ВНИМАНИЕ!
Наша конференция посвящена космической тематике и компьютерным играм.
Политические вопросы и происходящие в мире события в данный момент на нашем сайте не обсуждаются!
|
| » Проба пера, пока без названия... | страница 2 |
|
|
|
|
Канал творчества: «Проба пера, пока без названия...» |
|
|
|
Grey (Last)
 72 EGP
Рейтинг канала: 3(42)
Репутация: 14
Сообщения: 344
Откуда: Белогорье
Зарегистрирован: 10.10.2007
  |
|
(начинаю выкладку двух последних глав, в которой, наконец-то, вводятся все участники действия...)
Глава 4. Темный ангел…
1790 год Гипперпространственной Эры
Пол этого зала был сделан из тонких лакированных дощечек, выложенных причудливым узором. Коричневые и красные цвета переплетались в чудесную картину, образующуюся в лучах осветительных ламп, стилизованных под древние бумажные фонари. Бумагу в них давно заменил плотный пластик, а деревянная основа изготавливалась из самого прочного железа, но все такие же иероглифы украшали их бока, что и тысячелетия тому назад. Широкое пространство в центре зала было огорожено резными перилами метровой высоты. Несколько человек собралась у левого края боевой площадки, наблюдая за поединком. Кое-кто был в защитном облачении, состоявшим из кирасы-до, наплечников-содэ, наручей-котэ и легких шлемов-кабуто с решетчатыми масками-мэмпо. Эти бойцы ждали своей очереди, другие – те, что были одеты в просторные белые и серые кимоно, просто созерцали.
А двое воинов на площадке кружили в затянувшемся поединке, больше смахивающем на сложный танец, уже почти полчаса, не замечая никого вокруг. Более высокий и широкоплечий воин с длинной дай-катаной практически все время атаковал своего низенького оппонента, вооруженного нагинатой. Но маленький боец отнюдь не казался слабее, его быстрые и своевременные контратаки заставляли противника поминутно охлаждать свой пыл и переходить в оборону. Кроме того, высокий явно уступал в скорости и четкости действий. Увидеть это мог бы только глаз настоящего профессионала, но других в этом зале и не было. Зрители полушепотом обменивались комментариями, продолжая следить за разворачивающимся действом, в руках у сражающихся звенела самая настоящая остро отточенная сталь.
Котаро Хасимото, а именно так звали высокого, пошел в очередную атаку, он наносил стремительные удары в район ребер, то слева, то справа. Его противник быстро отбивал их, отходя назад. Для блокировки ему совсем не требовалось вертеть нагинатой, этой необычной помесью меча и копья. Маленький воин отражал удары справа лезвием, а слева – торцом рукояти, окованной железом. Приблизившись к барьеру, он вдруг сделал ложный выпад и скользнул под руку врага, но Хасимото был к этому готов. Он отвел рукоять меча обратно, нанося удар той частью лезвия, которая была у самой округлой пластины, защищающей руки. Противник подставил середину древка, также охваченную железом, и легко отпихнул Хасимото от себя. В маленьком щуплом теле скрывалась поистине невообразимая мощь. Однако и это было для Котаро предсказуемым, и, поддавшись, чтобы отскок назад вышел более сильным, он вывел меч на уровень плеча параллельно полу и сделал колющий удар прямо в голову противника. Враг перехватил этот выпад лезвием своего оружия, именно перехватил, а не отбил. Дай-катана попала в перекрестие железной многолучевой звездочки, расположенной в то месте, где клинок нагинаты заканчивался, и начиналась деревянная рукоять. Пользуясь своим ростом, маленький воин сделал шаг вперед, оставляя скрещенные клинки позади и выше себя, а металлический торец полированного древка врезался Хасимото снизу прямо по подбородку мэмпо. В глазах все поплыло, но японец сумел сдвинуться влево и выдернуть свой меч из захвата. Сталь нагинаты успела лишь напоследок легко чиркнуть по черной поверхности кирасы-до.
В ноги и руки вернулась прежняя твердость, и Хасимото атаковал опять, но на этот раз противник ответил практически сразу. После невероятно быстрого обмена ударами, сражающиеся бойцы сблизились окончательно. Дай-катана свистнула над самой головой маленького воина. Кто-то из зрителей, не выдержав, вздрогнул, нарушив свою каменно-спокойную позу. Но совсем не из-за того, что Хасимото был так близок к цели, а потому, что они увидели окончание движения его противника. Тупая грань нагинаты скользнула за левую ногу Хасимото, отставленную назад, и, ударив в район лодыжки, просто сбила того на пол. Оружие в руках маленького воина сделало замысловатую петлю и опустилось точно на открывшуюся шею, распластавшейся на паркете фигуры. Смертоносная грань замерла всего в сантиметре от человеческой плоти. Бой был завершен.
Победитель помог проигравшему подняться, и они вернулись на свои места, отмеченные на полу черными дощечками, чтобы низко поклониться друг другу. Только после этого, Котаро снял шлем, а его противник проделал то же самое. Высокий японец был молод и черноволос, его широкие скулы и миндалевидные глаза были несколько не стандартны для обычного имперского типа внешности, но никаких посторонних примесей в крови Хасимото, как, ни странно, не было. Маленький же боец на вид был старше Котаро лет так на пятьдесят, а в реальности, наверное, и на все сто. Сморщенная высохшая голова, окаймленная венчиком седых волос, смотрелась без шлема даже как-то смешно. Сейчас доспех выглядел на маленьком бойце мешковато, и если бы не он несколько минут назад так превосходно двигался по площадке, то можно было решить, что старик забрел сюда по ошибке. Плечом к плечу оба японца направились к выходу. На паркет же вышли два других бойца, собирающихся сражаться на деревянных мечах-бокенах. Проводить поединки с настоящим оружием решались далеко не все.
- Поздравляю вас, Такеда-сама, - сказал Хасимото, когда они уже поднимались по низкой лесенке в раздевалку. – Отличный бой.
- Для моего возраста действительно не плохо, - улыбаясь, ответил старый адмирал. – Но и противника, такого как вы, Котаро-сан, мне давно не попадалось.
- Вы мне льстите, Такеда-сама.
- Льщу? Вот уж нет. К чему мне льстить шизонину, если он сражается, как должно сражаться шизонину? Тем более, если он еще и чемпион открытого военного чемпионата Империи по бою на длинных мечах.
Сменив в раздевалке одеяния на белые кимоно, Такеда и Хасимото прошли на открытую террасу, где располагалась чайная. В сиреневатом небе бежали белые пушистые облака, а гора Фудзияма на горизонте сверкала своей снеговой шапкой, единственной на всем хребте Саппоро. Заняв свободное место у самых дощатых перил, военные подождали пока девушка-служанка, прекрасная как цветок сакуры и тихая, словно амбарная мышка, расставит перед ними угощение и разольет по чашкам чай. Сакэ на столе не было, адмирал Такеда пригласил командира 4-ого особого батальона не просто для того, чтобы потешить себя хорошим поединком, и капитан Хасимото прекрасно это осознавал. Вызов к адмиралу, курирующему все нестандартные проекты, пускай и не в генеральный штаб Империи, а сюда, на тренировочную базу Рёан, мог стать началом чего-то нового и увлекательного. Похоже, долгая и кропотливая работа принесла свои плоды, батальон Хасимото не зря вот уже два года доказывал свое абсолютное превосходство над всеми своими коллегами.
- Как здоровье вашего почтенного отца? - спросил адмирал, отпивая из чашки первый глоток.
- Намного лучше, благодарю за заботу. Харада-сенсей говорит, что новый комплекс жизнеобеспечения позволит моему отцу пребывать в сознании так долго, насколько хватит зарядов литиевых аккумуляторов.
- Рад это слышать, - кивнул Такеда.
- Ваш младший сын по-прежнему занимается военными разработками, Такеда-сама?
- Да, он все еще не отказался от мечты создать свое Конструкторское Бюро, и я буду совсем не против, если у него это получится.
Хасимото не мог утерпеть и перевел разговор на сына адмирала так быстро неспроста, а хитрый старик, похоже, это прекрасно понял.
- Я слышал, что недавно ему удалось сделать новый прорыв. Что-то новое в сфере маскирующих технологий, так кажется?
- Да, новые антисенсорные излучатели прекрасно работают, но пройдены еще не все испытания. Зато, кое-что эти испытания уже прошло.
Котаро сразу же подобрался, но только внутренне. Внешний же вид шизонина был расслаблен и безмятежен, Хасимото неторопливо продолжал потягивать чай.
- Могу я поинтересоваться, о чем идет речь, Такеда-сама?
- Вам доводилось слышать о проекте «Гнев Небес»? – в глубине насмешливых глаз Такеда сверкнули две искры.
- Только самую малость, - ответил Хасимото, ничем не выдавая, что его сердце забилось в невероятном ритме. – Это секретный совместный проект Имперского флота и военного руководства республики Хорин. Он предполагает создание некой мобильной группы, предназначенной для решения неординарных задач.
- Суть верна, я курирую этот проект с нашей стороны и, просмотрев множество документов, считаю, что 4-ый особый батальон вполне достоин того, чтобы влиться в состав этой группы.
- Я очень вам благодарен, Такеда-сама. Для меня и моих людей – это большая честь, спасибо за оказанное доверие, - адмирал прервал благодарственную речь Хасимото взмахом руки.
- Вам придется оправдать это доверие и не ударить в грязь лицом перед нашими союзниками-хоринцами, - сказал Такеда очень наставительно.
- Мы сделаем все, что в наших силах, адмирал.
- На это я и рассчитываю. Теперь ближе к делу, я немного расскажу вам о самом проекте, чтобы вы хотя бы примерно представляли, с чем придется столкнуться в действительности.
Служанка незаметно возникла у стола и подлила чая в опустевшие чашечки, Такеда улыбнулся ей и легким жестом отослал в сторону, разговор не терпел присутствия чужих ушей, и, поняв это, Хасимото окончательно исполнился решимости оправдать доверие адмирала.
- Несколько месяцев назад с военной верфи «Хонсю-2» у Каратова-3 сошел новейший корабленесущий крейсер. В этом проекте наши конструкторы воплотили многие передовые новации. Системы маскировки и подавления вражеских сенсоров, новая постановка несущей брони, увеличенное число внешних узлов накопителей за счет уменьшения их размеров. И самое главное, новый протонный ускоритель «Ява», превосходящий все D-ускорители прошлого поколения по долгосрочности и качеству работы. Процент дополнительной эмиссии топлива на нем снижен на 12 процентов, что также уменьшает возможность обнаружения судна пассивными сенсорами противника. Авиационные палубы этого корабля расширены и позволяют вместить не семь, а восемь полных эскадрилий, а также три канонерки, и, кроме того, в нем созданы ангары для десяти десантных ботов и пяти десантных катеров. Крейсер получил имя «Тэнши».
Хасимото прекрасно смог представить себе всю обрисованную адмиралом конструкцию. Подобных кораблей не было на вооружение ни у одного из межзвездных государств. Фактически он совмещал в себе обычный корабленесущий крейсер и десантный эсминец, от создания которых уже давно отказались практически все. Быстрые и точные удары такого вот «Ангела» могли запросто нарушить любую оборонительную или наступательную стратегию врага. Крейсер прекрасно подходил для устройства диверсионных операций или атак на коммуникации, возможно даже лучше, чем славянские «призрачные пираты».
- Таким образом, Такеда-сама, моему батальону отводится роль десантной группы, однако, не только им?
- Да, Котаро-сан, поскольку проект является совместным, и хоринцы оказали нам весьма важную помощь при создании «Тэнши», размещенные на борту подразделения будут принадлежать различным государствам. Кроме вашего батальона, в состав десантной группы войдет хоринский особый батальон «Neu Brandenburg». Экипаж самого крейсера составят наши офицеры и специалисты, командиром станет капитан первого ранга Нобори Наканиши. Вы ведь уже знакомы с ним, Котаро-сан?
- Да, мы работали с ним в одной группе во время Монтойской операции, и хочу сказать, что ваш выбор оправдан. Капитан Нобори прекрасный специалист своего дела, его умения прятать корабли и подходить к противнику в режиме «частичной невидимости», достойны восхищения. Думаю, на «Тэнши» он сумеет раскрыть свои таланты полностью.
- Я ждал примерно такой характеристики, - кивнул Такеда. – Капитан Нобори сказал о вас нечто похожее. Что же касается мобильных эскадрилий, которым на «Тэнши» будет отведена отнюдь не второстепенная роль, то мы планируем разместить там три группы истребителей, три группы штурмовиков и две группы тяжелых бомбардировщиков. В определенных случаях они станут весомым аргументом как для сражения в космосе, так и у поверхности какой-нибудь планеты.
Хасимото не мог не согласиться с адмиралом. Восемь эскадрилий, две из которых состояли из тяжелых торпедных дестроеров, под прикрытием трех канонерок могли спокойно сцепиться с парой эсминцев или легких крейсеров и иметь при этом серьезные шансы на победу.
