ВНИМАНИЕ!
Наша конференция посвящена космической тематике и компьютерным играм.
Политические вопросы и происходящие в мире события в данный момент на нашем сайте не обсуждаются!
|
| » Сотник Лукас (долгострой с прошлго года) | страница 1 |
  |
Страница 1 из 1
|
|
|
|
|
Канал творчества: «Сотник Лукас (долгострой с прошлго года)» |
|
|
|
mc_
 408 EGP
  
Рейтинг канала: 6(463)
Репутация: 41
Сообщения: 2841
Зарегистрирован: 09.04.2010
  |
|
Начал писать эту работу на конкурс еще в прошлом году. Честно говоря, даже название конкурса уже не помню. Текст еще далек от завершения, но вот буквально час назад удалось наконец добить первую сюжетную арку.
Вся работа - один сплошой эксперимент. Опять некомфортный для меня жанр "фентези", в котором что-то удачное написалось лишь один раз (тоже конкурсная работа, может в библиотеке осталась). Продолжаю эспериментировать с повествованием от первого лица. Ну и пробую писать рукопашный бой.
Так что критикуйте по полной, обратная свзяь не повредит.
Рассказ сотника.
Пролог
Или вступление, или предыстория, или как-то так. Одним словом, дожил я на старости лет, уже и книги пишу. Эх, друзьям бы рассказать, не поверят ведь. Но увы, мало нас в живых осталось, из тех кто видел ту войну, а тех, кто остались, разбросало по миру, давно уж не виделись. Может, потому я за книгу и сел, что поговорить не с кем. Но оказалось, что языком трепать – дело нехитрое, и всё вроде складно, а на бумагу этого, хоть тресни, не перенесешь. Речь письменная другой подход требует. А я до тридцати лет по слогам читал, позорище, нестриженым ногтем по строчкам водя. Благо жизнь заставила научиться. И так уж вышло, что учебой этой я обязан тому, чего никогда не любил, всячески избегал и сторонился.
Но вы, наверное, уже заскучали? Да, пожалуй, я отвлекся, и надо бы начинать. Что-то видел я сам, что-то дописал по рассказам разных людей, а где-то даже и руку приложить довелось, а то и не только руку. Пишу как есть, за что купил, за то и продаю. Начинаем!
Ветер перемен.
Перед той войной вышло так, что до нашей глухомани докатился ветер перемен. Иные говорили, что так и надо и давно пора бы, и я, признаться, в кабацких разговорах со своими десятниками часто был того же мнения. А пошло всё, естественно, от Храма. В те лихие годы без Божьей помощи жить было страшно, вот народишко и окреп в вере. А храмовники говорили, что всё зло от колдунов, и надо от них избавляться. Сперва просто гнали, а потом и жечь начали. До Великого Княжества нашего эта волна докатилась поздно, и вышло, что по началу колдуны, ведьмы и все причастные и непричастные бежали из северных королевств к нам. Сидели, понятно, тише воды, ниже травы, пережидали, пока волна поутихнет, а деревенские бабы устанут доносить на смазливых соседок да старух-знахарок.
Естественно, как и во всякое смутное время, находчивые люди, не обремененные совестью, пытались обернуть расклад к своей выгоде. А тут еще война подоспела, и прочие тревожные вести. Слух даже пошел, что противник наш, вместо того, чтоб воевать как меж людьми положено, пускает в бой тех самых проклятых колдунов – они там у себя не всех пожгли, вроде еще остались. Я, признаться, смеялся вместе со всеми – мало ли что придумают командиры и прочие благородные рыцари, когда надо за поражение оправдаться? Да, били нас по началу, били, теперь то уже можно об этом говорить. Но в колдунов вражеских никто особо не верил. А князь наш старый, тогда еще живой был, возьми да и поверь. А может просто решил, что козырь в рукаве не помешает, особенно когда не знаешь, сколько их у противника.
Клин клином.
Как я понял, дело было так. Патриарх наш, тоже ныне покойный, да воздастся ему как полагается, пришел к старому князю ругаться. Была у него такая привилегия, весь двор завидовал. Пришел, значит, посохом об пол стукнул, для важности, и говорит:
- Почему это ты, княже, при всем моем к тебе уважении, колдунов от Храма укрываешь?
- Кто это тебе такую глупость сказал? – ответил князь. Он у нас такой был, непробиваемый.
- Да разные люди доносят, маленькие и не очень. Соседи вон, всю эту мерзость богопротивную погнали, а где-то и пожгли, видать было за что, и поделом. А у нас, в самой столице, да на лучшем постоялом дворе, мало не открыто живет…
- Колдует чтоли? Видел кто-то?
- Да никто не видел, но слухи-то ползут, - пошел на попятную патриарх.
- Ну вот. И о чем разговор тогда?
- Слухи ползут, дело богопротивное…
- А другие слухи не ползут? – начал князь. – Например, о том, что враг наш, не столь крепкий в вере, на войне колдовством отнюдь не брезгует?
- Ты, князюшка, лучше своих раззолоченных дуболомов, кольчугой обмотанных, расспроси как следует, - ответил патриарх с хитрой такой ухмылочкой. – С пристрастием расспроси. Сразу всё и ясно станет.
- Умеешь ты, старый друг, настроение мне поднять, - улыбнулся князь. - С удовольствием бы последовал твоему совету, но увы, других дуболомов у меня пока нет, дорого они обходятся. Но я вот что думаю: представь, что они не просто позор свой прикрывают, и слухи – не до конца слухи. Что тогда?
- Крепкая вера и здравый смысл победят любое колдовство, - уверенно изрек патриарх.
- Забыл самое главное – численный перевес хотя бы в половину.
- И то правда, княже.
- И вот я и подумал – клин надо клином вышибить. А уж потом блюсти закон божий. Но, из уважения к тебе, с постоялого двора я свой козырь в рукаве уберу. Благо есть куда, не все еще земли раздал интриганам.
- А после войны…
- …решим вопрос как полагается.
Думаю, патриарх вряд ли знал, чем закончится эта история. Знал ли старый князь? Тут не скажу – чего не знаю, того не знаю. План у него, безусловно, был, но нам, простым смертным, неведомый.
Пробуждение в госпитале.
