ВНИМАНИЕ!
Наша конференция посвящена космической тематике и компьютерным играм.
Политические вопросы и происходящие в мире события в данный момент на нашем сайте не обсуждаются!
|
| » Сказка. | страница 1 |
  |
Страница 1 из 1
|
|
|
|
|
Канал творчества: «Сказка.» |
|
|
|
Dra-Katt
 312 EGP
  
Репутация: 75
Сообщения: 503
Откуда: Эрценгель
Зарегистрирован: 31.10.2003
   |
|
Уже около года пишу сей опус... вот, решил в качестве стимула перенести написательство сюда.
Опять же, критика и предложения приветствуются.
_____________
Давшей имя.
«…Давным-давно драконы ещё водились на земле. Никто не знает, какими они были в действительности... Враги их изображали крылатыми чудовищами, изрыгающими пламя, от которого не было спасения. Друзья говорили о том, что они были мудрейшими из всех существ, ибо жили дольше всех и сочетали в себе три основных стихии - воздух, землю и огонь. Люди, которые знали их ближе всего, ближе друзей и лучше врагов, говорили, что нет существа опаснее, чем дракон, ибо три пути он имеет для противостояния роду человеческому - силу, чтобы повергать воинов, разум, чтобы завоёвывать сердца, и время, чтобы терпеть.
Как бы то не было, драконы никогда не стремились открыто воевать против людей. Лишь некоторые из них, опьянённые силой, были проклятьем для людских поселений, и нередко их имена открывались непослушным детям тех краёв земли, которые даже не знали, как выглядят эти существа. И дети тут же замолкали и становились послушными, ибо человеческая боль звучала в тех именах, которые придумывали своим мучителям сами люди.
Но многие из них просто жили, наблюдая за людьми, разговаривая с ними, и иногда – делясь тем опытом, который они получили. Немногие удостоились подобной чести – а с точки зрения драконов, это была настоящая честь. Именно они владели тайным знанием о мире, отголоски которого дошли до нас в виде магии, астрологии и науки. Кто знает, может, они и учили нас всему – начиная от способности говорить, заканчивая верой в себя и стремлением к чему-то иному, большему, чем ты сейчас есть сам…»
Как же хорошо ехать по такой дороге, которая словно вымощена золотом! Конечно, задним умом понимаешь, что это всего лишь листья, которым ещё предстоит поблёкнуть, и, смешавшись с грязью, постепенно исчезнуть с людских глаз, но пока думать о чём-то подобном совершенно не хочется.
Ведь пора эта, незаслуженно называемая в дворянских кругах «крестьянским летом», словно преображает весь мир вокруг тебя, заставляя улыбаться, смотреть в даль и идти вперёд, что бы там впереди ни было. Солнце не жарит сквозь кольчугу, заставляя тебя использовать каждое раскидистое дерево, как предлог для привала. Воздух чист настолько, что можно увидеть зайца, пересекающего поле в дне перехода верхом от тебя. Погода в самый раз для того, чтобы отправиться куда угодно, прочь из душного замка, где герольды читают стихи, фрейлины строят глазки и дуют губки, а рыцари пьют и забывают о своём истинном предназначении. Прочь!
Вот и отправился он, куда глаза глядят. Тем более, что стихи он сочинять не умел, а пить… Всё-таки 20 лет – это не тот возраст, когда можно сидеть за столом, стучать большой деревянной кружкой пива об стол и похваляться очередным убитым чудовищем или главарём бунтовщиков. Или сарацином. Тем более, что разницы никакой не было, по крайней мере, для тех, кто пил…
Лёгкая тоска, свойственная лишь тем, кто поглощён мерным стуком копыт своего коня, овладела им с новой силой, приведя с собой мечты, возможные и несбыточные. Он перебирал в своей памяти события, которые происходили с ним, и переиначивал их, коверкал до такой степени, пока они не начинали походить на некое подобие фарса, комедии, где актёрами были окружавшие его люди, а он был автором пьес. Подобная игра забавляла его, ибо делать до следующего города всё равно ничего не оставалось. Чтением он не увлекался, а сочинением – и подавно. Относиться так к написательству чего-нибудь там он стал после одного знаменательного случая, который запомнился ему надолго. Тогда просто один престарелый бард пытался научить его писать стихи, а кончилось всё…
Невесёлые воспоминания были прерваны жестокой тряской, которая, начинавшись в руках, мгновенно распространилась на всё тело. Причиной её оказался немолодой уже человек в форме егеря, который явно уже не соображал, что делал. В любом случае, лицо его выражало ужас, сравнимый разве что с крепким запахом перегара, присутствовавшим в избытке. Егерь дёргал поводья лошади с такой силой, что рыцарский конь был вынужден переступать с ноги на ногу.