- Истребители и малые суда будут наши, мы заканчиваем подбор соединений и отдельных пилотов. Штурмовики и бомбардировщики предоставит Хорин, - подвел итог Такеда. – Подчинен крейсер будет генеральному штабу флота Империи, поскольку его экипаж состоит из наших офицеров, однако, на борт будут прикомандированы наблюдатели хоринцев, один армейский и один из GSP.
- Присутствие особиста из иного мира так необходимо? – Хасимото не смог скрыть неприятия к тому, что на борту окажется представитель ведомства с одной из самых грязных репутаций в галактике.
- К сожалению, да. Но его задача сводится к тому, чтобы присматривать за хоринскими военными, а в дела императорских солдат ему лезть запрещено. Капитан Нобори получил уже соответствующие инструкции на этот счет.
- Тогда, к какому сроку мне объявлять сборы для моих подчиненных?
- Об этом вас известят особо, Котаро-сан, а пока штаб решил дать вам и вашим бойцам возможность отдохнуть. Официально это награда за победу на учениях в Нагасакском кольце астероидов. И мне, наверняка, не стоит вам напоминать, что об этом нашем разговоре никто не должен знать, даже ваш заместитель.
- Понимаю, Такеда-сама, о подготовке к полной комплектации крейсера «Тэнши» не будет известно никому, до самого последнего момента.
- Тогда нам, наверное, следует выпить чуть-чуть сакэ, за успех предстоящего предприятия, - улыбнулся адмирал.
Запах машинного «космического» масла и паленой проводки ударил Гансу в нос, едва он вошел в помещение. Потолок ангара, увешанный подъемниками и кранами, терялся где-то вверху. Под ногу чуть не подвернулся исполнительный механоид размером с гигантского краба и аналогичной же формы. Тележки роботов-погрузчиков уже выстроились в ряд у дальней стены, механики отсоединяли от машин толстые оптоволоконные кабели и скручивали их на катушки. Пилот быстрым шагом направился в сторону хищных силуэтов боевых штурмовиков. На крыле ближайшего «бисмарка» сидели четверо пилотов и штурманов, столько же народу собралось под крылом.
- Марго! Мы уже думали, ты не придешь! – крикнул штурман Ганса, темноволосый полноватый уроженец Новой Баварии.
Полное имя обер-фельдфебеля Шторха было Ганс Ульрих Мария, и поэтому унтер-фельдфебель Вайс при случае всегда любил вспомнить об этом факте. Особенно он любил это делать при массовом скоплении посторонних, если так, конечно, можно было назвать боевых товарищей по эскадрильи. Пилоты и штурманы засмеялись, но так, чтобы не обидеть Ганса, шутка была уже старой, но все равно смешной.
- Фриц, - приближаясь, позвал Шторх.
- Да-да, - штурман поднялся и начал быстро смешаться в сторону совершенно противоположную от Ганса.
- Сейчас будешь синий и безобразный! – пилот резко бросился вперед, и Вайс рванул наутек, а взлетная палуба наполнилась дружным гоготом.
Минуты две баварцу удавалось уходить от своего командира, но Ганс, более высокий и соответственно более длинноногий, а также не страдающий излишками веса в отличие от убегающего, сумел ухватить своего штурмана за шиворот комбинезона, когда тот уже нырял под брюхо очередного штурмовика.
- Герр обер-фельдфебель, какая встреча, какими судьбами? – тут же невинно поинтересовался Фриц, будучи вздернутым над полом могучей рукой потсдамца.
Гравитация на планете Потсдам была равна примерно 1,64 обычной земной гравитации, в результате чего население ее отличалось высоким ростом и широким размахом плеч. Кроме того, физическая сила обитателей четвертой планеты системы Роммеля в условиях нормальной гравитации оказывалась на порядок выше без всяких дополнительных тренировок и препаратов. Хотя многие и ссылались на то, что в генетическом коде потсдамцев существует слишком много модифицированных примесей, которые создали первые колонисты, стремившиеся приспособить свои тела для жизни в суровых условиях увеличенного тяготения, к восьмому поколению жителей планеты это вряд ли имело отношение. Они рождались и вырастали такими, какими бы рождались и вырастали люди, если бы изначально их эволюция протекала не на Земле, а на Потсдаме.
- Как думаешь, Фриц, из тебя получится хорошая боксерская груша, если набить тебя песком? – с ухмылкой спросил Ганс.
- Боксерские груши – это анахронизм ушедшей эпохи, и только разные деревенщины еще помнят, что это и как выглядит, - невозмутимо парировал штурман.
- Но ты-то помнишь, - подловил приятеля Шторх.
- Позор на мои седины! – Фриц схватился руками за голову, имитируя всемирную скорбь, но при этом попытался разжать железную хватку Ганса. Попытка провалилась.
- Эй, клоуны! Хватит на сегодня представлений, пора вспомнить, что не на пикник собрались!
Эрнест Вилькау, заместитель командира эскадрильи №13-100, появился из офицерского лифта и счел своим первым долгом, навести на палубе порядок.
- Как так, герр обер-лейтенант? Получается, я напрасно взял корзинку с печеньем, сосисками и шнапсом? – даже находясь в подвешенном состоянии, в прямом смысле этого слова, Фриц не забывал вставить свой комментарий ситуации или подбросить начальству очередную шпильку.
Ганс отпустил приятеля и отдал Вилькау честь, Вайс повторил это действие за ним, как и все остальные пилоты, штурманы и механики, находившиеся на палубе.
- Шнапс отдашь мне, Вайс, сосиски можешь слопать сам, - ответил Эрнест и скомандовал построение.
Личный состав эскадрильи быстро построился в пять шеренг, в первой стояли пилоты, позади них штурманы, а дальше механики, электронщики и оружейники, места в строю были распределены строго по номерам боевых машин. Вилькау занял место на левом фланге, где уже стояли его штурман и обслуживающий персонал штурмовика замкомэска. Створки офицерского лифта вновь открылись, и на палубу вышел майор Хаггарт фон Дорф, семидесятилетний командир эскадрильи. Его шею и правую половину лица «украшал» термохимический ожог. Как поговаривали между собой подчиненные, Хаггарт специально решил оставить его, дабы внушать больший страх и почтение к себе. Пересадка искусственно выращенной кожи обошлась бы совсем недорого, кроме того, у таких операций уже давно не было никаких побочных последствий, но майор даже не обращался к консультанту дерматологического отделения центрального военного госпиталя или какому-нибудь другому платному специалисту из частной клиники. А вот Гансу как-то пришлось обращаться, ведь он был один из немногих в эскадрильи, кто мог бы точно рассказать, где и при каких обстоятельствах нынешний комэск заработал свои пугающие отметины.
Молодых пилотов потсдамского военного училища присылали тогда прямо на передовую, конфликт с Инатами продолжался уже почти восемьдесят лет, и все шло к решительному финалу. Сначала Шторха и остальных мальчишек-унтер-офицеров отправили на самый дальний край, сражаться с «патрульными». Для чего и зачем Инаты отсылали одиночные корабли от своих основных позиций к удаленным флангам, в генштабе не знали до сих пор. Но зато на них отлично отрабатывали свои первые бои зеленые салаги, такие вот, как Ганс и его товарищи. Все, что он знал до этих событий о войне, так это то, что Инаты, нарушив все договоры, ворвались несколько десятков лет назад в систему Кассандры, и что стало с ее населением неизвестно и по сей день. Система Роммеля, следуя протоколу протектората к республике Хорин, исправно поставляла солдат и офицеров в основные войска, хотя и не будь такого соглашения, вербовочные пункты были бы забиты потсдамцами, желающими помочь братьям-республиканцам. По сути, республика и система Роммеля были двумя государствами с одной нацией на двоих. Колонисты, заселившие эти планеты в далекие годы, были сплошь выходцы из так называемого «центрального европейского региона». Так называемого, поскольку на самой Земле этот регион в географическом плане в те времена давно был заполнен, превалирующей в Империи Солнца, японской нацией. Однако колонисты из разных концов галактики сохранили и принесли с собой твердость и расчетливость германцев, честность и доброту австрийцев, храбрость венгров и прагматизм чехов. Именно с этим и пришлось столкнуться Инатам, натравленным на Хорин политиками Федерации.
После первых двух сражений, после смерти первых товарищей и вкуса первой победы, Ганса и остальных бросили на главный участок в систему Дракона. Тогда они еще и не подозревали, что вскоре им предстоит участвовать в самом грандиозном межвидовом сражении галактики. Бой в системе Дракона был ужасен, тысячи бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей стаями бросались на неуязвимые круглые диски инатских кораблей. Сотни эсминцев и крейсеров, десятки дредноутов и супер-дредноутов забрасывали врага ракетами и торпедами, атакуя одновременно пучками лазерных лучей. Никто не знал тогда, да и не знает сейчас, почему суда Инатов порой способны выдерживать шквальные залпы десятков линейных кораблей, а иногда случайная торпеда превращает их в мириады свободных ионов. Изучить корабли Инатов не удалось пока никому, захват такого судна физически невозможен для человека, а обломков после взрыва гигантского диска просто не остается. Но страшнее всего оружие Инатов – тепловые и электромагнитные пушки, их атаки незримы, не всегда успевают срабатывать приборы, чтобы определить опасность, а если тебя настиг удар, то никаких вариантов больше нет. Тепловой луч инатского корабля, захватив истребитель или бомбардировщик, превращает его в оплавившийся комок металла. Даже керамопластик не выдерживает в этом пекле и просто испаряется. А примерно за десятую долю секунды до этого пилот в кабине становится хорошо прожаренным куском мяса, запеченным в собственном соку.
Первые четыре захода на цель вышли в том сражении очень удачными, эскадрилье Ганса удалось выполнить боевую задачу номер один. Они смогли уничтожить маленький диск-корабль, прикрывавший «брюшко» одного из больших кораблей, которые хоринцы на свой манер окрестили майстэр-дисками. Особенно Ганс радовался тому, что это после попадания его ракеты, инатское судно вспыхнуло серебристым светом и начало распадаться. Затем началась атака на сам майстэр-диск.
Громада исторгнула навстречу людским кораблям «москитного» класса свои собственные миниатюрные копии. Истребители завязали бой, штурмовикам удалось прорваться к рубежу для стрельбы ракетами, четыре эсминца и крейсер «сверху» засыпали майстэр-диск торпедами, отвлекая его оборонные контуры на себя, но скрытых резервов у инатского великана оказалось куда больше, чем предполагали аналитики. Тепловые лучи смели почти сразу три звена «москитов» с левого фланга, в живых там остался только один человек. Уцелеть гауптману фон Дорфу удалось тогда лишь чудом. Шторх же успел выпустить три ракеты и услышать дикий вопль своего ведомого, в которого угодил электромагнитный заряд. А потом тоже чудо, что уже помогло в тот день будущему комэску, явилось и за Гансом. Когда корпус вокруг накалился добела за одно мгновение, штурман Матвей Урда взвыл в своем тактическом отсеке, прокусив спекшиеся губы насквозь, но кровь из них не пошла, ее там уже практически не было. Повезло Гансу в одном, в тот момент его «кайзер» был повернут хвостом к диску-кораблю, тепловая энергия добралась до него в последнюю очередь, и пилот успел рвануть рычаг катапульты. Оплавленная спасательная капсула умчалась в черную бездну космоса, вырвавшись из жуткой ловушки и унося в себе обожженного умирающего пилота. Сигнальный маяк был уничтожен, но капсулу подобрал спасательный катер. В тот день для ребят из медицинских бригад, к сожалению, было очень мало работы, и они следили визуально буквально за каждым взрывом. Потом были госпиталя, много разных госпиталей, руки и ноги Ганса пришлось ампутировать и наращивать заново, организм Шторха оказался совместим с универсальной регенерационной вакциной, и это облегчило задачу. Пересаживали семьдесят с лишним процентов кожи, вживляли новые глазные яблоки, проводили три черепно-мозговых операции, восстанавливая запекшиеся кусочки мозга циклом сложных процедур. Врачи бились над жизнью Ганса очень долго, но не сдавались. Также стойко они сражались за жизни всех раненых, участвовавших в битве в системе Дракона, хотя было этих раненых невероятно мало по сравнению с количеством убитых. Сами пациенты и не подозревали, что бой, так сильно изувечивший их, принес республике Хорин и ее союзникам долгожданную победу. Что флот Инатов был разгромлен в пух и прах. Что вся галактика удивленно ахнула, узнав о победе людей над расой, считавшейся более совершенной и лучше оснащенной технологически…
Это было пятнадцать лет назад, тот бой и тринадцать лет службы после выписки из госпиталя сделали из романтичного юноши, едва нацепившего фельдграу, закаленного ветерана, пилота одной из лучших эскадрилий бундесвера. И всего, таких как фон Дорф или Шторх, в 13-100-ой было шестеро. Каждый уже являлся кавалером рыцарского креста и имел на своем счету по одному вражескому кораблю, у некоторых, как например у Ганса, знак за уничтоженное судно снизу был украшен маленькой литерой «I», что означало принадлежность корабля к инатскому флоту.
А сейчас майор прошелся вдоль строя, заложив руки за спину, и как всегда неспешным речитативом начал объяснять задачу эскадрильи.