Вот так всё и началось. Власть имущие сказали свое веское слово, и история пошла так, а не иначе. Что же до меня, то начало эпопеи я встретил куда прозаичнее – на больничной койке.
Открыл глаза, кое-как осмотрелся – палатка. Большая. Кругом койки с ранеными. Благо все вроде тихие – когда в прошлый раз лежал, сосед, ушибленный булавой по каске, прямо лежа в кровати маршировал и пел походные песни. Круглые сутки, не приходя в сознание. Удовольствие ниже среднего, можете мне поверить. Благо тогда обе руки были рабочие, сделал себе затычки для ушей и кое-как дотерпел, обошлось без членовредительства, хотя оное соседями по палате обсуждалось, и не раз. А сейчас попробовал руки – правая работает, пальцы болят только. А левая оказалась в лубке, хотя и каком-то несерьезном, видать, локоть повредил.
От скуки начал вспоминать, как в этот госпиталь попал. Сначала только голова болела, а потом вроде начало проясняться. Ждали мы морской десант. Галечный пляж шириной версты полторы, воды соленой по щиколотку, низкое серое небо, холодный ветер и мелкий противный дождь со снегом – словом, все удовольствия сразу. Противник вроде уже причалил, но линия прибоя теряется в дымке, видно как что-то шевелится, а подробностей не разглядеть. Мы встали красиво: на берегу несколько валунов размером с дом, пройти только между ними можно. Ну и мы, копейщики то есть, все проходы закрыли. Получилось плотно, в три, а кое-где и в четыре шеренги, стена щитов и копий. Даже если у врага латная конница, с ходу она не пройдет, да и не разгонятся кони по камням, только ноги переломают. В общем, светило нам бодаться стенка на стенку с такими же пешими копейщиками – дело долгое и практически бессмысленное, вся надежда, что полководцы наши на флангах что-нибудь хитрое изобразят. Ну а пока изображают, мы будем держаться – тут уж я в своих ребятах уверен, тянуть время они умеют превосходно, особенно если бежать никуда не надо.
Отправил я самого пузатого десятника поставить знамя на вершину валуна, что у нас с левого фланга был, проорал погромче «сомкнуть щиты» и стал ждать.
Сперва ни черта не видно было и не слышно, только ветер свистел да бойцы матерились – у всех сапоги уже мокрые, слягут болеть потом, кто воевать будет? А накажут, поди, меня. Потом слышу – идут. По воде ногами шлепают, да топают, камнями гремят. Только что-то больно громко. Запрыгнул на камешек небольшой, чтоб поверх голов смотреть – эх, надо было на валун к знамени лезть, но тогда до правого фланга не докричишься из-за ветра – смотрю, идут враги, мечники пешие. Медленно идут, с опаской так. А перед ними не то волна, не то непонятное что-то. Только не из воды, а из гальки. Чую – дрогнули мои ребята, да и у меня аж волосы под шлемом зашевелились. А оно всё больше, всё выше, и потом вдруг встало в полный рост, оформилось – фигура навроде человечьей, только без шеи и без головы почти, высотой в три человеческих роста, и ручищи мало не до земли. И грохот такой при ходьбе, видать камни друг о друга ударяются.
Чувствую, дрогнули ребята, боевой дух пропал. Большинство сразу кинулось прочь, роняя щиты, но кое-кто прирос к месту, трясясь от страха. Лучше б убегали – удар каменной ручищи делал из человека мокрое место и отправлял в полет не хуже катапульты, честное слово. Один такой бедолага прямо у меня над головой пролетел. Я даже узнал его – хороший был парень, прилично бился, не трусил никогда, истории смешные на привалах рассказывал. А тут раз – и всё. Как-то это не хорошо, не по-человечески.
Я так и стоял на камушке позади третьего ряда, и когда бойцы разбежались, чудище вышло прямо на меня. Думал даже штаны потрогать – не мокрые ли. И даже бы не устыдился, и написал бы здесь всё как было. Просто страшно было по-настоящему, в жизни так не боялся. Но оказалось, что я из той породы дураков, которые цепенеют и ждут. Разве что сноровка не подвела, щитом закрылся, да копье вперед выставил, но это ж семь потов с себя сгонял сколько лет к ряду, тело сделало то, к чему привыкло, и моей заслуги в том немного. Кажется, я даже ударить попытался, когда чудище в очередной раз замахивалось. Но точно не скажу, да и ударил или нет – не помню. Дальше - темнота.
Рассказ десятника.
Пока вспоминал, аж холодный пот выступил – до сих пор страшно. Да и думать ушибленной головой тяжко, будто мешки с песком ворочаешь. А потом еще пить захотелось. Кое-как сел на кровати, аккуратно, чтоб больная голова не раскачивалась. Хотел уж вставать, но тут полог откинулся, и в палатку ворвалась этакая туша в доспехах.
- Здорово, Лукас! - говорит – оклемался, значит?
Каюсь, забыл представиться. Лукас, сотник коронного пешего войска его величества князя… ну и так далее, сами знаете.
- Ну а тебя-то, - отвечаю, - вообще ничем не проймешь, Пузо.
Пузо – это мой десятник. Я про него уже рассказывал, в том бою на берегу он с ребятами флаг держал на вершине каменюки – кому попало такое не доверишь. К тому же, редкий специалист, незаменимый, если превратности боя вынесут на нас что-нибудь благородное, на коне, с копьем да плюмажем на каске. А уж сколько пива в него влазит – это вообще сказать страшно, да вы и не поверите. Отсюда и прозвище.
- Ну, рассказывай. Сколько наших спаслось?
- На ногах – девятнадцать. Еще человек десять по госпиталям. С тобой – одиннадцать будет.
Понимаю, что дело плохо. Было нас девяносто четыре, почти полная сотня опытных бойцов. А теперь если дадут, то новобранцев, по глухим деревням собранных, либо объединят черт знает с кем.
- Могло бы быть хуже, - говорит Пузо. Он в моей сотне с самого начала, и прекрасно понимает, к чему идет. – Если бы не она…
- Если бы не кто?
- Сядь поудобнее, рассказывать буду.