- Чудовище! Дракон! Спасите, благородный господин, век не забуду, жена, дети малые… - кричал мужик благим матом на всю округу (голос у него был дюжий, прямо как у знаменитого сэра Тилля фон Ливеаусберлина, владельца железных нервов, самого тяжёлого меча в округе и самой сомнительной репутации. Примерно так же на одной рыцарской пирушке сэр Тилль кричал всем и каждому, ломая столы и рёбра: «Серрдце, горит моё серррдце… Я дал самое дорогое вам…. Серррдце…». Правда, в голосе прославленного рыцаря отчётливо был слышен хмель. Здесь же от него не осталось и следа).
Ланселот – а именно так звали нашего знакомого – моментально спешился, с силой оторвал руку егеря от вожжей и принялся расспрашивать того о драконе. В ответ прозвучал сбивчивый рассказ о всех деревенских несчастьях, которые только могут быть, начиная от слухов («а Лина, мельникова дочка, недавно же учудила…»), заканчивая неудачами на профессиональном поприще случайного встречного («да вот псы-рыцари охоти… эээ… но не вы, благородный господин, никак нет, простите великодушно…»). Дракон же был подан, как наказание свыше за все грехи деревни. Ланселоту предстояло выполнить роль небесного провидения и избавителя.
Не узнав более ничего путного, рыцарь последовал в направлении, наиболее вероятном из тех, которые показал ему «бедный крестьянин». Пробираясь среди кустов, которые колючими ветвями попадали в щели доспехов куда лучше вражеских лучников, он трижды поклялся, что больше не будет верить пьяным, пять раз – что не будет ходить по лесам, и один (скрепив сердце) – что более никогда не будет развенчивать чужую веру в несовершенство благородного рыцарства.
Вдруг до него стали доноситься звуки странного голоса, низкого, хрипловатого, и настолько мощного, что слышать его могли все люди на дважды пятьсот шагов вокруг, несмотря на вековой лес, пропускавший звуки крайне неохотно. Обладатель голоса пел, причём пел песню, Ланселоту знакомую до головной боли. По крайней мере – по словам, ибо эту серенаду, которую можно было выучить наизусть за одну ночь – так она часто исполнялась под окнами замка Капегляссе, - неизвестный пел странно, с уханьями, аханьями, весёлым гиканьем и прочими весёлыми звуковыми ужимками:
Вернись, уходящее солнце, вернись,
Скажи, погляди, о-ха-ха, улыбнись,
Хо-хо!
Тепло рассмеявшись, и за руки взявшись,
В безумнейшем вальсе со мной закружись!
Хо-хо!
Последняя строчка, очевидно, была как раз кстати, так как Ланселот, оступившись, упал и покатился куда-то вниз. «Вальс и впрямь безумный» - подумал он, перед тем, как упасть в воду.
Встав, сняв шлем и протерев глаза, он понял, что неожиданным купанием обязан обычной лесной речушке. Всё было, как на картинке из книг, которые он любил листать в детстве – деревья, словно в каком-то странном совете склонившиеся друг к другу, журчание воды, рыба, иногда выскакивающая из воды и падающая туда с громким хлёсканьем…
Оглядывая эту пастораль, Ланселот вдруг встретил взгляд заинтересованных и слегка участливых глаз. Всё бы было ничего, да вот только глаза, непомерно большие, хранили в себе некое красное поблёскивание, которое обычному человеку свойственно не было. Да и если не смотреть на это, то тот факт, что продолжались они длинной узковатой мордой в четыре раза больше конской головы, которая была покрыта зеленоватой чешуёй не мог не насторожить.
Морда выдержала паузу, а потом вежливо спросила тем самым голосом:
- Вы в порядке, молодой человек?
От подобной любезности Ланселот ошалел, и выхватив меч, крикнул.
- А ну подходи сюда, отродье Тьмы!
И тут же незамедлительно упал, поскользнувшись на водорослях.
