Солнечный свет неприятно обжог глаза и ослепил после темной каюты. Мужчина поднял руку, прикрываясь от яркого светила. Как будто не хватало дикой морской болезни развившейся у него за шесть дней постоянной качки, теперь он ещё как слепой котенок с трудом пробирается по мокрой деревянной палубе.
- Что там, капитан? – Поинтересовался он у высокого мускулистого человека стоящего на палубе.
- Микены, господин, - ответил капитан и добавил, - они сильно изменились, за десять лет. Раньше тут разве что королевский дворец было видно с моря, а теперь вон чего отстроили.
Его глаза уже окончательно привыкли к солнечному свету, и он с интересом разглядывал массивные серые стены окружавшие полис и высокие белые башни, сверкающие, словно выстроенные из полированного мрамора.
- Вижу корабли! – Раздался крик впередсмотрящего.
И действительно через несколько минут со стороны Микен показались два пентикантора и триера. Грозная сила против их троих торговых судов, двух монер и одной либурны. При том, что после бегства из осажденной Аугусты его люди были измучены длительным морским походом.
К счастью микенские корабли не собирались их атаковать и шли неспешно, хоть и были в полной боевой готовности, палубы были забиты готовыми к абордажу солдатами.
- Кто вы такие и зачем пришли к берегам Микен? – Проорали на греческом с борта подошедшей совсем близко триеры.
Он кивнул на вопросительный взгляд капитана и тот, сложив руки рупором, прокричал во всю мощь своего голоса.
- Мы все выжившие из города Аугуста! Просим у Микен убежища! Или хотя бы возможности пополнить свои припасы!
Некоторое время ничего не происходило, затем с борта греческого корабля крикнули:
- Примите переговорщика!