- Уже сижу. Горло бы промочить…
- Точно, извини, - Пузо достал фляжку. – Вот. И слушай. Когда камни зашевелились, мы там наверху долго репу чесали, что же это. А как эта хренота поднялась, прости господи, да начала ребят топтать и раскидывать… Ужас, крови столько, аж вода под ногами красная стала.
- Ты про какую-то женщину говорил…
- Да какая там женщина? Девка молодая, талию пальцами обхватить можно.
Пузо был горячим поклонником мясистых доярок с бюстом как у коровы, и худышек не одобрял категорически.
- Больше ничего не запомнил?
- Да вроде по голове не били, - пошутил Пузо. Обычно это он всех по голове бил, дубинка всегда наготове висела. – Ты дальше слушай. Стояла она, смотрела, как вас там топчут…
- Где стояла то?
- Да на камне же! Мы на левом знамя держали, а она как-то исхитрилась на правый влезть. Ну и как раз когда тварь каменная тебя ударила, я аж зажмурился, девка эта прыгнула вниз. Легко так, будто через ступеньку, а каменюка-то выше загривка этой твари была. Спрыгнула, значит, ладонями воды зачерпнула, из-под ног прямо, и стала пить.
- Да ну?
- Век пива не видать! Прямо солёную воду, аж красную от крови! Ну и как раз хренота эта каменная наших раскидала, а девка стоит на неё смотрит, спокойно так. Мы уж спускаться хотели, но черт дернул досмотреть до конца. Короче, каменная хрень потопала за девкой. А вода у неё, у хрени то есть, под ногами стала пениться и как-то подниматься, что ли, протекать между камнями, по ногам и потом дальше аж до самой макушки.
- Он же каменный был?
- Ну дык из гальки. Между камнями и протекало, снизу вверх. А как вся туша водой наполнилась, вода вдруг замерзла в лед, прямо на глазах. Ну чертовщина-то еще пыталась шагать, и сама себя на кусочки развалила.
- А девка?
- Даже с места не сдвинулась. Тварь к её ногам по частям и рухнула. А дальше мы уж не смотрели, спускались с камня, знамя спасали.
- Спасли?
- Обижаешь, сотник. Как можно?
- Я ж знаю, кому его доверять. Просто хотел убедиться.
- Ты вроде ходячий, давай уже перебирайся из этой богадельни к нам. А то бойцы совсем духом упали. Палатки с подветренной стороны холма, и знамя наше стоит, увидишь.
- И то правда. Дождусь обеда, посмотрю на местные харчи, плюну и пойду в лагерь к котлам с настоящей едой, - рассмеялся я. – А ты пока топай, поднимай там боевой дух.
В общем, поднял десятник мне настроение. Да и одежду чистую принес, куртку теплую, сапоги. Подумав немного, я решил перебираться к своим не дожидаясь обеда. Только вот в тот раз дойти до них не получилось, видать не судьба была.
Знакомство.
Выхожу из госпитальной палатки, всё вроде бы как надо, даже голова не болит, ежели резко не поворачиваться. На улице воздух свежий – лагерь разбили недавно, еще не успел провонять – да и потеплело слегка, вместо дождя со снегом шел просто дождь, несильный, но мелкий и противный. Натянул капюшон как следует, чтоб за шиворот не капало, постоял, подышал – вроде даже качать перестало. Ну, думаю, всё совсем хорошо.
И вот ведь только воспрял духом, стал искать среди палаток родное знамя, подвалила ко мне этакая морда. Вроде и в доспехах, и при мече, с виду воин, а на деле – холуй холуём, бегает прислуживает рыцарям и иже с ними, лишь бы в настоящий бой не слали.
Сперва подумал, что командиры хотят меня видеть, про каменюку ту ходячую расспросить желают, ну и обо всём прочем. Ан нет, за спиной у холуя полная десятка солдат, нормальных солдат. Думаю – всё, дело плохо. Вины за собой никакой не припомню, палаш вроде на поясе, Пузо догадался притащить, но один против десяти я всяко не боец.
- Что, - спрашиваю – за хрень тут происходит?
- Знать не знаем. Велено тебя доставить куда сказано. А тебе, значит, велено не сопротивляться.
Конечно, кто ж ему, холую, что-то важное скажет? Иди делай, и весь разговор, не нравится – вали обратно в строй, другого найдем.
В общем, усадили меня на лошадь, даже в седло сесть помогли, с больной рукой неудобно. Верхом я езжу нормально, лучше многих. Но только если драться придется, то лучше пешком, уж увольте. Ехали не долго, и к вечерним сумеркам уже въезжали в город. В столицу, да – вот так уж шла война, враг уже на пороге. Оглядывая придорожные деревеньки, я не видел особых следов войны – народишко поразбежался, да за городские стены попрятался, но пожаров и грабежей не видать – значит, не проходил еще враг. И тогда не берегу, получается, мы выстояли, вырвали победу. Или просто враги, лишившись поддержки каменной твари, предпочли ретироваться? Я хоть смутно, но помню, как они шли – чертовщину вперед пустили, а сами сзади, с опаской. Видать, вражьему солдату тоже страшно не меньше нашего.
В столице я ориентируюсь слабо. Ну там пару трактиров приличных в состоянии отыскать, ночлег, где в матрасах вшей поменьше, да канцелярию военного ведомства нашего найду спокойно – бывать приходилось. Улицу оружейников отыщу без труда, рынок тоже сложно не увидеть, а что другое – придется помучиться. Да оно мне и не надо, если подумать.
Но в этот раз меня везли куда-то в сторону внутренней крепости. Я даже подумал, что к самому князю. Ошибся, конечно, всё оказалось куда хуже.
Подъехали мы к постоялому двору практически у въезда в крепость. Заведение, как сейчас говорят, для чистой публики. Насчет чистоты я бы поспорил, а вот кошельках у этой публики явно позвякивает отнюдь не серебро – цены в таких местах очень больно кусаются. В общем, не для нашего брата. Двое солдат увели лошадей в конюшню, остальные, во главе с холуем, повели меня внутрь, и сразу на второй этаж. Из всех дверей выглядывали недовольные и испуганные лица, солдатня, в свою очередь, таращилась на все подряд, в особенности на некоторых девиц, род занятий которых не нуждался в пояснениях. Сразу видно, благородная публика в этом заведении располагалась со всеми удобствами.