- Наше подразделение получило приказ о передислокации с базы «Нагасаки-8». Транспортные боты за оборудованием и техническим персоналом прибудут через два стандартных часа к погрузочному шлюзу №7. Машины и экипажи должны совершить свою передислокацию сами, и как вы, наверное, уже догадались, это означает, что мы перебазируемся на корабленесущий крейсер. Наш новый номер становиться очень коротким, теперь мы пятая штурмовая эскадрилья, - фон Дорф остановился на самом правом фланге, развернулся на каблуках и двинулся обратно. – Меня очень просили не распространяться перед личным составом о сути предстоящей задачи. Полчаса назад я даже имел разговор с обер-адмиралом Витеком, за спиной у которого недвусмысленно маячил адмирал Такеда из имперского флота. Но идти в слепую глупо, поэтому объясню все по порядку. Крейсер, на который нас переводят, является какой-то новой моделью, причем разработан нашими конструкторами совместно с японцами. Правильнее даже сказать, что он разработан японцами совместно с нами. Экипаж крейсера и подразделения на его борту комплектуются из обоих флотов и армий, но заправлять там будут все равно эти самураи. После совместных маневров на полигоне «Нагасаки-11» в астероидном скоплении, нас отобрали в число «счастливчиков», которые будут теперь опробовать эту новинку в бою, - лицо майора скривилось, недвусмысленно выразив все, что он думает по этому поводу. - Кроме нас, там будут еще две хоринских эскадрильи бомбардировщиков и одна эскадрилья штурмовиков плюс «Есаулы», штурмовики Червонной сечи. На борт также перебросят батальон «Neu Brandenburg», что позволяет судить о специфике задач для этого крейсера. Еще там будет около роты нашей космопехоты и, чтобы вы особо не расслаблялись, к нам прикомандируют пару офицеров, один из которых носит звание обер-штандартенмана, - по строю прошелся недовольный шепоток, майор остановился и, криво улыбнувшись, кивнул. – Да-да, без любимого GSP мы не обойдемся. Готовьтесь, что ближайшие пару лет нас, скорее всего, переведут на специальное положение по категории «изоляция». Но вы сами подписывали контракты, когда решили продолжить служение на благо республики и ее союзников, так что терпите. Надеюсь, суть всем ясна, так что давайте-ка по машинам. Крейсер ждет нас у астероида во внешнем кольце, на борту мы должны быть минут через сорок.
Вилькау отдал приказ готовить штурмовики к вылету, экипажи и механики разбежались к своим «бисмаркам». Ганс и его штурман направились к черной громаде, украшенной рисунком в виде распахнутой акульей пасти на носу. Фриц толкнул товарища локтем в бок.
- Что думаешь об этом всем?
- Как бы нас не затолкали куда-нибудь совсем уж глубоко, в район кишечника…
- У меня такие же мысли. Японцы нам, конечно, друзья и все такое, но воевать под их командой что-то не особо хочется.
- Солдат есть лишь механизм к ружью приставленный, - Шторх в ответ процитировал Клаузевица, хотя возможно это был Фридрих Великий. Фриц лишь грубо выругался.
Ворота шлюза взлетной палубы медленно открылись, температура сразу упала, остатки воздуха с шумом вырвались наружу. Десять штурмовиков, разбившись на звенья, парами стали набирать разгон и вылетать в холодную звездную темноту. База «Нагасаки-8» располагалась в кольце астероидов, пояс которых тянулся вдоль орбиты планеты со сходным названием. Громадная крепость являла собой гигантский каменный монолит, опутанный сетью строений. Еще больше помещений скрывалось в недрах обломка, принадлежавшего давно погибшей планете системы Каратова. Огромные двигатели, установленные в разных точках астероида, позволяли поддерживать базу на одной позиции и совершать маневры при необходимости. Десять крошечных искорок, вынырнувших из серо-коричневого бока космической крепости, построились клином из пяти пар и устремились вдоль внешней границы скопления каменных обломков.
- Вепрь – всем! – раздался по интеркому связи голос майора фон Дорфа, пилотировавшего головную машину, обер-лейтенант Вилькау был его ведомым. – Идем по заданной компьютером траектории, японцы не сообщили точное местоположение крейсера, снабдив нас лишь навигационной системой.
- Час от часу не легче, - услышал Ганс недовольное сопение из навигационного отсека своего штурмовика.
Миниатюрные и смертельно опасные силуэты «москитных» кораблей мчались между астероидами, маневрируя и делая повороты. Такие кораблики не снабжались силовыми энергетическими щитами, на них такое оборудование просто некуда было поставить. Внешнее статическое поле защищало «москиты» от космической пыли и обломков размером с грецкий орех, от всего остального уже приходилось уклоняться. Основная работа здесь ложилась на плечи штурмана, именно ему приходилось быстро и точно сканировать всю информацию, поступающую с сенсоров. В бою дело обстояло еще сложнее, там было больше опасностей, а значит и больше информации. Но за три года знакомства Вайс показал себя Гансу как отличный специалист своего дела, особенно в сражении с пиратами при Гидре, третьем спутнике Дракона-1. Сейчас внутри астероидного скопления скорость «бисмарков» была сброшена до 0,0002 с, что было вполне приемлемо для совершения маневров. При необходимости же любая из этих крошечных машин могла в считанные секунды достичь порога в 0,98 с, то есть практически сравняться со скоростью света. Такие моменты Ганс любил больше всего во время тренировок. Невозможно описать то чувство эйфории, которое захлестывало пилота, когда его «москит» устремлялся вперед на пределе своих сил. Но, к сожалению, сражения на любом из подобных корабликов было в первую очередь сражением маневровым, а для этого надо было сбрасывать ускорение, включая тормозные двигатели. Конечно, скорость «москитов» давала им невероятное преимущество даже при умеренном ее использовании, и, пожалуй, только это было причиной, по которой столь уязвимые боевые единицы сыскали себе такую славу в космических сражениях. Немаловажной деталью, связанной со скоростью, в конструкции штурмовиков и истребителей был антигравитационный модуль Тимофеева, прозванный на сленге авиаторов «Тимоша». «Тимоша» ни как не влиял на перемещение самого «москита», его задачей было стабилизировать внутреннее состояние кабины. Даже сейчас на минимальной скорости, если бы модуль вдруг отключился, Гансу и Фрицу пришлось бы испытать на себе все прелести собственного веса, увеличивающегося в шесть раз. Естественно, что при большей скорости мало кто мог пережить возникающие перегрузки. На обычных тренировках в центрифуге норматив для экипажей был 9g, а такие, как Ганс, могли выдержать 11,8g. Но при максимальной скорости «бисмарка» в семнадцать миллионов девятьсот шесть тысяч тридцать девять километров в минуту давление внутри кабины возрастало примерно до 30.000g. Смерть из-за повреждений ангирава была типичным случаем в условиях «москитного» боя. К счастью, это была очень быстрая и безболезненная смерть.
Полет проходил пока успешно, несколько японских спутников связи и локационных буев сопровождали эскадрилью своими сигналами на всем пути следования. Примерно минут через восемь справа по борту из-за крупного космического валуна появился еще десяток штурмовиков, приветственно мигающих бортовыми огнями.
- Атаман – Вепрю! Рады встрече! – сообщил голос в эфире.
- Вепрь – Атаману! Приветствуем!
- Атаман – Есаулам! Поздороваемся с друзьями!
«Бисмарки» червонносеченской эскадрильи сделали поворот, заняв позицию параллельную штурмовикам хоринцев, перестроились и повернулись к ним «нижними» бортами. Световые огни на корпусе замигали, складываясь в надпись «Salut!». Ганс улыбнулся, Фриц прокомментировал увиденное по-своему:
- Циркачи!
- Вепрь – Есаулам! Спасибо за приветствие!
- Атаман – Вепрю! Идем теперь за вами!
- Вепрь – Атаману! Вас понял!
Машины союзной эскадрильи сделали еще один маневр и построились в арьергарде. Червонна сечь, как и система Роммеля, была протекторатом республики Хорин. И хотя ее национальный состав разительно отличался от жителей республики или, к примеру, Красной и Черной Бездны, долгое соседство и сотрудничество при противостоянии гиганту-Федерации давно срастили войска всех этих небольших, но гордых государств в единый ударный кулак под флагом Хорина.
- Если кому интересно, то расход топлива составил уже 48 процентов, - доложил штурман. – Через три минуты достигнем точки невозвращения на базу «Нагасаки-8», и лучше этому крейсеру оказаться в указанном месте.
Еще одним немаловажным отличием кораблей «москитного» флота было то, что при всем желании на их борту нельзя было поместить протонный ускоритель. Приходилось использовать старый, но проверенный веками турбинный двигатель внутреннего сгорания, для работы которого использовалась сложная смесь искусственно синтезированных минеральных масел и гелия-3. Расход горючего был колоссален по сравнению с КПД ускорителей, а самого топлива едва могло хватить на полчаса нормального полета, и то на сниженных скоростях. Увеличение размеров топливных баков влекло за собой общее увеличение корпуса и, как результат, потерю скорости, маневренности и большую заметность для вражеских радаров и локаторов. А до создания D-ускорителей, уступавшим своим предшественникам по габаритам, такие же двигатели были установлены на многих катерах и даже на некоторых ботах.
Пилоты, конечно же, могли и отключить главные двигатели, используя только малые маневровые движки, но тогда истребитель или штурмовик становился более уязвимым в бою, так как его траектория была слишком предсказуемой, а все маневры уклонения заранее просчитывались компьютерами. Именно поэтому, «москитные» суда участвовали в сражении только при поддержке своих корабленесущих крейсеров или других тяжелых кораблей. Постоянные потребности в дозаправке и зарядке новых боеприпасов значительно ограничивали радиус использования «москитных» эскадрилий. Сейчас подразделение фон Дорфа, двигаясь вдоль астероидного кольца, уже преодолело путь в двадцать восемь миллионов семьсот тысяч километров, что составляло всего лишь одну тысячную часть от всей длины каменного пояса. Ближайшие объекты стационарного типа находились по-прежнему у них за спиной. На максимальном разгоне топливо расходовалось бы еще быстрее, хотя пройденный путь за тоже время возрос бы почти в десять раз, после чего баки показали бы сухое дно.
Второй важной проблемой, не позволявшей «москитам» получить автономность, была молекулярная пыль. Космическим кораблям она угрожала лишь в больших метеоритных скоплениях, где ее плотность была невероятно высока, но большие корабли могли позволить себе выпустить на поверхность корпуса рабочих механоидов, которые очищали сенсоры, гекса-камеры и другое внешнее оборудование. «Москитные» корабли таких механоидов на борту не несли просто из-за нехватки места, а молекулярная пыль наслаивалась на них очень даже быстро. После полутора часов проведенных в вакууме после взлета любое малое судно приходило в полную боевую непригодность, поскольку его пилот фактически становился «слепым». Он даже не мог отправить сигнал спасательного маяка из-за «забитой» пылью локационной антенны.
В общем, своим докладом Фриц вовремя напоминал, что если они не найдут крейсер в положенной точке, то очень сильно рискуют потеряться, несмотря на то, что их «ведет» местная спутниковая навигационная система.
- Прошли точку невозвращения до базы «Нагасаки-8», - сообщил Вайс еще несколько минут спустя.
Ганс всматривался в показания радара, на нем по-прежнему были только очертания двух эскадрилий. Астероиды не давали полной картиной, и крейсер мог оказаться за любым из них или даже прямо перед штурмовиками, у которых сенсоры оказались заглушенными излучением радиоактивных элементов. Но это все в теории, а на практике стоило подстраховаться. Обер-фельдфебель переключил частоту связи на интеркоме.
- Лис – Вепрю! Герр майор, мы вошли в «зону риска», никаких следов крейсера не замечаю…
- Соболь – Вепрю! Подтверждаю, никакого аппаратного или электромагнитного излучения не обнаружено, - откликнулся тут же пилот другого звена.
Аналогичные сообщения стали поступать ото всех экипажей, подтвердил данную информацию и командир «Есаулов».
- Вепрь – всем! Навигационный маршрут, по которому мне указано следовать, показывает, что крейсер должен быть в пределах визуальной видимости пикто-камер, …но я его не вижу… Идем еще две минуты до конца маршрута, потом поворачиваем к форту «Нагасаки-4», штурманам проложить маршрут от точки 1.34.67.48.93.002…
- В этом нет надобности, майор фон Дорф! – раздался вдруг в эфире посторонний голос. – Я капитан Нобори, командир крейсера «Тэнши», добро пожаловать.
Эскадрильи вышли к самой границе астероидного пояса, за пределами которого виднелось чистое бесконечное пространство, а на пустых радарах вдруг четко обрисовалась сигнатура корабля, который действительно был менее чем в минуте лета прямо по курсу. Корабль включил протонные ускорители маневровых двигателей и вынырнул из скрывавшей его тени астероида. Глянцевый черный приплюснутый силуэт необычной формы скользил, словно живое существо, для которого космос был родной средой обитания. Зажглись сигнальные огни у посадочных палуб, закрывавшие вакуум-створы малые энергетические щиты погасли. Штурмовики, сделав петлю, начали спускаться к крейсеру «сверху» под углом в сорок пять градусов. Отсюда становилось видно, что в таком ракурсе «Тэнши» имеет форму не обычного вытянутого овала, а эллипса, заостренного на концах. Что-то еще было необычным в его очертаниях, но вот что, Ганс пока понять не мог.