Пока он выходил на берег, отплёвываясь и вытирая лицо, дракон вышел из-за деревьев и явил себя взгляду незадачливого исполнителя небесного провидения. Это был один из тех древних «сынов земли», которых причисляли к наиболее древним представителям рода разумных ящеров. Голова его сидела на длинной, в чём-то даже грациозной шее, которая резко переходила в мощное туловище, опирающееся на четыре лапы. Взглянув на передние, Ланселот слегка поёжился. Шансы победить в схватке один-на-один были явно невелики.
Словно прочитав эти его мысли, дракон расправил крылья, зелёно-золотым ореолом окружившие его голову. Затем сделал шаг вперёд, войдя в реку, и произнёс лишь одно слово:
- И?
Ланселот замялся. С одной стороны, было глупо начинать поединок самому – победить в нём он не смог бы при всём своём боевом умении. С другой стороны, было бы не очень хорошо уйти, не попробовав хотя бы разобраться в ситуации – как-никак, обещание егерю было дано. Поколебавшись с минуту, он крепче сжал рукоять меча и спросил голосом, в который постарался вложить все свои достоинство, уверенность и бесстрашие.
- Имею ли я честь видеть перед собой дракона, который в последнее время причиняет всякие бесчинства жителям…
- Бесчинства? Жителям? – Представьте выражение крайнего удивления промелькнуло на драконьей морде. – Неужели они вызвали рыцаря после всего, что я для них сделал? Донельзя забавно, всё, что вы говорите, молодой человек…
- Да, именно так! – Выкрикнул Ланселот, уязвлённый «молодым человеком» и, почему-то, вежливостью дракона – именно так, и я есть тот самый рыцарь, а не молодой человек! Готовьтесь, сэр дракон! – Последняя фраза, кинутая в запальчивости, начиналась громким криком, а «дракон» звучал растерянно и одиноко.
Дракон же ничего не делал, он просто стоял и смотрел.
Ланселот терялся. С одной стороны, вызов был сделан, хоть и опосредованный. Но ничего не происходило, и это-то затишье пугало его, а больше – бесило.
- Ну же!
- Молодой человек, - тварь, по-видимому, забавлялась. – Прежде чем мы начнём, я позволю себе напомнить, что на охоту и убийство на территории, подвластной префекту, требуется письменное заверение. А так же вам следует согласовать ваши действия с местным книжником – ибо я принадлежу к редкому виду, полное истребление которого может сказаться на приемлемом существовании универсума…
Ланселот был сражён. Без единого удара этот ящер, этот чёртов дракон заставил его почувствовать себя идиотом, не знающим ничего, кроме деревенских слухов. Тот же, вроде бы не замечая перемен в лице рыцаря, невозмутимо продолжал:
- …И напоследок рекомендовал бы обратиться в команду местных огнеборцев – я существо огнедышащее, а вы, как инициатор поединка, несёте ответственность за его последствия. Если же вы ещё этого не сделали, прошу вас проследовать в близлежащий городок Тирберг, там вы сможете сделать все нужные приготовления.
- Но…
- До скорых встреч! – Учтиво попрощался дракон и взмыл в небо, оставив Ланселота рубить в ярости на самого себя траву и раздумывать, где же находится этот город.
«…Природа магии – в словах, в звуках, в голосе, в мыслях. Вы можете говорить что угодно, но помните – всё, что вы говорите, сбудется. Так или иначе. Каждый звук, каждое слово, каждая фраза изменяет этот мир, делает его лучше или хуже.
Пожалуй, драконы пытались учить нас именно этому. Сдержанности. Продуманности. Ведь каждый шаг ведёт нас в ту сторону, куда мы шагаем. И каждый учитель учит именно тому, чего не знает сам…»
Город Тирберг был обычным мелким городишкой, шумным, крикливым и из-за этого противным. Неизвестно, почему он так назывался. То ли потому, что вокруг было множество гор, то ли потому, что вокруг развелось всяких страховидл достаточно… В горах, кстати, никто вроде не водился. Вот город и жил засчёт руды, которую шахтёры добывали из почти выработанных шахт, отбитых в своё время у гномов. Постепенно шахтёрский посёлок развился во что-то самостоятельное, что позже начали называть городом.
Так или иначе, а в городе было на что посмотреть. Несмотря на специфику, в Тирберге была даже своя ратуша, которая стояла на городской площади. Оружейные лавки перемежались трактирами и торговыми местами. Везде бурлила толпа, шумная, крикливая и из-за этого противная.