Меня привели к двери в конце коридора, и велели заходить. Сами, что характерно, даже приближаться не хотели, особенно явно трясся холуй. Ничего страшного, по идее, не ожидалось – вон даже оружие не отняли. Однако мне тоже стало не по себе, и одному идти не хотелось. Пришлось использовать военную хитрость.
- Эй, ты! Доставил меня, а докладывать, что исполнено, кто будет?
- Дык ты ж пришел, вот я и… - промямлил холуй.
- А может, сам пришел. А ты, получается, приказ не выполнил, и сидишь пьешь где-нибудь?
- Ну дык ты и скажи, что я доставил…
- А вот те хрен! Язык не казенный.
Поворачиваюсь и иду к двери. Холуй еще немного мнется, и семенит следом, деваться некуда. Пропускаю его вперед, пусть раскланяется – это он лучше всего умеет - и доложит по всей форме. А сам шагаю следом.
Большая чистая комната с огромными окнами. В углу у двери сложены чемоданы, будто постояльцы только что вселились или уже собрались уезжать. А напротив входа за столом, лицом к посетителям сидит… она. Десятник Пузо толком не описывал её, но я все понял мгновенно.
Миниатюрная, хорошенькая, в скромном сером платье, выдающем в ней приезжую-северянку – у них там гораздо холоднее. Длинные светлые волосы. И зеленые глаза. Даже нет – глазищи. И глазищи эти смотрят прямо на меня.
Я, признаться, растерялся. Холуй и тот оказался расторопнее – сдал назад и скрылся за дверью, даже не разогнувшись после поклона. А девушка посмотрела на меня, и вдруг заговорила:
- Ну, так и будешь стоять?
Я, как новобранец перед маршалом, на деревянных ногах кое-как доковылял до гостевой табуретки и сел напротив девушки.
- Беатрис, - представилась она, протягивая руку через стол.
Я растерялся еще раз – целовать дамам ручку не приходилось, не рыцарь всё-таки. Легонько сжал тонкие пальцы, и слегка склонил голову, надеясь, что прокатит. Прокатило. Осталось представиться.
- Гхм… Лукас, сотник коронного пешего войска его величества князя…
- Я знаю, что там дальше, - улыбнулась Беатрис. – Рассказывай, Лукас. Как твоя рука?
- Да уже поменьше болит… а откуда?..
- Откуда я знаю? Тебе досталось вскользь, удар сломал копье и сорвал с руки щит, потому и болит локоть. А головой ты уже сам об камень ударился, падать же уметь надо, совсем себя не бережешь. Хорошо хоть в шлеме был. Чай будешь?
- Эээ, нет, пива бы, - вырвалось у меня.
- Нууу, пива у меня нет, - задумалась Беатрис. - Есть вино неплохое.
Она залезла в ящик стола, и достала приличного размера бутыль и пару серебряных кубков. Краешек моего сознания удивился было, что вещи у колдуньи собраны, а вино отчего-то дожидалось в удобном месте, но туловище тупо приняло из рук девушки бокал и осушило его одним залпом.
Беатрис сидела, поставив локти на стол и сплетя пальцы, из-под рукавов показались блестящие – явно золотые – браслеты в виде змеек, обвивающих запястье. Я аж заморгал – показалось, что змейки крутят головами и смотрят на меня. На самом деле, конечно, смотрела на меня только колдунья. Или, скорее, сквозь меня.
- Перейдем к делу? – предложила Беатрис.
- У меня есть выбор? – расхрабрился я. – Не хочу впутываться в…
- В колдовские штучки? – засмеялась девушка. – Успокойся. Мне просто нужен человек с особыми качествами, для несложной, но ответственной работы. И ты идеально подходишь. Так что, я думаю, мы сработаемся. Оплата, разумеется, тебя приятно обрадует, сотник Лукас.
Она что-то там еще говорила, вроде забыть свою военную службу как страшный сон, потому что есть дела поважнее, и дезертиром меня никто считать не будет, потому что приказы идут сверху, причем с самого-самого верху. И в итоге условились мы с ней встретиться через три дня.
Порядочный человек на моем месте кинулся бы в храм, молиться да спасаться от колдовской скверны. Может, оно и правильно, только я себя в порядочных никогда не числил, и потому со спокойной совестью ударился в бега. Благо холуй с десятником отчего-то поверили мне на слово, что больше никуда не денусь, и убрались восвояси. Да еще и лошадь оставили. Кобыла была не сильно резвая, но выносливая и покладистая. Одет я был неприметно и не по-военному, доспехи в лагере остались, ну а палаш на боку – ерунда, времена сейчас лихие. Деньги тоже с собой оказались, вот же ж как знал.
Погода только подкачала – как стемнело, пошел снег, самый настоящий. Ну это ничего, мы привычные. Изо рта валит пар, лошадь идет легкой рысью на восток, впереди – неизвестность. Увы, я в ту пору не читал книг, иначе знал бы, что именно так зачастую и начинаются приключения. На которые у меня, если подумать, с типичными читателями взгляды совершено расходятся.
Всё идет по плану.
На восточной дороге я не задержался – свернул на юг, через невысокие, но гордые горы, на северном склоне которых стояла и до сих пор стоит наша мрачноватая столица. Поначалу погода становилась всё хуже и хуже, ближе к перевалу пришлось даже спешиться и вести упиравшуюся кобылу под узцы. Благо дорога там уже и в те годы была в приличном состоянии – большая часть княжества всё-таки к югу от гор, поэтому ездят туда-обратно все подряд и постоянно. Видом с перевала особо полюбоваться не довелось – проходил его поздно вечером и в тумане – но зато к утру будто попал в другой мир, или, что вернее, назад во времени на месяц-другой.
К югу от гор царила осень, даже листья с деревьев еще не все опали. Мне как-то один парень в трактире объяснял, почему так получается - дескать, облака с моря идут на юг, упираются в горы, и весь дождь, а зимой и снег, падает на голову жителям столицы, вплоть до самого князя. А за горами сухо, да и теплее – южный склон всё-таки. Вот и получилось, что я приехал из едва начавшейся зимы в теплую осень, где деревья еще не сбросили пожелтевшую листву.