- Вепрь – «Тэнши»! Пятая штурмовая и шестая штурмовая эскадрилья просят разрешения на посадку!
- «Тэнши» – Вепрю! Посадку разрешаю.
Двадцать крохотных звездочек нырнули в узкую прорезь на боку черного гиганта. Крейсер же продолжил разворот и скрылся за другим астероидом, точно также пропадая из поля зрения сенсоров навигационных спутников, как и раньше.
_________________
- Значит, они просто кидаются камнями?
- Да. Астероидами, лунами, планетами... |
|
|
|
Grey (Last)
72 EGP
Рейтинг канала: 3(42)
Репутация: 14
Сообщения: 344
Откуда: Белогорье
Зарегистрирован: 10.10.2007
|
|
(все еще Глава 4...)
Конфликт в столовой для пилотов разгорелся из-за того, что у хоринцев и сеченцев вместо обычных ножей и вилок на подносах оказались длинные пластмассовые палочки. В принципе, унтер-офицеры не были завзятыми скандалистами, и все могло бы закончиться вежливой просьбой о смене столовых приборов, но унтер-фельдфебель Вайс устроил из случившегося настоящее шоу. Ганс сидел на своем месте, ложкой для супа поглощая, напичканное химическими добавками, картофельное пюре, а за соседним столом бушевали страсти.
- Если они тут командуют, то мы что должны под все их нормы подстраиваться! – гневно восклицал Фриц, потрясая рукой с зажатыми в ней предметами конфликта. – Не умею я жрать этими спичками, и учиться не собираюсь!
- Если корабль имперский, то нас на его борту и за людей что ли не считают?! – подлил масла в огонь фельдфебель Краус.
- Правильно, Йозеф! – тут же подхватил мысль Фриц. – Устроим этим умникам показательное выступление на тему «Здесь все равны!», чтобы уважали и наши интересы!
Люди в помещении одобрительно загудели, роботы-подавальщики, совершенно не реагируя на это, продолжали свое движение. Они на роль объектов агрессии, к сожалению, не годились в силу своей полной некомпетентности в затронутом вопросе, а других представителей экипажа крейсера вокруг не наблюдалось. Еще немного обмозговав вопрос, Фриц принялся за создание протестной делегации, которая должна была по его задумке вручить ультимативную петицию капитану и прочему командованию. Именно за этим занятием всех и застал обер-штандартенман Герхард Гжилек. Его негромкое покашливание мгновенно заставило обернуться к дверям всех присутствующих, всякие разговоры тут же стихли.
- Господа унтер-офицеры, могу я узнать, о чем вы так шумно и активно дискутируете? – невинно поинтересовался высокий голубоглазый блондин с аккуратной черной бородкой.
Гжилек оказался уроженцем Потсдама, как и Ганс, и поэтому отличался кроме роста не дюжей шириной плеч и огромной врожденной физической силой. Тело особиста имело не совсем атлетический вид, скорее он походил на широкодонную бочку, которой кто-то приделал могучие толстые ноги и пару длинных рук с тонкими вытянутыми пальцами. Квадратная голова офицера GSP сидела на мощной бычьей шее, на которой с трудом сходился ворот белой рубашки, одетой под черный мундир, перехваченный портупеей наискось через грудь и у талии, определяемой как раз наличием горизонтальной полосы ремня.
- Герр обер-штандартенман, - еще не остывшая кровь бурлила в жилах Вайса, заставляя продолжать начатое дело, хотя пыл многих других при появлении Гжилека стремительно сошел на нет. – Это форменное издевательство, посмотрите, что нам выдали к завтраку вместо вилок! Мы что должны спешно проходить курсы японского этикета, чтобы угодить нашему непосредственному командованию?!
Особист размашистым шагом прошел к столу, за которым сидел Фриц и остальные «бунтующие», оказавшиеся по большей части штурманами. С появлением обер-штандартенмана в помещении вдруг стало как-то теснее, а с каждым шагом Герхарда нарастала и без того полная тишина. Гжилек взял у Вайса палочки, повертел их в руках и бросил обратно на поднос.
- Безобразие, - совершенно спокойно заметил он. – Надеюсь, что это все же произошло из-за случайной ошибки, господа унтер-офицеры, - стальной взгляд голубых глаз буквально пригвоздил всех к своим местам, только Ганс и пара пилотов рядом с ним продолжали невозмутимо скрести ложками по донышкам плексигласовых ячеек. – Так или иначе, я сообщу об инциденте капитану Нобори и боцману Хаканаси. Вас же прошу проявить терпение и понимание, и пока не предпринимать никаких действий, которые могут повлечь за собой конфликтные отношения между представителями вооруженных сил различных государственных образований.
На лице Фрица было написано стопроцентное сеченское «CHIAGO?», но штурман догадался не переспрашивать Гжилека, и тот все также под скрип ложек удалился из столовой, поздоровавшись в дверях с обер-лейтенантом Вилькау.
- Ну, что, разогнали кровь по жилам? – усмехнулся заместитель комэска.- Тогда давайте на взлетную палубу, будем приводить наших пташек в порядок. Сегодня прибудут японские истребители, так что у нас все должно быть по высшему классу уже к ужину, а то эти шустрые коротышки решат, что мы лодыри и лоботрясы.
- Яволь, герр обер-лейтенант, - откликнулся Ганс, поднимаясь со своего места, а остальные пилоты и штурманы быстро приходили в себя после визита Гжилека и тоже начали поспешно собираться в ангарные отсеки.
Когда шумная компания появилась в помещении, выплеснувшись из грузового и двух служебных лифтов, работа на палубе уже кипела во всю. Техники, оружейники и электронщики командовали сложной системой, состоящей из полуавтоматических кранов, антигравитационных платформ и пугающе быстрых исполнительных механизмов. Ганс и Фриц направились к своему «бисмарку», на ходу здороваясь с Клаусом, Петером и Зденеком, механиками первой категории, обслуживавшими штурмовик Шторха. У соседней машины точно также приступили к работе фельдфебель Краус и его пилот Иоганн Бургер, который был ведомым в паре «Лис-Хорь».
Особенностью «москитного» флота Хорина было то, что в обслуживании летательных машин принимал участие весь экипаж, а каждый из пилотов и штурманов проходил технический курс лекций и занятий, пусть и не такой детальный и профессионально ориентированный как у остальных. Задача подобных мер сводилась к тому, чтобы экипаж малого боевого корабля не олицетворял своего железного коня с простым инструментом убийства. Пилот и его машина должны были быть максимально сближены, чтобы человек не мог помыслить себя без своего крылатого друга.
Идея таких мер была введена генерал-оберстом фон Рейхманом, знаменитым на всю галактику мастером космических баталий с использованием малых судов. Сделав блестящую карьеру в авиации, фон Рейхман так никогда и не стал флотоводцем. Большие корабли пугали его, казались слишком сложными, но, осуществляя командование над группами истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков и катеров, сосредоточенных в пределах одной эскадры, этот кавалер Большого Республиканского креста и трех рыцарских крестов и с мечами и бриллиантами способен был посеять настоящую панику не только в линейных построениях федератских дредноутов, но даже внутри стай инатских дисков. Пролетавший почти сотню лет на истребителе, старый генерал-оберст авиации как никто другой понимал, что нужно для укрепления его любимого рода войск. Его опыт, авторитет и награды позволяли ему практически беспрепятственно проводить в военном министерстве любую задуманную им программу. И только смерть, настигшая фон Рейхмана пятнадцать лет назад на борту линейного крейсера «Фатерлянд» во время битвы в системе Дракона, сумела остановить харизматичный напор этого поистине выдающегося человека. Ему было тогда сто семьдесят три года, он был второй по величине звездой хоринских вооруженных сил и ушел из жизни в самом ожесточенном сражении в истории своего государства, как и подобает прославленному полководцу. О большей чести и славе никто из военных республики не мог и мечтать.
Специально разработанные генералом практико-психологические указания приводились в жизнь по сей день. И, поэтому, следуя параграфам этих указаний, унтер-офицеры пятой эскадрильи принялись за малый ремонт и наладку боевых машин вместе со своими техниками. Для начала Шторх и Петер решили проверить систему оружейного наведения и вспомогательные программы «боевой обстановки». Клаусу выпало ассистировать, поскольку Фриц и Зденек занялись какими-то неполадками в электронном обеспечении.
- Когда даю команду соединить заданные точки по гамильтонову графу, он выдает обрезанный цикл. Если ребро больше рекомендованного порядка, то эта шарманка с перфокартами просто выкидывает его из проекционной цепи, - жаловался штурман.
Электронщик долго копался в подключенном к штурмовику блоке аналитического сканера, а затем, почесав затылок и сдвинув мягкую фуражку на нос, ответил:
- Скорее всего, ошибка в самом программном обеспечении, где-то допущена небрежность в замыкающем алгоритме на скриптах, а это значит надо перебирать все целиком.
- Ну, давай перебирать, а то мне такие сюрпризы в бою нужны как собаке пятая нога, - из сканирующего устройства Вайс выдвинул панель со второй клавиатурой и активировал малый монитор.
- Я начну с начала по порядковым номерам, а ты давай с конца, чтобы быстрее дело продвигалось, - кивнул Зденек, вызывая на экран сложную вязь программных цепей.
Тем временем, Ганс забрался в кабину и подключил программу симулятора, Петер устроился на месте штурмана и следил за процессом, делая пометки в электронном блокноте, Клаус остался снаружи на фюзеляже с переносным мини-компьютером, считывающим основные показатели.
- Смотри, - объяснял пилот. – К пушкам у меня претензий нет, пулеметы на крыльях тоже в полном порядке, но пара на носу дает отклонение влево, причем, ни чем немотивированное.
Ганс нажал на спуск, на экранах кабины и штурманской рубки высветились траектории стрельбы всех плазменно-пульсарных орудий. Те, что были установлены на крыльях, прочертили идеальные прямые линии до заданных точек, но носовой спаренный пулемет резко передернул отметку и дал очередь ощутимо левее.
- Хм, ты на последней учебной тренировке случайно не влево лупил все время? – поинтересовался Петер.
- Думаешь из-за этого?
- Ага, похоже на стандартный эффект «заклинившего прицела», я это быстро удалю, дай минут пять-шесть.
- Ну, давай, - Ганс высунулся из полуовального герметичного люка по пояс. – Клаус, к тебе тоже вопрос.
- Слушаю, - откликнулся механик, не отрываясь от компьютера.
- Зафиксируй момент, - Ганс оказался обратно в кресле и выполнил штурвалом маневр на уклонение вправо на сорок пять градусов с переворотом.
- Третий маневровый двигатель? – раздался голос снаружи.
- Он самый, там, по-моему, пузырь получается в фильтре-желобе.
- Первый и четвертый шланг подают всего по тридцать процентов топлива. Видимо, засор, но, скорее всего, просто небольшая разгерметизация комплекса и падение давления в самих шлангах.
- Для маневра может и ничего, три других двигателя вытягивают с запасом, но если я один из них потеряю, то на двух и этом неполноценном получится дикая бочка на одном месте.
- Ну, ничего, вражеские стрелки увидят такой маневр, решат, что ты идиот или юродивый и не станут тебя трогать! – последовал комментарий Фрица.
Ганс вновь выбрался наружу.
- Слушай ты, первый помощник юродивого, ковыряйся в своих ребрах и позвонках, пока я не вспомнил, кто недавно из бара на «Нагасаки» полз как улитка, оставляя мокрый след. И кто это брюхоногое волок дальше до койки.
- Удар ниже пояса, Марго, - оскалился в ответ Вайс.
Ганс сделал вид, что собирается прыгнуть и броситься на штурмана, но резкий рывок завершился на середине движения, и пилот остался на месте. А вот Фриц рефлекторно отскочил назад метра так на три, прежде чем сообразил, что именно случилось. От соседней машины раздался заливистый смех Иоганна, которого поддержали Йозеф и другие свидетели сцены.
- Пытаешься выставить меня дурачком, Марго? – чтобы уж не потерять совсем лицо, натура Фрица требовала хотя бы оставить за собой последнее слово.
- Для этого не требуется больших усилий, дорогой, - тонким голоском пропищал в ответ здоровенный обер-фельдфебель Шторх, приложив руку к груди и по-женски хлопая ресницами.
Клаус захрюкал и чуть не уронил компьютер, хотя даже не видел, а только слышал происходящее, из второго люка тут же высунулся Петер, дабы не пропустить такое зрелище. Бедный Фриц постоял несколько секунд с открытым ртом, а потом, махнув рукой, под дружный хохот вернулся к блоку анализатора. Погрозив Гансу пальцем, он все же сказал:
- Я с тобой еще дома на эту тему поговорю, mein Liebe.
- Все-то ты обещаешь, - притворно вздохнул Шторх.
