Дйо и сам смеялся от души – это было так забавно – видеть, как сильно может измениться какой-нибудь гордое и важное, совсем недавно считавшее себя практически всемогущим существо, оказавшись перед страшным ликом смерти. Кислород у неудачника вот-вот должен был кончиться – положение все не менялось; тогда, проклиная себя за мягкотелость, Дйо незаметно для всех проскользнул в посадочный отсек и вылетел со станции. Сделав только один круг, он сразу же запросил посадку; телади, уже изрядно отупевший от страха и частично парализованный начинавшимся кислородным голоданием, вцепился мертвой хваткой в хвост сплитского "Скорпиона".
Когда Дйо выбрался из корабля, шатающийся из стороны в сторону телади зачем-то потащился за ним. Сплит прошел уже два этажа, но спасенный все не отставал от него, он семенил следом, как будто вообразив себя домашним питомцем, пуще жизни опасающимся потерять хозяина. Возле лифта Дйо остановился и посмотрел на собеседника, пристально и спокойно, всего лишь надеясь вразумить его – тот обрадовался и что-то быстро затараторил на своем шипящем, свистящем языке, коммуникатор не поспевал за ним. Телади без умолку верещал что-то про деньги, про прибыль, про долю, про вечную благодарность и дружбу и восторженно глядел на сплита своими выпуклыми ящеричьими глазами, Дйо с неприязнью, почти ненавистью смотрел на него: теперь все в Семье, наверняка, будут считать его слабаком, гуманистом и неженкой – жизнь для него кончена, карьера погублена. Сплит наклонил голову и с задумчиво-презрительным видом сплюнул рядом с причудливой формы ботинком изливающейся в благодарности жертвы аварии; телади ошарашено уставился на него, а Дйо повернулся к нему спиной и, один наконец-то, побрел в диспетчерскую, откуда он совсем недавно так стремительно ушел.
В диспетчерской ничего не изменилось, все сидели или стояли на своих прежних местах, только звук открывшейся двери заставил всех повернуться к вошедшему.
- Он был должен мне пять тысяч, – охрипшим голосом сказал сплит, не обращаясь ни к кому в отдельности.
- Ты молодчина, Дйо, быстро соображаешь, – похвалил его Лт Менг, начальник Службы Прибытия и Отправления, признательно опустив руку на его плечо. – А то мы все так растерялись, опешили от неожиданности; пропал бы телади – здорово влетело бы нам всем, ты нас всех спас. Я подаю в Совет представление к награде.
- Сплитский пилот Дйо тШн Неизвестной Ксенонской станции: прошу разрешения на вход, – спокойный голос автокоммуникатора звучал как-то печально и обреченно, как будто прибор имел свою собственную жизнь и готовился расстаться с ней одновременно с астронавтом; чужая огромная станция хранила молчание: возникало ощущение, что внутри просто ничего нет – ни разумного, ни живого, да и было ли это чувство так уж далеко от действительности?!
И все-таки хорошо, что он не остался висеть там, на месте гибели своего истребителя: по крайней мере, он хоть что-то новое перед смертью увидел – ксенонскую станцию вблизи, во всех деталях, хотя из всех радостей жизни эта была определенно не лучшей.
- Сплитский пилот Дйо тШн Неизвестной Ксенонской станции: прошу разрешения на вход, - настойчиво и бессмысленно повторил коммуникатор. Сплит затаил дыхание, но напрасно: гробовое молчание, нарушаемое лишь редким потрескиванием в эфире, было ему единственным ответом. Ему вдруг пришла мысль, что возможна какая-то техническая несовместимость коммуникационных устройств его скафандра и ксенонской станции, и это могло бы стать одним из объяснений равнодушия хозяев станции к его персоне – весьма приятным объяснением, кстати. Только мысль эта выглядела не очень правдоподобно: бортовая автоматика кораблей и станций всех рас имела свойство находить общий язык между собой, ему было бы сообщено о любом электромагнитном сигнале, поступившем со станции, причем даже в том случае, если этот сигнал было бы невозможно проанализировать. Оставалось объяснение несколько менее приятное: ксенонам не было никакого дела до одинокого и беззащитного астронавта, он был для них просто куском бесполезного металла, космическим мусором, связываться с которым напрасная трата времени и ресурсов.