Первым крупным селением на моем пути оказались Три мельницы. Ручьи, стекавшие с гор, в том месте сливались в неширокую, но бурную речушку, которую еще в стародавние времена догадались перегородить запрудами и наставить водяных колёс. Собственно, отсюда название и пошло. Деревенька вытянулась вдоль дороги с гор, и мельницы именовались верхней, средней и нижней – уклон уже не ощущался, но маячившие на севере горы ясно указывали, что верх – это там, запутаться невозможно. Таким же образом именовались и постоялые дворы, только их было два – Верхний и, ясное дело, Нижний. Я остановился в первом попавшемся, то есть Верхнем. Вполне приличное оказалось заведение, видывали и похуже. Еда простая, но сытная, пиво вполне приличное, и солома в тюфяке свежая – что еще надо с дороги?
И вот на следующее утро я, значит, завтракаю себе спокойно. Местные, конечно, косятся – сидит мужик, мечом опоясан, весь серьезный такой, но не поймешь чей, вроде на служилого не похож. Однако при деньгах, значит, бандит поди какой-нибудь, или еще кто похуже. В лицо-то, они, понятное дело, слова мне поперек не сказали бы – крестьяне храбростью отличаются разве что по сильной пьянке, и то супротив себе подобных – но косить и шептаться за спиной им не запретишь. Наверняка еще до рассвета вся деревня про меня знала, что для беглеца ужасно некстати. Пора было думать, куда двинуться дальше, но после трехдневного перехода через горы лень было даже отрывать зад от лавки, так что я поступил чисто по-солдатски – сосредоточился на еде, благо кормили, как я уже говорил, весьма и весьма неплохо, да к тому же еще и дешево.
И тут скрипнула дверь. Я отчего-то напрягся и посмотрел в ту сторону поверх кружки с пивом. Вошел старик, в простой дорожной одежде, с топором на поясе, то ли для боя, то ли для дела, не разберешь, северяне такие любят. Я уж хотел было вернуться к трапезе, но старик зачем-то придержал дверь, и сделал этакий приглашающий жест, как придворный, право слово. Придворные манеры мне доводилось наблюдать разве что издали и в исполнении откровенно пьяного рыцарства, но, думаю, старик с топором выправкой посрамил бы их и трезвых. Разумеется, после того как он так расшаркался, в трактир просто обязана была войти прекрасная дама. И она вошла, откинула капюшон плаща, легким движением поправила роскошные светлые волосы, и уставилась на меня своими зелеными глазами. Даже нет, глазищами.
Каюсь, чуть не подавился пивом, хотя в тот момент меня даже такая кончина устроила бы больше. Пока откашливался, колдунья уселась за стол напротив меня.
- Ой, ну прости меня, Лукас, - сказала она.
Умеют же некоторые барышни выбить почву из-под ног.
- За что? – изумился я.
- Мы опоздали. Договаривались же вчера встретиться, помнишь? Как хорошо, что ты нас дождался…
Ну и что я мог ей ответить? Уговор-то был на три дня, но, помнится, я очень сильно старался, чтобы его не выполнять. А в итоге оказался именно там, где должен был быть. Не стоит водить дела с колдунами, попомните мои слова! В общем, стыдно признаться, но в тот день я признал свое поражение, запил его остатками пива из кружки и приготовился плыть по течению.
Беатрис никогда и никуда не торопилась. По крайней мере, сама она была абсолютно уверена, что «маг всегда приходит вовремя». Как я понял, эта фраза принадлежала кому-то невероятно для неё авторитетному, видимо, тоже из колдовской братии. Вот и я вынужден был дожидаться, когда девушка позавтракает – старик успел распорядиться - и вспомнит обо мне.
- Дело очень простое, - начала объяснять колдунья. – Сделаем – получим награду. Не сделаем – не получим.
- А что делать-то? – не утерпел я.
- Может получиться, что вообще ничего, - улыбнулась Беатрис. – Но надо будет это доказать. Заказчик серьезный, словам не верит.
- А кто заказчик-то?
- Потом расскажу, - ответила колдунья.
Старик хмыкнул в кулак, явно сдерживая смех.
- Мы тут пока устроимся, - продолжила девушка, - а ты, Лукас, сходи на нижнюю мельницу и узнай, почему они не работают. Времени тебе до ужина, не больше.
Мрачная тайна старой мельницы.
Соглядатай из меня, признаюсь, примерно такой же, как из осла – рыцарь. То есть вроде бы и похож, но отчего-то смешно. Так что и на самой мельнице, и в окрестностях, я либо целовал дверь, либо в ответ на расспросы слушал шедевры изящной словесности. Пару цветистых фраз даже запомнил, для будущего употребления. Где ж мне, скудоумному, сообразить, что крестьяне мельников вообще-то не очень любят, а уж непонятных людей с расспросами о мельниках – и подавно.
Мельница, кстати, стояла наглухо запертая, хорошо не заколоченная. Так что я не очень удивился, когда уличные мальчишки за мелкую денежку наконец поведали мне, в чем дело. Результат мне ожидаемо не понравился, и я чуть не бегом припустил в сторону трактира, однако, буквально на крыльце меня догнал очередной босоногий парнишка, сжимающий в руке свежезаработанную монетку.
Его отправил старик по мою душу. Видать, тоже отправился добывать сведения и нашел что-то интересное. Следуя за босоногим проводником, я оказался на большой поляне у западной границы деревни. И сразу понял, что события принимают совсем уж лихой оборот.
Посреди поляны, в круге углей и пепла стоял обгорелый столб. Для чего он предназначался, было понятно даже тому ослу, который не совсем рыцарь. Беатрис, задумчивая и неожиданно мрачная, ходила вокруг кострища, время от времени наклоняясь и пробуя пальцами пепел. Старик стоял в сторонке и хмурился в усы.
- Рассказывай, Лукас, – не оборачиваясь, произнесла колдунья.
- Призрак на мельнице завелся, - ответил я. – Одну из дочерей мельника на костре сожгли, говорят, за колдовство. И с тех пор вроде как началось…
- Всё совпадает, - улыбнулась Беатрис. – Но ты всё равно прогуляйся еще раз до мельницы, сейчас как раз стемнеет. Узнай, насколько всё серьезно. А мы пока приготовимся.