Почти никто не заметил, как на палубе появились еще два офицера. Первый из них, с ярко выраженной внешностью рода Карпаносов, был военным наблюдателем Хорина на борту «Тэнши». Его звали Вильгельм фон Карпанос, и соответственно принадлежал он к одному из самых влиятельных военных семейств республики, чьи крючковатые носы и широкие подбородки не слезали со страниц армейских электронных газет и журналов. Его спутник был на целую голову ниже и носил форму капитана авиации Империи. Надо отметить, что даже повседневный мундир выглядел на комэске Нибуи как парадное одеяние, все было отутюжено, расправлено, начищено и отполировано. В такт шагам покачивался длинный самурайский меч. Второй клинок, значительно короче первого, был заткнут за ремень рядом. Остановившись в стороне, оба офицера, глядя на дурачества на взлетной палубе, завели разговор, в котором сразу становилось понятно, кто играет роль ведущего, а кто лишь толчется на втором плане.
- Оберст-рейтенант, у вас так много персонала обслуживает каждую машину? По пять человек? – удивился японец. – Это какие-то новые модели, требующие большего внимания?
- Нет, - принялся объяснять Вильгельм командиру первой истребительной эскадрильи крейсера, прибывшей буквально час назад. – У нас стандартный штат, по три человека: механик, оружейник и электронщик. А так много людей на площадке, потому что здесь же пилоты и штурманы.
- Как? - брови Нибуи взлетели вверх. – Ваши пилоты и штурманы сами занимаются ремонтом и отладкой своих машин?
- Да, герр капитан, - растерялся фон Карпанос, не ожидавший такой реакции. – У нас это в порядке вещей, один из пунктов доктрины фон Рейхмана «О ведении москитной войны».
- Я читал работы фон Рейхман-сама, но не предполагал, что под словами о тесной взаимосвязи он подразумевает, что пилоты должны заниматься подобной работой. Ведь для этого же есть техники.
- Возможно, вы упустили в работах фон Рейхман-сама не только это, Нибуи-сан, - голос нового участника беседы буквально сочился ядом.
К офицерам пружинящей походкой направлялся человек ростом еще ниже, чем командир эскадрильи, но при этом превосходивший того в объеме мышечной массы раза так в два с половиной.
- Добрый день, лейтенант Шинохара, - поздоровался первым фон Карпанос.
Лейтенант особых войск Империи с улыбкой кивнул в ответ и вновь посмотрел на Нибуи. Если улыбка, адресованная Вильгельму, была простой и искренней, то теперь она стала злорадной и не предвещающей капитану ничего хорошего.
- Вам что не нравятся ваши будущие боевые соратники, Нибуи-сан?
- Посмотри на них, и ты все поймешь, Кисабуро, - комэск с трудом сумел скрыть отвращение и ненависть за маской безразличия. То ли эмоции были вызваны поведением хоринских летчиков, то ли появлением на сцене действия нового лица.
- Нормальные здоровые ребята, Карюсай, - лейтенант легко перешел на манеру общения, предложенную Нибуи. – Не так чванливы как твои, и не так эгоистичны как все остальные.
Вильгельм украдкой ухмыльнулся себе в усы, прикрыв лицо на мгновение ладонью. С помощником капитана Котаро у хоринского наблюдателя за время, проведенное на борту «Тэнши», сложились очень хорошие доверительные отношения. Веселый, шустрый и энергичный Кисабуро, похожий большего всего на маленький оживший накопитель Тимофеева, очень не любил некоторых порядков, заведенных в императорской армии и флоте. Поэтому он и служил в особых войсках, которые находились фактически вне всеобщей системы. По званию Шинохара мог позволить себе носить два меча, как и Нибуи, но Вильгельм не мог с уверенностью сказать, есть ли они у лейтенанта вообще, поскольку тот, еще, ни разу с ними не появлялся на публике. Для офицера Империи подобное пренебрежение могло считаться среди своих коллег по меньшей степени вызывающим, если не оскорбительным. А еще Кисабуро буквально повергало в бешенство то поведение, которое было распространено в вооруженных силах его родного государства по отношению к, так называемому, «обслуживающему персоналу». На этой почве Нибуи и многие его коллеги-командиры уже не раз сталкивались с Шинохара, как знал фон Карпанос, и поэтому оберст-лейтенант с интересом следил за рандеву двух заклятых врагов.
- Всего лишь распущенные, незнающие дисциплины солдаты, - лицо капитана налилось багровым, он даже позабыл о том, что рядом с ним стоит один из хоринских офицеров. – Даже не верится, что это и вправду лучшие из лучших, элита республиканской авиации.
- Но это они и есть, - Кисабуро, казалось, наслаждался каждым мгновением этой перепалки. – И многие из них уже дрались даже с Инатами, а некоторые имеют уничтоженный инатский корабль на своем счету. Никто из твоих пилотов, Карюсай, не может похвастать даже тем, что видел хотя бы одного Ината. Да на всем нашем флоте не наберется столько людей, что дрались с серомордыми, сколько Хорин прислал сейчас на борт этого крейсера.
- Мы не намереваемся драться с Инатами, Кисабуро!
- А ты уверен? – усмехнулся Шинохара, и комэск вдруг вздрогнул, ощутив скрытый намек в словах своего оппонента.
- Нас что могут послать против иномирян?
- Почему бы и нет, ты знаешь, как намереваются испытывать «Тэнши»? Нет? И я не знаю, - лейтенант повел плечами. – А вдруг завтра и пошлют, может и на Инатов, а может и на Осаку, свергать Императрицу.
- Что за чушь ты несешь?! – не выдержал Нибуи и взорвался потоком ругательств на своем родном языке.
- Вообще-то я зачем пришел, - Кисабуро выслушал все до конца, лишь изредка кивая в особо интересных моментах, и только потом заговорил вновь. – Тебя хотели видеть капитан Котаро и капитан Нобори.
- Что? – опешил Карюсай. – И ты молчал?!
- Нет, ведь только же сказал.
Наградив лейтенанта еще парой сочных эпитетов, капитан Нибуи побежал к лифту, придерживая свои мечи за рукояти. Кисабуро помахал ему вслед и обернулся к Вильгельму, который сдерживался уже еле-еле.
- Что поделать, ненавижу этого кретина. Хотя он, кажется, от меня тоже не в восторге, - счел нужным заметить Шинохара, и фон Карпанос сделал ему знак, чтобы тот прекратил, иначе оберст-лейтенанта мог настигнуть гомерический инфаркт.
- Пойдем, будем знакомиться, - сумел, наконец, сказать военный наблюдатель.
Все такая же, как и раньше, разномастная пара, пускай и в обновленном составе, направилась к хоринским асам, продолжающим развлекаться.
При появлении начальства, а Вильгельм являлся самым старшим офицером республиканского флота на «Тэнши», члены пятой эскадрильи вытягивались по стойке смирно и отдавали честь. Оберст-лейтенант сделал знак, чтобы привлечь всеобщее внимание.
- Господа унтер-офицеры и техники, прошу знакомиться, лейтенант Шинохара. Насколько мне пока известно, хороший офицер, надежный товарищ и просто неплохой человек.
- И это, не смотря на то, что он японец, - добавил Кисабуро, чем вызвал улыбки на лицах слушателей.
- Лейтенант! – как всегда первым оказался Фриц. – Может, хоть вы нам объясните, в какую такую задницу нас намерены всех запихать в ближайшее время?
- Пока прозвучавший адрес наиболее точный из всех, которые я слышал на борту крейсера, - ответил Шинохара, пока летчики и обслуживающий персонал начали собираться в небольшую толпу вокруг старших офицеров. Обер-лейтенант Вилькау забрался вместе с двумя оружейниками на крыло соседнего штурмовика и наблюдал за всем оттуда, раскуривая сигарету кофейного цвета.
- А конкретный сегмент толстой кишки не уточняется? – послышалось из задних рядов, и на взлетной палубе последовал небольшой взрыв хохота.
- Могу дать навигационные координаты, сходите к корабельному врачу, уточните, - с издевкой сообщил Кисабуро, что вызвало новый приступ смеха.
- Герр лейтенант, а вы, правда, из особого батальона? – спросил кто-то из молодых техников.
- Нет, эти нашивки, - японец ткнул пальцем в значки на петлицах, которые изображались в виде кругов «инь и ян», - выдавались в подарок к детским обедам в суши-барах на осакской планетарной станции.
- Там хорошие коктейли из молока морских коров, - добавил Ганс, демонстративно опершись локтем на макушку Фрица.
- Да-да, мои любимые, - подтвердил Шинохара, вокруг заулыбались уже все без исключения.
- Герр оберст-лейтенант, может быть вам и герру лейтенанту сегодня выпить с нами немного пива в кают-компании, - выпустив струйку сизого дыма, спросил сверху Вилькау. – За укрепления знакомства. А вы, герр лейтенант, и своих приведете, знакомится…
- Я лично не против, - кивнул головой фон Карпанос. – Что скажешь?
- Можно, - кивнул Кисабуро.
- Только учтите, - решил отметиться острым словцом Фриц. – Мы пьем не маленькими рюмочками, а полновесными кружками, герр лейтенант. Так что рассчитывайте свои силы!
- А то, что? Глаза на утро окосеют? – нашелся тут же японец.
Веселый смех вновь заметался под потолком взлетной палубы, а это означало, что маленький лейтенант произвел на эскадрилью не менее благоприятное впечатление, чем в свое время, получилось это сделать у унтер-фельдфебеля Вайса.
Два капитана при полном параде с орденами на груди и мечами у поясов, ожидали трансляции с поверхности Нагасаки. Из-за астероидных колец самой планеты и других метеоритных скоплений на границах системы на настройку уходило куда больше времени, чем на прямую линию связи, но зато этот информационный канал, проходивший не через один или два, а через несколько десятков транслирующих спутников, был более надежным. Хотя он становился при этом более уязвимым для перехвата, но кто мог бы перехватывать сообщения здесь, в системе Каратова, центральном оплоте «старой» Империи Солнца?
Нобори и Котаро переглянулись, затем одновременно кивнули, словно прочтя мысли друг друга, и прошли к столу. Капитан «Тэнши» налил дистиллированной воды себе и своему давнему товарищу, молча выпили, поставили стаканы обратно на полупрозрачную поверхность столешницы.
- Ну, что? Мы готовы сказать, что мы готовы? – как ни странно, без всякой улыбки спросил Наканиши.
- Да, похоже, что готовы, - ответил Хасимото. – Вот бы теперь самим поверить в это.
Еще около минуты прошло в молчаливом ожидании.
- Был вчера в комнате для медитаций, - заговорил Котаро. – Ее здесь хорошо сделали.
- Начальник кораблестроительного департамента прислал своего лучшего декоратора, - сказал в ответ капитан крейсера.
- Сразу видна рука мастера, - согласился Хасимото. – Правда, я медитировал два часа, но только в конце появились ясные ощущения. Было хорошо, тепло и приятно…
- Достижение гармонии инь и ян?
- Теоретически да, но вот почему мое сознание, в отличие от подсознания, все также мечется, как и раньше?
Нобори пожал плечами:
- Я не буддийский лама и не синтоистский священник, чтобы толковать такое.
- Я знаю, просто надо было кому-то это высказать.
- В обслуживающем персонале ирригационного блока есть один техник-токсиколог, он учился в Храме.
- Предлагаешь сходить к нему?
- Фактически, все окончившие Храм – монахи. Я как-то раз сам пришел к нему за советом. Не скажу, чтобы он мне четко помог во всем разобраться, но на правильное направление указал, так что, решать тебе.
- После сеанса дашь мне его координаты.
- Хорошо.
Пискнул интерком, встроенный в приборную панель широкого плазменного экрана на стене.
- На связи база «Шёгун», Нагасаки. Первый приоритет сообщения.
- Вывести на экран, - отдал команду Нобори, и поверхность плоского экрана начала стремительно светлеть.
Когда перед ними возникло изображение, оба капитана склонились в почтительном поклоне перед адмиралом Такеда.
- Приветствую, Нобори-сан и Котаро-сан.
- Рады вас видеть, Такеда-сама, - на правах хозяина и старшего по званию ответил Наканиши.
- Поздравляю вас капитан с тем, что ваш корабль теперь полностью укомплектован и готов к боевым действиям. Испытать его особенности вам предстоит в ближайшие месяцы, я получил указания относительно вашей дислокации.
Котаро и Нобори затаили дыхание. Вот сейчас все и решится, все вопросы мигом получат ответы и можно будет перестать дергаться из-за неясности будущего, а начинать дергаться, думая над способами исполнения поставленных задач.
- Крейсер «Тэнши» под именем «Рей» будет переведен в состав эскадры базы «Эдервейс» в системе Роммеля. Это, разумеется, для отвода глаз вражеской разведки, - пояснил адмирал. – База находится в тылу, но именно через нее идет все военное сообщение с системой Круппа и системой Саркисяна, которые граничат с территорией Федерации. Новая Бавария и Зарцбург – важные планеты в составе Хорина, на их оборону тратиться ежециклично тридцать-тридцать пять процентов всего республиканского бюджета. Впрочем, вы разбираетесь в тамошней ситуации после операции в системе Фрик-прейс. Теперь ваша задача будет определена командованием базы и местными высшими офицерами. Сейчас там довольно много наших и хоринских кораблей, они поддерживают республику Сайгон в ее конфликте с королевством Траппер, которое фактически уже стало протекторатом Федерации. Рискну предположить, что именно туда вас и направят, особенно, после того как пришла в негодность главная орбитальная крепость Монтойи и Фрик-прейс наводнили корабли соседних федератских систем.