Измученный мозг безуспешно метался в поисках выхода из тяжелого положения, одурманивающий, смертельный сон медленно наступал на беспомощного космонавта, веки наливались свинцовой тяжестью, члены цепенели. Не может так быть, это так нелепо: пропасть после двух столь чудесных спасений подряд, пропасть рядом со станцией, наверняка полной спасительного воздуха! Глаза опять закрылись, и открыть их удалось только мучительным усилием воли. Казалось, это такое наслаждение – закрыть глаза и заснуть, забыться навсегда и больше никогда не страдать, ни о чем не заботиться, ни в чем не нуждаться, ни с кем не ругаться, не терпеть боль, не переживать разочарования. Он так устал на этой войне, вся прошедшая жизнь казалась бесконечной борьбой с трудностями, с соперниками, с самим собой – в ней было так мало радости, так мало светлых дней, так мало покоя и тишины! Достаточно только закрыть глаза и прекратить эту бессмысленную и бесполезную борьбу, достаточно отдаться этому приятному, спокойному отдыху, провалиться в этот сон без сновидений, вечный сон. Разве он не заслужил отдых?!
И все же он не мог заставить себя покориться, не был согласен погибать, ум лихорадочно метался в поисках спасительной идеи. С того самого момента, когда его корабль был разрушен, спасение жизни стало чем-то вроде спорта. Однако в этом спорте он все же проиграл, и все его желание жить оказалось ничего не стоящим, в этой он оказался бессильным. Все же нужно взглянуть на этот проклятый мир последний раз, запечатлеть в гаснущем сознании эти холодные, равнодушные звезды, звезды, которым, наверное, ежечасно приходится видеть сотни таких драм.
Сплит поднял тяжелые веки и потрясенно замер: наверное, оно, это самое гаснущее сознание, решило сыграть с ним перед смертью последнюю шутку. Створки стыковочного отсека были ярко освещены, он обернулся и зажмурился от яркого света: на посадку шел большой ксенонский истребитель, тот, который обозначался в справочниках как тип «Л». Рядом зажглись две вереницы зеленых, приветливо подмигивающих посадочных огней, между створками появилась яркая щель света, они плавно раздвигались. Накатывавший на Дйо тяжелый сон сдуло будто ветром под натиском выброшенного в кровь адреналина, и, лихорадочно торопясь и отчаянно цепляясь за все, что только можно было уцепиться, преодолевая почти физическую боль в мышцах, он, словно огромное диковинное насекомое, пополз к открывающемуся шлюзу. Уже из последних сил он выбрался на край входного туннеля, и тут же его что-то толкнуло в голову. Запрокидываясь на спину, сплит сумел поймать нависшую над ним лестницу ксенонского корабля, и он медленно и торжественно, как на похоронной церемонии, понес До по длинному туннелю, отделанному полосками белого, блестящего как хирургический инструмент металла, из круглых отверстий струился ровный оранжевый свет. Створки сзади величественно закрылись, и, практически одновременно, появилась щель между пластинчатыми створками впереди. Корпус покрылся крошечными капельками влаги, быстро соединившимися в тонкий ледяной узор, который стал быстро обрастать снежным мхом; астронавт последним, отчаянным усилием сорвал с себя шлем и жадно вдохнул этот свежий, морозный, сильно разреженный воздух, такой прекрасный и упоительный.
Ксенонский истребитель вошел внутрь станции, в посадочный отсек, темное, мрачное помещение, такое большое, что свет сотен – нет, даже тысяч – находящихся там прожекторов и фонарей рассеивался в тщетной попытке прогнать тьму, он только слепил глаза, будто на допросе с пристрастием; над крыльями корабля белым паром клубился какой-то сбрасываемый газ, свист которого не могли заглушить ни приглушенный гул двигателя, ни отдаленный и глухой рокот вращающихся корпусов станции. Все еще ярко светившиеся передние фары выхватили из темноты неподвижно парящую в ожидании истребителя посадочную платформу, над которой он и завис. Фиксаторы мягко опустились на крылья ксенонского корабля, осторожно прижимая его к полу, и двигатели смолкли; посадочная площадка с приземлившимся судном, на трапе которого висел все еще ошеломленный сплит, со скоростью обыкновенного лифта двинулась вниз сквозь лучи беспорядочно шарящих во тьме прожекторов.
====
_________________
скромный подданный Королевства Боронов |