Она повернулась к старику.
- Нужна щепка от столба, длинная.
- Так он обгорел весь, где ж её хорошую-то отковыряешь? – проворчал старик, доставая нож. – Но если надо, то посмотрю, конечно. Земли с пеплом надо?
- Да, пару горстей. Хорошо бы еще какую-то вещь покойной, клок одежды там, или платок, - Беатрис задумалась, теребя пальцами манжет. – Но можно и обойтись. Лукас, мы ждем тебя на постоялом дворе. Не задерживайся.
Сидеть и ждать я, честно говоря, не любил, и не люблю до сих пор. Не то чтобы я «человек действия», как любят в оправдание именовать себя некоторые безнадежные торопыги, просто есть работа подходящая, а есть неподходящая, и для каждого человека своя. Я не был бы сотником, если бы не умел в этом разбираться и ставить людей на правильные места.
Однако в тот вечер долго сидеть в кустах не пришлось. К запертым воротам мельницы приблизились две темные фигуры. Они шли не скрываясь, более того – ругались между собой. Я рискнул и подкрался поближе, насколько позволяли кусты.
- Не пойду я туда! Даже не проси! Одного раза хватило!
- Но святой отец, только вы можете…
Вот так поворот, подумал я. Священник? И пожилая женщина в трауре – очевидно, мать той девушки?
- Мне хватило одного раза! – продолжал священник. – Колдовство настолько противно господу, что никаких молитв о спасении души не хватит. Я уже пытался, и ты помнишь, что случилось. Еле ноги унес!
В этот момент заколоченная мельница зловеще скрипнула ставней. Она и раньше поскрипывала водяным колесом и завывала ветром в щелях, но я списывал это на собственную мнительность и разыгравшееся воображение. Священник, очевидно, тоже на скудость фантазии не жаловался, потому что с удивительной для его лет прытью припустил наутек, подобрав полы своего одеяния.
Женщина осталась стоять перед дверью мельницы. Кажется, она плакала. Я решил рискнуть и поговорить с ней – вдруг узнаю чего нового? Но сделать это надо было аккуратно, чтобы не напугать бедняжку незнакомой темной фигурой с мечом на поясе. Поэтому я, применив все свои знания по военному делу и тактике, сделал небольшой крюк и встал так, чтобы она сама меня увидела по пути домой. Однако же на случайную встречу все равно получалось не особо похоже. Пришлось брать быка за рога и переходить к сути до того, как меня успеют испугаться.
- Доброго вечера. Я слышал ваш разговор со священником. Если хотите, чтобы был толк, обращайтесь к тому, кто понимает.
- И к кому же? – спросила женщина.
- К госпоже Беатрис, - ответил я. С тех пор ссылаться на «госпожу» в подобных случаях вошло у меня в привычку. Оказалось неожиданно удобно, и ко мне, как простому исполнителю, никаких неудобных вопросов не возникает.
- Нужна только какая-нибудь вещь вашей дочери, лучше всего платок или кусок одежды.
- И это всё… закончится?
- И она обретет покой.
По нашим правилам.
Пока я бегал до мельницы и обратно, колдунья вернулась в трактир и развела в своей комнате творческий беспорядок и бурную деятельность. К моему возвращению на столе стояла большая коробка без одной стены и крышки. Внутри, ближе к задней стенке посреди кучки земли была воткнута обгорелая щепка. Вокруг суетилась Беатрис, расставляя в коробке какие-то фигурки наподобие детских тряпичных куколок, только с проволочками внутри. Я пригляделся. Три фигурки были выполнены очень тщательно: двое мужчин – один с мечом, другой с бородой и топором – и белокурая девушка в сером платье. Мне аж не по себе стало, когда я понял, кого они изображают. Остальные представляли собой набранное с миру по нитке безликое и, честно сказать, довольно корявое воинство, вооруженное чем попало.
Я молча протянул колдунье платок.
- Ой, ну теперь все будет еще лучше, - воскликнула она, даже не взглянув на трофей.
Привстала на цыпочки, поцеловала меня в щеку настолько быстро, что я не успел отстраниться, и побежала к своим сумкам. В возбужденном состоянии Беатрис становилась маленьким вихрем: она носилась по комнате в поисках инструментов, что-то резала, крутила, потом внезапно вспоминала очередную Очень Важную Деталь и бежала за ней через всю комнату. Мы со стариком отступили в угол, чтоб ненароком не сшибла.
Через несколько минут была готова последняя куколка – принесенный мной платок превратился в нарядное платье молодой девушки, дочери мельника.
- Вот теперь всё, - вздохнула колдунья, устанавливая бедняжку на место.
- И что с этим делать-то? – решился спросить я.
- Ну нет времени работать как положено, придется грубо. Духов будем вызывать.
Мне стало страшно. Честно.
- Слышал когда-нибудь про жизнь после смерти, потусторонние миры всякие, ну или что там еще люди напридумывали? Так вот, на той стороне тоже есть, как бы сказать…
- Жители, - вставил дед.
- Правильно! Только мы их не видим, а они не видят нас.
- Не больно-то и хотелось, - выдохнул я. Потусторонний мир собирался испортить мне вечер, что как-то не добавляло уверенности в завтрашнем дне.
- А придется, - отрезала Беатрис. – Если мы, конечно, хотим поговорить с этой бедняжкой.
- А вдруг за дело сожгли? – спросил я. Колдунья нахмурилась.
- Он совсем неопытный еще, - вступился за меня старик. – Ты, парень, подумай, откуда призраки берутся.
Я тщетно напрягал память несколько минут, но смог вспомнить только одну причину:
- Непогребенные кости, например…
- Во! – старик усмехнулся в бороду. – А еще всякие незавершенные великие дела, а может напраслину на кого-то возвели, засудили да сожгли не разобравшись. Сечешь?
- В общем, мы изобразим последние мгновения жизни бедняжки здесь, - Беатрис указала на коробку. – И я попробую с ней поговорить.
- А эти тогда зачем? – спросил я. – Недовольные селяне, которые пришли её жечь?