Причиной такого шума и выхода из строя базы была диверсионная Монтойская операция, которую осуществили почти год назад батальон Хасимото и несколько кораблей под командой Нобори. Официально между Империей и Федерацией не был заключен договор о перемирии со времен Схватки, точно также не велась в открытую война Федерации и Хорина. Однако все прекрасно понимали, кто натравил Инатов на свободолюбивую республику, кто поддерживает пиратов, обосновавшихся в астероидных скоплениях Фрик-плейса, по которым диверсионная группа тоже нанесла удар, и кто, наконец, не хочет видеть у себя под боком столь спевшуюся парочку, какой представлялись на Земле Империя и «центрально-европейская» республика.
- Желаю вам удачи, Котаро-сан, Нобори-сан. Оправдайте возложенные на вас надежды, докажите, что мои конструкторы и инженеры не зря вложили столько физических и моральных сил в «Тэнши». И главное, докажите, что мы, Империя Солнца, еще можем создавать оружие, которое заставляет наших врагов трепетать как в период рассвета Колониальной Эры.
- Это честь для нас, Такеда-сама, и мы понесем ее достойно, с высоко поднятой головой и искренней преданностью в сердцах, - ответил на этот раз Хасимото.
- Ничего другого я и не хотел о вас услышать. Да прибудут с вами благословения ками и предков, да поможет вам Будда своей мудростью, а Удача своей милостью.
- Даже Карма человека в его собственных руках! – хором сказали капитаны, заканчивая ритуальную фразу старинного напутствия.
Этот обычай зародился еще во времена Раздора, такими напутствиями отцы провожали на фронт своих сыновей – императорских офицеров, матросов и солдат. Теперь это была одна из традиций японского флота, одна из самых почитаемых и древних. У Наканиши уже не было отца, а отец Хасимото седьмой год находился в реабилитационном госпитале после страшной аварии, и поэтому напутствия пришлось давать адмиралу Такеда. Нобори и Котаро поклонились вновь, старый адмирал чуть склонил голову в ответ.
- Вершите же подвиги во славу Империи!
- Hai!!!
_________________
- Значит, они просто кидаются камнями?
- Да. Астероидами, лунами, планетами... |
|
|
|
Grey (Last)
72 EGP
Рейтинг канала: 3(42)
Репутация: 14
Сообщения: 344
Откуда: Белогорье
Зарегистрирован: 10.10.2007
|
|
Глава 5. Человек с железными зубами…
1790 год Гипперпространственной Эры
Безликие однотипные высотные башни делового центра столицы уносились своими вершинами в хмурое серое небо. Мелкий дождь с угрюмой упорностью барабанил по квазибетонным автострадам и тротуарам, набегая в небольшие лужицы на стыках громадных квадратных плит. Фонари тускло мерцали в режиме дневного освещения при пасмурной погоде. Башня торгово-экономического центра, идеальный симметричный восьмигранник, вырастающий в центре архитектурного ансамбля, выделялась среди своих собратьев каким-то изяществом и завершенностью формы. Казалось, у этого здания есть хоть какое-то лицо, в отличие от однообразных соседей.
За зеркальным окном на четвертом этаже стоял человек практически ничем не примечательной внешности, среднего роста, русоволосый, без признаков худобы или объемной мускулатуры. Его лицо было абсолютно типично, настолько, что его не заметил бы в толпе и самый наметанный глаз. Прислонившись лбом к стеклу, человек смотрел на улицу, на дождь и на немногочисленных прохожих.
Ему всегда нравился дождь. И то, что экологи на Земле сумели ввести запрет на искусственное изменение погоды его, откровенно радовало. Многие толстосумы предпочли бы видеть за своими окнами только ласковые весенние деньки или легкий летний зной, а ему больше нравился дождь. За первые сорок лет своей жизни он ни разу не увидел дождя. Осадки не выпадают на орбитальных станциях, там есть только сочащиеся водой в темных закоулках трубы системы жизнеобеспечения, зловонные лужи под мерцающим светом старых ртутных ламп, давно отслуживших свое, да извечные спутники человека во Вселенной – тараканы. В таких местах прошли детство, юность и становление личности сенатора Максвелла Купера. Там он научился выживать, воровать, предавать и убивать, если возникнет необходимость. Зловоние и беднота орбитальных жилых станций всегда угнетала Максвелла, ему казалось, что все можно изменить, улучшить, преобразовать, и в отличие от многих своих сверстников он принес эту мечту с собой из детства во взрослую жизнь.
Как-то раз, вернувшись в свою убогую квартиру, одноместную комнату, совмещенную с кухней, Макс открыл дверь картой-ключом и понял, что в помещении кто-то есть. Хозяин дома мгновенно позабыл, как мучался весь день из-за кустарного бронежилета, натершего ему левый бок. Самоделка была не совсем по размеру, но другого бронежилета за те деньги, что были у Максвелла, на станции было не достать. Броню молодой человек стал носить после последнего покушения. Его и раньше били, даже не раз распарывали бока и живот ножами и заточками, ломали ноги и руки, но тогда в него первый раз стреляли. Четыре пули в грудь, простые свинцовые пули, которые хирург муниципального госпиталя выковыривал из Макса около пяти часов под местным наркозом. Молодой активист национал-патриотов стал доставлять слишком много хлопот людям, заправлявшим на станции многими нелегальными делами. Статья, появившаяся в местной газете и о которой потом узнали в администрации консула Федерации, разоблачила не одного продажного чиновника службы быта и обеспечения вплоть до главного управляющего станцией, имевшего связи в криминальных кругах. Максвелла было приказано убрать раз и навсегда, но он выжил вопреки всему, выжил уже не в первый раз. С тех пор неизменными спутниками Макса стали неокевларовый бронежилет, изготовленный в слесарной мастерской на соседнем уровне, и видавший лучшие времена автоматический «speed-fire», обычный огнестрельный миниган, устаревший даже для местной полиции. Зато такие машинки часто встречались у здешних хозяев туннельных переходов и коридорных переулков.
Ночной гость сидел в решетчатом алюминиевом кресле, установленном напротив телевизионного экрана, но развернувшись в сторону двери. Он был высок, рыжеволос и носил старые архаичные очки с довольно толстыми линзами. Или это было частью стиля неизвестного, или у него просто не было денег на операцию радужки и исправления глазного хрусталика. На станции у многих не было на это денег.
- Здравствуйте, мистер Купер, - сказал пришелец, сказал с заметным акцентом, но на родном языке Макса, на русском.
- И вам не болеть, - ответил Максвелл, закрывая дверь и сохраняя видимость полного безразличия.
Он начал делать вид, что собирается снять куртку и повесить ее на вешалку, но резким движением выхватил оружие из кобуры подмышкой.
- Чем обязан? – спросил Макс, глядя на своего гостя уже поверх пистолетной мушки, красный огонек лазерного прицела плясал на нагрудном кармане серого в полоску пиджака.
- Я из Службы Социального Контроля, - совершенно спокойно отреагировал на случившееся гость. – Меня зовут Брайан О’Хара, я инспектор первой категории при консулате Федерации.
- И что же понадобилось тайной полиции от моей скромной персоны? – ледяным голосом поинтересовался Купер, чувствуя, как на правом виске собирается большая капля едкого пота.
- Несколько дней назад мне передали ваше дело, мистер Купер, - продолжал говорить по-русски О’Хара. – Мне было поручено провести анализ вашей деятельности и поведения, установить насколько вы социально опасны. Я изучал внимательно ваше досье, прочел ваши статьи и книгу «Гниль», в которой вы выступаете вторым автором.
Макс напрягся еще сильнее, первый автор Семен Бенау был арестован несколько недель назад, официально за незаконное хранение оружия и наркотиков.
- Вчера я подал консулу свой рапорт, в котором признал вас малоопасным индивидом, способным лишь к спонтанным выражениям агрессии.
- И все же, вы пришли не затем, чтобы сообщить мне эту приятную весть, - Макс не терял головы, да его сочли пока не заслуживающим внимания, но это только, если этот «сэсэкашник» не врет, и если он вообще «сэсэкашник».
- Да, мистер Купер, вы правы, - Брайан закинул ногу на ногу, продолжая смотреть в глаза своему собеседнику, а не на оружие в его руках, как делали бы многие другие. – Я фальсифицировал свой рапорт, вас следует причислить к категории первой опасности и согласно правилам Службы Социального Контроля, незамедлительно изолировать от общества. Но я этого не сделаю, и хотите знать почему?
Повисла пауза, наконец, Макс слегка кивнул, впрочем, не убирая пальца со спусковой клавиши.
- Я прочитал ваши работы, ваши лозунги и средства, которые вы определяете, как необходимые для выхода государственного и административного аппаратов из «кризиса апатии и морального разложения».
«А ты и вправду неплохо проштудировал мои труды», - подумал про себя Максвелл, услышав цитату одного из своих самых радикальных критических высказываний.
- И проведя анализ вашей программы, я пришел к выводу, что полностью разделяю многие ее аспекты, но могу внести и несколько предложений для корректировки некоторых постулатов. Я предлагаю вам свою помощь, мистер Купер.
Макс стоял и думал, думал о том, ловушка ли это ССК или действительно к нему пришел человек, увидевший мир его глазами. Куперу уже приходилось встречать людей, считавших, что они поняли его, но только двое или трое из них действительно видели в его действиях не романтическую борьбу за высшие идеалы, а настоящую работу, имеющую цель и направление. Если этот О’Хара окажется подсадной уткой, то ему уже не отвертеться никогда, но что он теряет в конце концов?
«Speed-fire» лег на кухонный стол, прицел его погас, а Макс скинул куртку, бросив ее на спинку соседнего кресла.
- Обсудим ваши предложения, мистер О‘Хара, - сказал он, опускаясь на потертый рыжий диван.
На лице «сэсэкашника» появилась улыбка, спокойная и уверенная.
- Рад, что вы поверили мне, мистер Купер.
- Ошибаетесь, я по-прежнему не верю вам, но не вижу причин, чтобы отказать себе в этом разговоре.
- Понимаю, - кивнул Брайан.
Максвеллу не дано было знать, что эта встреча станет одной из многих ступенек на самую вершину. Через шесть лет он уже будет выдвигаться на пост сенатора, бывший инспектор Службы Социального Контроля О’Хара станет его правой рукой, а имя «бандита Купера» зазвучит в кулуарах Парламента. Избирательная компания с участием Макса станет самой грязной за последние сто с лишним лет. Журналисты будут молиться на независимого кандидата, который чуть ли не ежедневно будет давать им тему для очередного скандала, связанного с кем-нибудь из парламентариев или же с самим собой. Не имея поддержки какого-либо правительственного режима, лишенный малого гражданства родной Монтойи, Купер пройдет в Парламент по свободной одномандатной путевке. Абсолютная демократия Федерации позволяла быть избранному в управляющий государственный орган любому своему гражданину, преодолевшему установленный барьер в пять миллионов голосов. По одному сенатору на каждых выборах всегда назначалось от каждого государства, остальные избирались как угодно и где угодно. Строка в избирательном билете пуста, можно написать хоть имя своего соседа, хоть соседской собаки.
За национал-патриота Купера проголосует больше половины шахтеров из рудного пояса Фрик-Плейса, а вместе с ними еще сотни тысяч солдат и рабочих в соседних системах. Его поддержат профсоюзы на Юпитере и Плутоне, с одобрением его идей выступят вице-президент Кенарии Огюст Петрарку и адмирал Генерального Штаба Джек Ройс. Купер буквально ворвется в Парламент в ореоле совершенных им разоблачений и неадекватных поступков, и тут же устроит еще один скандал. Максвелл снимет в аренду четвертый этаж торгово-экономического центра столицы, это будет стоить ему всего сто пятьдесят тысяч федеративных марок в год, ничтожная сумма и ничтожная площадь для административного аппарата одного из сенаторов. И, конечно же, вскоре кто-то из журналистов поинтересуется причиной такого решения, а ответ будет прост.
- На своем новом месте работы я получаю зарплату из бюджета в двести тридцать тысяч, - усмехнется Купер, глядя в объектив телекамеры. – На аренду чего-то другого у меня нет средств.
И представители третьей власти* раздуют из этого самый громкий осудительный процесс в истории Федерации. Гонениям подвергнуться практически все сенаторы старой закалки, все те, кто устраивает свои офисы на вершинах башен-небоскребов, на личных океанских базах и частных орбитальных станциях. Сенатор Купер ознаменует свой приход в большую политику так, как не удавалось до него никому другому. Потом будет еще пять лет, половина сенаторского срока, будут новые скандалы, публичные оскорбления коллег в Парламенте, два покушения на самого Максвелла, загадочная смерть его главного оппонента – столичного прокурора Гриффина. И, конечно же, будет знаменитый военный трибунал над офицерами Генерального Штаба, устроенный неугомонным сенатором, поймавшим разжиревших штабных адмиралов за руку при хищении средств на модернизацию флота дальних оборонительных баз.
- И если ты немедленно не перестанешь пялиться в окно и делать вид, будто слушаешь меня, то получишь пепельницей по загривку, - уловил Макс последнюю фразу и понял, что он вновь задумался и предался воспоминаниям, наблюдая за феерией тихого дождя.
Правый уголок губ сенатора пополз вверх, обнажая блестящие зубы из нержавеющей стали. Собственные Максвеллу выбили еще во времена недалекой юности, а делать операцию сейчас он отказывался, требовалось сохранять имидж. Макс обернулся, опершись теперь спиной на плазмонепробиваемую поверхность, и встретился взглядом с парой ярко-зеленых вытянутых кошачьих глаз. Эрика всегда понимала, когда Купер слушает собеседника, а когда лишь делает вид, ведь она была одной из немногих, входивших в ближний круг сенатора. Уроженка Центавра Дальнего системы Альфа-Центавр, к ее крови было щедро примешано наследие генетических мутантов, какими, в сущности, являлись каждый второй и третий житель этой системы. Законы республики Центавр приветствовали любую деятельность, связанную с биологическими и генными разработками, давая Федерации лучших врачей, ученых и новые методики лечения и предупреждения болезней. Главным таким вкладом стала операция регенерационного цикла, а еще искусственно выращиваемые внутренние органы и стволовые клетки. В соседней республике Центавр-2 на Проксима-Центавре творилось примерно тоже самое, но уже в отношении кибернетики и нелинейного программирования. Там ковалась технологическая база Федерации, ее исследовательская и военная мощь.
- Мне, кажется, мы уже обсуждали этот вопрос два дня назад, и пришли к решению, обоюдно устраивающему нас и «ланкастеров», - ответил сенатор.
Изящная спортивного телосложения блондинка в женском брючном костюме сидела в кресле Максвелла, закинув на стол длинные ноги в тупоносых ботинках. Лицо Эрики было красиво своей экзотичностью, к ее человеческим чертам примешивалось что-то дикое, звериное, кошачье. Аккуратные тонкие скулы, резко очерченные сухие щеки, волосы коротко подстрижены почти по-мужски и уложены так, чтобы оставлять открытыми чуть заостренные на концах ушки. И, конечно же, дивные глаза, в которых Макс готов был тонуть каждую секунду.
- Следовательно, ты опять мне наврал, - констатировала Эрика.
- Когда же это? – Купер скрестил руки на груди и для наглядности чуть приподнял левую бровь.
- Ты сказал, что это была прекраснейшая ночь в твоей жизни. Но если мужчина помнит все подробности короткого делового разговора, произошедшего в постели между двумя заходами, то вряд ли это была лучшая ночь в его жизни. После самой лучшей ночи запоминаться должно совсем другое.
- Я надеюсь, этот упрек ты адресовала себе, - ухмыльнулся Максвелл.
- Пепельница все еще у меня под рукой, - пригрозила Эрика и для убедительности взяла означенный предмет интерьера в свои изящные пальцы с длинными острыми коготками, назвать которые ногтями не поворачивался язык.
Слухи об интимной связи сенатора и руководителя его административного аппарата ходили еще с первых дней после их появления на Земле. Сплетни были далеко небеспочвенными и, более того, постоянно «подогревались» новыми утечками информации. На самом деле, главным их распространителем был сам сенатор Купер, и как показывали опросы общественного мнения, простые граждане относились к этим «грязным подробностям» еще с большим одобрением, чем к каким-нибудь благотворительным акциям. Все это было необходимой составляющей того образа, который создал для себя Макс, хотя очень многое создавать искусственно и не пришлось. Ну а, если все же быть до конца справедливыми, то стоит упомянуть, что идея со слухами изначально принадлежала как раз самой Эрике и ею же активно развивалась в СМИ через третьих лиц.
Двери кабинета открылись, и на пороге возник высокий худощавый мужчина в костюме, белой рубашке и архаичном галстуке. Еще одним явно несовременным предметом туалета смотрелись на носу круглые очки в золотой оправе.
- Воркуете? – поинтересовался О’Хара.
- Привет, Брайан, - приветствовал своего помощника Макс. – Ты появился очень во время, твоего работодателя только что собирались убить особо извращенным методом Предрассветной Эры.
- Он имеет в виду, что я хотела дать ему пепельницей по его пустой голове, - пояснила Эрика, одарив О’Хару лучезарной улыбкой.
- Как можно, - развел руками Брайан. – Портить столь прекрасную вещь для уничтожения такого бесполезного сосуда, как голова Макса.
- В чем-то ты прав, Брайан, лучше воспользуюсь чем-нибудь менее ценным.
- Спасибо, - Максвелл подмигнул Брайану. – Твоя политика материалистического подхода все еще работает.
- И не надейся, что я этого не услышала, - тут же вставила Эрика, возвращая пепельницу обратно на стол.
- И не надеюсь, - «обреченно» вздохнул Купер. – Что твориться в мире, Брайан?
О’Хара прошел к столу, щелкнул зажигалкой, поднося огонь к тонкой коричневой сигарете в руках Эрики, и опустился в кресло для гостей.
- Все, как и предсказывал Ройс, - сказал он, пристраивая свой электронный планшет-блокнот на столешнице. – Брожение, шатание и ожидание, когда кто-нибудь пустит энергетический разряд к пульсарному конденсатору.
- Значит, будем действовать, как и задумывали, - кивнул Макс.
Бывший глава Генерального Штаба Флота и нынешний вице-министр Адмиралтейства Джек Ройс был одним из немногих военных чиновников, которые не только сумели сохранить свои места после достопамятного скандала, но еще и значительно продвинуться вверх по служебной лестнице. Связанно это было с тем, что Ройс и его приближенные активно поддерживали сенатора Купера и входили в его ближний круг на правах доверенных лиц. Самого адмирала же Макс считал не иначе как другом.
На последней встрече в офисе Купера, Джек был мрачен, отказался от виски и лишь дымил своей трубкой как доисторический паровоз.
- Ситуация прескверная, - вещал адмирал, отрываясь от мундштука вишневого дерева. – Такого уже не было давно. Конечно, мы привыкли, что иногда мы рвем славов, иногда они нам дают в зубы, но ситуация в Гонконге была общеполитическим делом Федерации. Парламент уже накинулся на Адмиралтейство и в особенности на меня.
- Оно и понятно, - соглашался сенатор, искренне разделяющий чувства старого вояки. – Черт с ней с этой системой, жалко Паттерсона.
- Сэммюэль был самым лучшим из всех молодых контр-адмиралов, - печально вздыхал в ответ Ройс. – И моим лучшим учеником, он действительно мог далеко пойти, он разделял наши интересы, а я собирался представить тебе его, когда он вернулся бы из экспедиции. Вы бы точно поладили.
- Глупо плакать о пролитом молоке, надо смириться и идти дальше.
- Да, понимаю… Но откуда, черт побери, там взялся Сильвер со своей эскадрой!
- Официально они возвращались с учений, зашли на базу «Морриган» и столкнулись с флотом Белого Легиона, - Джек поднял на Максвелла взгляд, поняв, что будет и продолжение. – А неофициально, учения должны были проходить совсем в другом секторе, вот только их маршрут изменили за три месяца до инцидента у Штеггера-2.
- Получается, сразу после принятия Парламентом секретной резолюции по гонконгскому вопросу, - быстро сообразил Ройс.
- Именно, это была ловушка…
- Или испытания нового прототипа, тот корабль, что уничтожил наш тяжелый дредноут, был классифицирован как линейный фрегат, но не мне тебе рассказывать, что такого не бывает. Хотя Сильвер мог придумать что-то новое в тактическом плане, только вот ума не приложу, что.
- Напрягайте своих разведчиков, будет не очень приятно, если у славов действительно появится новый тип кораблей или вооружений, которым нам нечего противопоставить.
- Да уж, вот так подарочек к Рождеству для Комитета Развития Вооружений, - попробовал пошутить Джек, но сам лишь кисло улыбнулся.
- Ситуация в системе Сигма намного интересней, такого у нас еще не было, и главное, это бьет по флоту еще сильнее, чем просто поражение в битве.
- Целыми планетами, по сути, целыми системами от Федерации еще не сбегали, - кивнул Ройс. – Вышло даже красиво, а эти придурки из Службы Внутреннего Военного Контроля уже начали следствие над Нансеном, как будто это он виноват в случившемся.
- А разве нет?
- Черт побери! Он виноват только в том, что хотел спасти своих людей, и я его прекрасно понимаю!
- При этом он наплевал на долг перед Парламентом и Федерацией, забыл о солдатах, уже убитых повстанцами, и о возложенной на него миссии. Планетарный национализм не приветствуется в Федерации сегодня, Джек, но, тем не менее, похоже этот Нансен поступил правильно. Смерть ста пятидесяти тысяч мирных граждан была бы куда более серьезным ударом для нас, чем потери пяти кораблей. Но кто он, этот полковник Сангре?
- Будешь смеяться, Макс, но он не супермен и не бывший агент военной разведки. Он родился в семье инженеров-колонистов, поселившихся на Сигме-6 вместе с первой группой разработчиков, и прожил там безвылазно всю свою весьма долгую жизнь. Медленный подъем по карьерной лестнице в полиции, сначала патрульный, потом сержант и начальник дежурной группы. Почти тридцать лет детективом в одном из участков, затем еще столько же лейтенантом и капитаном, начальником этого же участка. Он был самым заслуженным копом на всей Сигме-6, поэтому его очень скоро сделали заместителем начальника полиции Сигматауна, а затем дали и полковника. Народ его знал и любил, поэтому, похоже, и пошел следом, когда Сангре решил взять все в свои руки.
- И так легко обыграл настоящих военных, далеко не мальчиков в своем деле, - улыбнулся Максвелл.
- А вот тут-то и появляется та самая изюминка, при нем есть один офицер, коммандер Золтан. Я ведь сказал, что Сангре не бывший резидент военной разведки, а вот Золтан…
- И за что же его сослали в эту дыру?
- Капитана первого ранга Яноша Злотника, первого претендента на место начальника разведотдела республики Центавр, судил военный трибунал за сокрытие важной информации. Злотник отвечал за анализ разведданных в системе Багровых Туч. Герхеон давно стоит у нас поперек горла, а после того как я в свое время захватил систему, новые коменданты стали сдавать по планете каждые десять лет, и вот мы уже еле держимся, зацепившись за пару спутников Пилата. Задача куратора разведки была проста – обеспечивать информацией боевые эскадры, но он фальсифицировал отчет. Передал сведения о дополнительных огневых укреплениях у орбитальной базы «Костер», в результате чего, боевая группа вышла в ее направлении, лишь прождав три недели и получив соответствующие подкрепления.
- И чем это было мотивировано?
- Базу было приказано уничтожить, но на «Костре» было много гражданских. Славов-гражданских. Злотник фактически дал кораблям СДР вывести их оттуда, базу мы получили, что грецкий орех, выеденный изнутри червями.
- И этот разведчик примкнул к Сангре? Так просто?
- А кто его знает? – ответил вопросом на вопрос Ройс.- Спрашивать-то не у кого, где сейчас этот «Золтан» и этот полисмен-полковник никто не знает. А Нансен как-то не догадался поинтересоваться у них на эту тему, когда они удирали с его кораблями.
Резонанс от двух серьезных поражений-скандалов вышел в Парламенте действительно не шуточный, но Купер, державший выжидательную позицию по обеим ситуациям, мог теперь обратить их себе на пользу, чем собственно и занимался, клеймя всех подряд сенаторов в продажности, предательстве и прочих смертных грехах.
- Посол от Инатов пребудет через полчаса, - напомнил Брайан, вырвав Максвелла из мира воспоминаний точно так же, как сделала это недавно Эрика.
- Тогда я прощаюсь с вами мальчики, - сказала центавресса, спуская ноги на пол. – Не хочу встречаться с этим серым уродом, который так любит лезть в чужие головы. У меня еще намечено собрание с руководителями профсоюзов Солнечной системы.
- Как жаль, что я не могу слинять точно также как и ты, - бросил ей вслед Максвелл, усаживаясь в освободившееся кресло.
- Конечно, не можешь, - Эрика обернулась уже в дверях и продемонстрировала два ряда идеально белых и острых клычков. – Иначе за срыв переговоров, я выцарапаю тебе глаза и кое-что еще.
- И почему я до сих пор не избавился от тебя, наемные убийцы ведь берут так не дорого в последнее время? – возвел очи горе Купер.
- Потому что, мы слишком хорошо подходим друг другу, - последнее слово в любом разговоре всегда оставалось за Эрикой.
Когда белые створки сошлись, и сенатор остался наедине с О’Харой, Макс откинулся в кресле и рассмеялся.
- За что мне нравятся кошки, Брайан, так это за то, что приручить их невозможно, но общение с ними доставляет неописуемое удовольствие. Ладно, давай подумаем над предстоящим разговором с иномирянином, какие-нибудь важные изменения произошли в текущей ситуации с момента нашего последнего совещания по этому вопросу?