- Почти угадал. Если мы делаем шаг на ту сторону, оттуда могут попытаться пройти на нашу. Кто, как и когда – неизвестно, мы их понять не можем, как и они нас. Но если приготовить им некий удобный способ воплощения, то они даже думать не будут. Заставим их играть по нашим правилам и тогда уж наверняка справимся, что бы не случилось. Так что идите ложитесь спать, где-то после полуночи начнем.
Говоря по правде, у меня было еще множество вопросов, однако старик незаметно, но сильно подтолкнул меня к двери.
Сага о битве за коробку.
Сон упорно не шел. Я всё думал о предстоящем… ритуале? Или сражении? Поди пойми. Понятно было только то, что ничего не понятно, и едва ли когда-нибудь понятно будет. Однако ближе к полуночи меня незаметно сморил сон. Стоило лишь на мгновение закрыт глаза, и…
Я стоял внутри той самой коробки, с мечом в правой руке и круглым щитом на левой. Комнаты видно не было – Беатрис перед сном вернула стенку на место. Крышки, однако, не было, и лампа, висящая над столом, светила нам как солнце. Рядом переминался с ноги на ногу дед с топориком и таким же щитом, да еще и в шлеме. Он выглядел не куклой, был абсолютно как живой.
- Я упросил щиты нам выдать, а то уж больно толпа большая будет, - сказал старик.
- Может, стоило по два меча? – усмехнулся я в ответ. - А то одной рукой столько рубить запаримся.
- Молодой ты еще, глупый. Я уже в походы ходил, когда ты еще пешком под стол…
- Эй, мальчики, не ссорьтесь! – прервала нас Беатрис.
- Да эт мы, доченька, так, с боевого задору.
- Хорошо. Задор вам сейчас понадобится.
Мы дружно посмотрели в дальний конец коробки. Тёмные фигуры, едва различимые вдали – когда коробка успела стать такой длинной? – начинали медленно шевелиться. Я оглянулся – привязанная к столбу девушка, тоже как живая, печальными заплаканными глазами смотрела на нас. Честно говоря, я чуть не кинулся её отвязывать. Но тут тени пришли в движение.
Я изловчился поймать за руку Беатрис.
- Последний вопрос можно?
- Если быстро.
- Что будет, если кого-то из нас ранят или, боже упаси, убьют?
- Зависит от того, насколько ты впечатлительный, - отмахнулась колдунья.
Первый противник был какой-то мелкий, худосочный, но очень проворный и с двумя саблями в руках. Он далеко оторвался от своих и с разбегу прыгнул на старика. Зря он это. Старик принял его на щит и отшвырнул в мою сторону, осталось только подставить клинок, и противник в падении сам себя зарубил. Он совсем не был похож на человека – безликий и на вид какой-то размазанный, будто сквозь мутную воду. Но клинок окрасился кровью, как и положено.
Следующий налетел уже на меня. Долговязый, корявый какой-то, и с копьем. Но я ж копейщик, просто сотникам еще и палаш положен, больше как символ власти. С детства отец приучил, что любое дело лучше доводить до конца, вот я и взялся учиться махать этой железякой, пока она в моих руках не стала наконец оружием. А потому делаю шаг назад, чтобы враг за мной тянулся, и затем быстро вперед и влево. Меч сталкивается с копьем, скользит вдоль него – перерубить кол в броне можно даже и не пытаться – и срезает супостату кисть руки. Остается только добить: крем щита по голове, и рубящий удар сверху вниз. Всё, давайте следующего! Эй, ну не так же быстро!
Этот был поперёк себя шире в самом буквальном смысле. И с двуручным, чтоб его, мечом. Ловлю щитом вскользь дальний горизонтальный удар, оступаюсь немного, ужасом смотрю на летящий сверху вниз огромный клинок… падаю вперед на одно колено, закрываюсь щитом как односкатной крышей, удар скатывается по ней, а мой клинок тем временем входит противнику в живот по самую крестовину. Самым сложным было избежать падения этой туши на меня. Не стоило ему переоценивать двуручное оружие.
Смотрю в сторону на всякий случай, а там старик как раз лихо сдергивает топором щит у кривого и косого врага с шестопером. Всё отлично, беспокоиться не о чем. Следующий!
Трое на двоих, уже сложнее. Дружно шагаем вперед, закрывшись щитами, сшибаем врагов в кучу. При этом я успеваю заколоть одного вдоль края щита. Остаемся двое надвое. Закрываюсь от булавы щитом, еще раз закрываюсь, и еще, враг решает ударить посильнее, размахивается пошире… и теряет руку по самое плечо. Читатель, сведущий в фехтовании, наверняка помнит, насколько это глупая ошибка. Снизу вверх вдоль туловища по руке, и затем сверху вниз наискосок по шее. Дед тем временем оказался в положении моего противника, но не повторил его ошибки, а просто короткими, но сильными ударами в три приема расколол вражеский щит. Сколько ж у него силищи?
Четверо на двоих. Уже страшно. И если б они еще шли против нас, а не пытались прорваться к беззащитной Беатрис, которая всё еще о чем-то разговаривала с привязанной к столбу девушкой. Пришлось рисковать. Дед запустил в одного топором, выхватил из-за пояса кинжал, сшиб второго щитом на землю и попытался заколоть. Я толкнул щитом третьего, одновременно нырнул под клинок четвертого и рубанул его по ногам. Уклониться получилось, а вот достать – не достал, враг в последнее мгновение прыгнул, видно потому мы с ним и разминулись. Я крутанулся на месте, добил упавшего – это было несложно - и бросился было в погоню за прорвавшимся гадом, но тот вдруг упал как подкошенный на полдороги к столбу. Из глаза у него торчал крошечный метательный нож с рукоятью, туго обмотанной проволокой. У дальней стены стояла Беатрис с парой таких же ножей в руках, а за её спиной разгорался костер для приговоренной ведьмы.
- Мы закончили? – спросил я.
- Да, закончили.
Я закрыл глаза, а когда открыл их, оказался в своей постели. За окном уже разгоралось утро.
Когда спустились завтракать, Беатрис вместо знакомого мне серого платья нарядилась в белое, такое же скромное, но с едва заметным серебряным шитьем на вороте и рукавах. Очевидно, цвет одежды каким-то образом передавал её настроение – колдунья всё время улыбалась. Старик закончил трапезу чуть раньше и убежал за деревенским старостой. Судя по тому, как быстро он вернулся, ничего никому объяснять не пришлось.