- Нет, ничего существенного. Инатам, похоже, удалось найти подход к сенатору Твумпуки, но он все еще колеблется. Единственной надеждой для них остается возможность склонить на свою сторону тебя, вернее заставить не мешать их проекту при обсуждении в Парламенте. Несмотря на конфиденциальность встречи, я позаботился, чтобы несколько электронных газет и сетей системных новостей узнали о ней. Папарацци уже кружат у главного входа в центр, - улыбнулся Брайан, снял очки и, достав из кармана платок из натурального щелка, стал протирать линзы.
- Они, наверное, ждут представления, - сенатор закинул ногу на ногу и принял задумчивую позу, приложив указательный палец правой руки к подбородку. – Что ж, будет им и представление, и десерт с горчицей…
Гравилет, сверкающий черными тонированными стеклами, плавно вошел в поворот и, миновав перекресток, приземлился на обочине у центрального входа. Мелкий дождь продолжал моросить во всю, мгновенно покрыв машину тонким водянистым слоем. Едва округлая дверь открылась, откинувшись вверх, как к пассажиру ринулась толпа репортеров. Застрекотали миниатюрные наручные камеры и запищали записывающие устройства, некоторые корреспонденты вели трансляцию в прямой эфир на сайты своих газет. Из гравилета вышло высокое тонкое создание, закутанное в светло-белый плащ, по которому дождевые капли скатывались вниз, не в состоянии пропитать материал. Единственным украшением посла Инатов была, сделанная в виде эмблемы правящего рода, золотая брошь, которой плащ застегивался у самого горла. Более крупная, чем у человека, лишенная всякой растительности голова Ината имела идеально округлую форму и практически треть лица занимали огромные черные глаза. Узкой прорезью виднелся небольшой рот, а два крохотных полупрозрачных шланга тянулись из-под плаща к ноздрям иномирянина, подавая живительный для Инатов сероводород. Не обращая внимания на людей и сыплющиеся градом вопросы, пришелец в сопровождении еще двух соплеменников направился к дверям. Охранники были облачены в такие же плащи, как и посол, только темно-серого цвета, почти такого же какой была их кожа.
Сохраняя полное молчание, Инаты прошли в холл, двигаясь плавно и неторопливо, словно скользя над полом, и остановились у дверей множества лифтов. Охрана здания не пропустила журналистов внутрь, и дежурный офицер из-за кордона угрюмых андроидов в синей форме пытался объяснить беснующимся репортерам, что таковы правила. Немногочисленные случайные свидетели инстинктивно старались держаться подальше от серых фигур. Наконец, с мелодичным звоном двери лифта открылись, и иномиряне прошли внутрь, чтобы подняться вверх на три этажа.
О’Хара уже ждал их в приемной за стойкой вместе со щуплым секретарем, окинувшим вошедших взглядом отставного работника Службы Социального Контроля. Аппаратных сотрудников Брайан и Эрика предпочитали подбирать из той же среды, из которой вышли сами. Все также в полном молчании помощник сенатора и посол прошли в кабинет Купера, двери за ними закрылись, оставляя охранников инатского представителя в приемной.
Макс встретил полномочного посла инатского правительства сидя, сразу расставив тем самым акценты в будущем разговоре.
- Здравствуйте, сенатор, - голос Ината был неприятен человеческому уху, даже пропущенный через универсальный робот-переводчик, при помощи которого общался посол. Создавалось впечатление, что кто-то с силой скребет по оконному стеклу куском пенопласта, покрытым старой ржавчиной.
- Не могу ответить вам таким же пожеланием, посол, - холодно сказал Максвелл. – Присаживайтесь.
Инат опустился в предложенное кресло, его тонкая фигура просто согнулась в том месте, где это было бы удобно для того, чтобы сесть именно в такое кресло. Длинные узкие ладони сложились на груди Ината в «замок», переплетая тонкие пальцы, каждый из которых имел по пять суставов.
- Сенатор Купер, нам известно, что вы негативно настроены против проекта предложенного нашим народом вашему правительству, который должен лишь помочь принести процветание на отдаленные планеты могущественной Федерации, - будучи, как и все Инаты, очень сильным эмпатом, посол Эюаой, не стесняясь, сканировал эмоции, излучаемые Максом. Пока присутствовали лишь брезгливость, слабая ненависть и плотно скрываемый страх, практически тот же набор, что и всех людей, встречающихся с Инатами по тем или иным вопросам. – Мы заинтересованы в мирном решении этого вопроса, нам очень бы хотелось понять причину вашего недовольства и предпринять шаги, необходимые для ее устранения или исправления.
- И что же вы предлагаете? – Купер поставил локти на стол, сложил ладони домиком и посмотрел поверх них в две черных бездны на лице посла.
- Наши службы могли бы помочь вашим аппаратным фондам в осуществлении ряда проектов, которые вы намерены развивать в дальнейшем. Кроме того, небольшая материальная помощь вряд ли будет для вас лишней, раз уж вы так откровенно демонстрируете свой политический аскетизм.
- Что ж, ваше предложение, посол, меня заинтересовало, и я думаю, мы найдем здесь совместную почву для разговора. В принципе я уже готов вам ответить, - на лице Эюаой не дрогнул ни один мускул, причиной чего конечно была не железная выдержка посла, а почти полное отсутствие лицевых мышц. Но внутренне Инат уже улыбнулся, почувствовав, как в сознании его собеседника просыпается столь присущая людям алчность и жажда легкой наживы. Посол добавил совсем чуть-чуть своего ментального воздействия, чтобы усилить эти чувства.
«Все-таки люди довольно предсказуемые и примитивные индивиды, - подумал Инат. – Даже вот такие, как Купер. Внешне строят из себя борцов и моралистов, но внутри такое же гнилое нутро, которое так легко расшевелить, и через которое людьми так легко управлять. Странно, что у лорда Еаой не вышло договориться с этим сенатором. Лорд совсем неплохой эмпат и смог бы почувствовать то же самое, что и я…»
- И мой ответ, - продолжил тем временем сенатор. – НЕТ.
Эюаой сначала не понял, что он услышал, и только когда эмоции человека вдруг резко изменились, и слащавая подобострастность уступила место жгучей и неприкрытой ненависти, Инат ощутил, что теряет контроль над ситуацией. Волна такого чистого и горячего гнева обрушилась на посла, что врожденный дар начал оборачиваться проклятьем. Тяжелые веки Ината чуть дрогнули, а глаза расширились совсем на ничтожный миллиметр, но это не укрылось от Максвелла. И Купер знал, что ничего на лице иномирян не изменяется случайно. Эюаой стало плохо и дурно от эмоций своего оппонента. В приемной телохранители замершие, словно бронзовые истуканы, вдруг встрепенулись и уставились на плотно закрытые двери, ощутив боль своего вожака.
- Вы хотели услышать причину моей ненависти к вам, посол? – Макс приподнялся со своего места, опираясь руками о стол. – Так вот, я объясню вам причину моей ненависти ко всей инатской расе! Вы чума, вы гниль и ржавчина, которая разъедает мою страну изнутри. Вы притворяетесь нашими друзьями, занимаясь лишь тем, что вертите человечеством, как вам самим заблагорассудится! Вы покупаете сенаторов за деньги, которые зарабатываете на монопольных отраслях, повергающих целые системы в нищету и гражданские войны! Вы внедрили свою вакцину абсолютной демократии, которая губит мою расу, которая заставляет людей губить самих себя, даже не осознавая этого! Вы – наши враги! Вам нет дела до межрасового братства! Достаточно взглянуть, во что вы превратили аркилеан, таких же разумных как вы и мы! Вам плевать на наше развитие, вы готовы приложить все усилия, лишь бы оно никогда не перешагнуло тот рубеж, на котором вы затормозили нас почти тысячу лет назад! Вы ведь знали о нас давно, мы видели ваши корабли в Предрассветную Эру, пытались выйти на контакт, но вы сочли нас жалкими и бесполезными! Вам больше пригодились выносливые и сильные аркилеане, идеальные рабы для вашей безжалостной политики! Но тут мы подкинули вам сюрприз!!! Мы развивались очень быстро, намного быстрее вас самих, вам нужны были десятки тысяч стандартных лет, чтобы освоить дальний космос, а мы вырвались в него всего за пятьдесят столетий! И вы испугались, испугались, что мы сомнем вас, что вы не успеете догнать наш прогресс уже через тысячу лет или быть может через две тысячи! И тогда вы решили нас уничтожить, но не открыто, ведь вы уже боялись нас! Вы решили уничтожить нас изнутри, добиться полного морального разложения человеческой расы, пробудить ее старые конфликты, заставить драться между собой! И вы преуспели!!! Честь вам и хвала! Никто не успел понять, что вы явились не для галактической дружбы, а лишь для нашего полного покорения, или если не выйдет, то уничтожения! – Зубы сенатора с силой клацнули, мелкие капельки слюны блестели на них, срываясь в момент, когда произносилось очередное слово. – Я не слеп и не глуп, посол! Звуковые, тепловые и электромагнитные пушки, которые стоят на ваших кораблях и которые вы создали несколько тысячелетий назад, не годятся для уничтожения инатских судов! Это оружие против нас, против людей! Оружие, которое вы создали загодя, видимо намереваясь раздавить нас как жалких муравьев! Но оказалось, что вы все-таки опоздали, наши корабли и наше оружие уже было равно вашему! А как показали результаты сражения в системе Дракона, теперь мы даже превосходим вас!
Купер грохнулся обратно в кресло, Эюаой смотрел на него немигающим взглядом, стараясь прийти в себя. Такой эмпатической атаки не смог бы провести и лорд-протектор, а человек делал это, даже не задумываясь, легко и уверенно, просто изливая свои эмоции сплошным омерзительным потоком. Пузырьки в прозрачном шланге заструились быстрее, организм Ината оправлялся от эмпатической травмы, но ему нужны были теперь отдых и отключение сознания.
- Во времена Темной Эры, предшествовавшей Предрассветной, на Земле существовала такая болезнь – гангрена, - Макс снова заговорил, теперь уже тихо и не столь яростно, но при этом чувства его вновь начали просыпаться с прежней силой. - После раны белковых тканей и отсутствия санитарной обработки, мясо человека начинало гнить. Спасти его можно было только, если успеть вовремя прижечь рану каленым железом, другого способа тогда не существовало. Если не успевали, то гниль расползалась по телу, и иногда просто отрубали руку или ногу, чтобы человек продолжал жить, хоть он и оставался после этого калекой.
Налитые кровью глаза безумца вперились на Эюаой из-под черных бровей Максвелла, пригвоздив иномирянина к месту, и сметя последние эмпатические заслоны Ината. Охрана в приемной рванулась к дверям, но их остановил окрик секретаря.
- Вы – гангрена… И вас надо выжечь… А если уже поздно, то придется отрубить и все члены, которые вы успели собой поразить, - сенатор тяжело вздохнул. – Убирайтесь, посол, нам не о чем с вами беседовать.
Эюаой встал и, повернувшись, направился к открывающимся дверям. В походке Ината что-то изменилось, теперь он шел какими-то рывками, покачиваясь и заваливаясь иногда влево. Инаты-телохранители хотели подхватить посла под руки, но тот, по-видимому, послал эмпатическую команду запрета. Троица скрылась в лифте, и только тогда, простоявший все это время у стены, Брайан сдвинулся со своего места, прошел к низкому столику в углу и налил дистиллированной воды в высокий стакан. О’Хара прошел к креслу, в котором сидел Макс, и отдал стакан ему. Купер высушил воду несколькими быстрыми глотками, потом вытер раскрасневшееся лицо платком, услужливо протянутым помощником.
- Нормальное представление вышло, Брайан?
- Это было представление?
- Почти, наверное, - вяло ответил Макс. – Не хватает лишь зрелищного финала.
Протянув руку, сенатор нажал кнопку на пульте мобильного управления оборудованием в помещении. Толстое бронированное оконное стекло за его спиной медленно начало уползать в стену, в комнату ворвались уличный шум, капли дождя и влажная приятная прохлада. Макс прошел к окну, инатский посол, окруженный стаей журналистов, уже как раз дошел до самого гравилета, по-прежнему не давая комментариев о прошедшей встрече.
- Эй, посол! – громко крикнул Купер, высунувшись по пояс из окна четвертого этажа.
Инаты и репортеры разом обернулись, объективы всех пикто-камер и все микрофоны мгновенно нацелились на сенатора, на лицах папарацци зажглось предвкушение долгожданного скандала. И они получили скандал во всей красе, поскольку в следующее мгновение, Макс продемонстрировал послу Эюаой оттопыренный средний палец правой руки, в одно из самых древних жестов человеческой истории.
- Это мой наглядный ответ, если ты вдруг не понял устного, - прокомментировал свое действие Купер, криво оскалившись стальной улыбкой.
* Поскольку Парламент Федерации объединяет в себе и исполнительную, и законодательную власть, то давно уже сложилось понятие – парламентской власти. Вторая власть – судебная, осталась независимой, а журналистика соответственно превратилась из четвертой власти в третью.
_________________
- Значит, они просто кидаются камнями?
- Да. Астероидами, лунами, планетами...
Последний раз редактировалось: Grey (Last) (13:34 23-11-2008), всего редактировалось 1 раз |
|
|
|
|
|
|
|
|
Канал творчества: «Проба пера, пока без названия...» |
|
|
|