Староста был широкоплеч, бородат, пузат и смертельно бледен, аж трясся. Всю ночь ему снились кошмары – горящая на костре девушка грозила страшными карами, если он не придет рано утром на постоялый двор держать ответ за свои грехи. Стоит отметить, что староста был тяжел на подъем и сперва решил, что сон это просто сон. Но тут явился наш старик и спросил, почтит ли первое лицо деревни трактир своим визитом, как и было договорено. Бедняга от неожиданности чуть не навернулся с крыльца.
А история оказалась донельзя простая. Было у мельника две дочери, старшая дура дурой, непряха, белоручка, да еще и развезло её от постоянного безделья. А младшая – умница, красавица. Естественно, у младшенькой был жених, и ей люб, и матери с отцом по нраву, но только кто ж младшую поперед старшей замуж-то отдает? А к старшей всё не сватались, уж и разодели её как барыню, и приданное огромное назначили – а всё как об стенку горох. У младшенькой жених год терпел, два терпел, а потом взял да и посватался при всём честном народе. К младшей поперед старшей. Это и в городе-то не принято, а уж у крестьян подобное – позор для всей семьи да на всю округу. А больше всех обиделась старшая сестра, вот и наплела с три короба кому надо. И колдовство припомнила, и ворожбу, и еще жуть всякую, на что невеликого ума хватило. На волне всеобщей охоты на колдунов закончилась эта история быстро и печально.
Староста клялся и божился, что хотел решить вопрос по-своему – паренька того отдать в рекруты. Он не старший сын, и не единственный, и тут как раз и война подоспела. Ушел бы сражаться, а невеста бы его ждала. Долго ждала. Глядишь, за это время всё как-нибудь и устроилось бы. Но увы, было поздно, и на войну парень шел уже зная, что любимая его не ждет.
Много позже я узнал, что мы с ним сражались практически плечом к плечу, в соседних отрядах. Парнишка погиб на том самом галечном берегу, где началась для меня эта история.
Прдолжение следует...
|
|
|
|
Криптон
 995 EGP
    
Рейтинг канала: 10(1431)
Репутация: 164
Сообщения: 2665
Откуда: Москва
Зарегистрирован: 05.04.2008
 |
|
В целом: определённая доля увлекательности в рассказе есть, и что будет дальше - узнать хочется.
Но при этом повествование какое-то, гм, нечёткое, что ли. Очень похоже на сон: общий сюжет интересен и даже захватывает, а детали смазаны.
В частностях:
1. Слова-анахронизмы. "Госпиталь" и "каска" ассоциируются больше с Новым временем, а не со Средневековьем.
2. У Лукаса какая-то фигня с субординацией. У него же есть в подчинении люди, и сам он подчиняется вышестоящему командиру, и вдруг он как-то всё это бросает и утекает в самостоятельное плавание... Причём в военное время, когда враг почти что на пороге столицы...
3. Мотивация Лукаса. Непонятно, почему командир сотни так легко соглашается на роль мальчика на побегушках. Причём даже внутреннего протеста не видно.
|
|
|
|
mc_
408 EGP
Рейтинг канала: 6(463)
Репутация: 41
Сообщения: 2841
Зарегистрирован: 09.04.2010
|
|
| Криптон : |
|
В целом: определённая доля увлекательности в рассказе есть, и что будет дальше - узнать хочется.
|
Планов громадьё, но воплощать их, как обычно, лень 
Самое главное на данном этапе: удались ли персонажи, получились ли боёвки и колдунство? Боёвки вообще раньше не писал, даже не знаю, как это правильно делать, а на колдунстве мана кончается - не хочу скатываться на "кидание файерболами".
| Криптон : |
|
1. Слова-анахронизмы. "Госпиталь" и "каска" ассоциируются больше с Новым временем, а не со Средневековьем.
|
"Каска" - ладно, а вот "госпиталь" - самое что ни на есть средневекове слово. Хотя первоначально оно обозначало не только лечебное учреждение.
| Криптон : |
|
2. У Лукаса какая-то фигня с субординацией... мотивация...
|
Тут согласен, нужно одну вставочку дописать.
|
|
|
|
Grebomet
 1460 EGP
    
Рейтинг канала: 7(589)
Репутация: 261
Сообщения: 4765
Откуда: Питербурх
Зарегистрирован: 06.01.2003
|
|
| mc_ : |
|
"Каска" - ладно, а вот "госпиталь" - самое что ни на есть средневекове слово.
|
Каска (как разновидность шлема без визора) с древних времен существует. К нам слово пришло через французский относительно недавно - 1700-е годы.
Госпиталь - хоть и кажется средневековым словом (госпитальеры, тамплиеры), на самом деле в русский язык пришло немногим раньше каски (начало 1700-х).
| mc_ : |
- Крепкая вера и здравый смысл победят любое колдовство, - уверенно изрек патриарх.
- Забыл самое главное – численный перевес хотя бы в половину.
- И то правда, княже.
|
Это нам так сотник-вояка пересказывает то, чему свидетелем не был, но о чем догадывается? Эммм... Фальшью как-то попахивает.
Откуда сотнику знать, о чем говорят князья да с патриархами?
| mc_ : |
|
сосед, ушибленный булавой по каске, прямо лежа в кровати маршировал и пел походные песни. Круглые сутки, не приходя в сознание.
|
Маршировка и строевая подготовка появились вместе с регулярной армией. А тут - княжеская дружина, не?
| mc_ : |
|
Ждали мы морской десант.
|
Десант?
Ага, викингов в драккарах на воздушной подушке.
| mc_ : |
|
Даже если у врага латная конница, с ходу она не пройдет, да и не разгонятся кони по камням, только ноги переломают.
|
Викинги на латных конях. Прям через борт на своих сивках-бурках - эге-гей!
_________________
Классическая ошибка, которую совершают проектировщики абсолютно надежных систем, – недооценка изобретательности клинических идиотов. |
|
|
|
|
|
|
|
|
Канал творчества: «Сотник Лукас (долгострой с прошлго года)» |
|
|
|