Ланселот въехал в город в полном облачении. Стража попросила его держать оружие в ножнах, но вот в доспехах появиться ему никто не смог запретить. Хотя именно сейчас он понимал, что это дурная идея. Дети бежали за ним и просили несколько монет – на хлеб и пиво, девицы пытались выторговать побольше, торговый люд тоже издалека замечал сверкающие латы. «Так, пожалуй, и самого гроссмейстера не будут приветствовать» - хмуро думал он, глядя из-под забрала.
Прежде всего он решил заехать на какой-нибудь постоялый двор и остановиться там. Вскоре нашёлся и двор. Маленькая гостиница стояла почти в самом центре городка, как раз недалеко от площади.
Привязав лошадь, Ланселот зашёл в дом. Хозяина найти было нетрудно – он как раз стоял за прилавком. Очевидно, в гостинице останавливалось мало путешественников – тому способствовало и её местонахождение, и, как узнал наш герой, её очень высокие по этой причине цены. Впрочем, цены рыцаря должны волновать менее всего. Радушный хозяин протянул ему ключи от комнаты и улыбнулся, только после этого поинтересовавшись об имени гостя.
- Ланселот – буркнул Ланселот. Ему уже надоела вся эта суматоха, и хотелось тишины, покоя, выспаться…
- Тот самый Ланселот? Великий рыцарь, сразивший Зелёного Рыцаря? Справившийся с волколаком далеко на севере страны? – хозяин весь расплылся в старании польстить новоприбывшему. Но тщётно.
- Нет. – Ответ был краток, точен и резок, как и щелчок закрытого забрала. После той конверсации с летающим змеем он не был расположен на разъяснения о возможности сходства имён.
- Что же вы будете на ужин? – выкрикнул в спину хозяин, стараясь загладить свою вину перед постояльцем.
- Бульон. Две пинты крепкого солёного бульона. И одну пива.
- Будет исполнено! – донеслось из-за стойки, но Ланселоту было уже всё равно. Он не собирался расплываться в улыбках, особенно теперь. И почему всем кажется, что имя Ланселот присуще только одному человеку? Который, кстати сказать, не стал бы разговаривать с драконом, выслушивая его рекомендации по поводу бумаг разной важности и тонкостей устраивания поединков… Первое, что он сделал, оказавшись в своей комнате – со всей злости впечатал кулак в латной перчатке в деревянную стену. Помогло. Теперь он чувствовал себя идиотом ещё и потому, что чуть не лишился всех своих денег, которые пошли бы несомненно на ремонт стенки, буде он её бы прошибил. По крайней мере отпечаток в дереве остался внушительный.
В дверь постучали. Хозяин осторожно вошёл, поставил три кружки на стол, укоризненно взглянул на рыцаря, потом на след руки в стене. Ланселот буркнул что-то неразборчивое, сел за стол.
- А шлем вы не снимете? – хозяин гостиницы был слегка уязвлён подобным отношением к неписаным правилам отношений гостей и хозяев. Ответом ему был тот тип молчания, которым выдавливают из разговора нежеланных собеседников. Или Гостей.
Но только вот владелец постоялого двора сам был настолько прожженным хозяином, что не реагировал на подобные выпады. Ему уже было знакомо это молчаливое нежелание. И он знал, что следует ему противопоставить.
Так они и молчали. Ланселот ждал, хозяин терпел. Терпел и вспоминал, как сам он был вот таким же искателем приключений, обидевшимся на целый свет и желающем утопить свои мысли либо в крови врагов, не имеющих ни лица, ни тел – только кровь, либо в пиве, обильно смазывающим душу своим целебным сном… Он вспомнил первый свой бой с первым же встречным, вспомнил, чем это кончилось… И опустил руку, чтобы вновь почувствовать борозду шрама на бедре…
Хозяин подождал немного – и вышел.
_________________
Как здорово, когда мохнаты лапы и можно щёлкнуть здоровски хвостом... (С) |
|
|
|
Dra-Katt
312 EGP
Репутация: 75
Сообщения: 503
Откуда: Эрценгель
Зарегистрирован: 31.10.2003
|
|
Вариант концовки:
_________
- Ты не пройдёшь! – Ланселот выставил перед собой меч.
Клинок дрожал. Дрожал тихо, так, что средней опытности вояка, прошедший около трёх больших баталий, даже и не заметил бы. Ланселот тоже не замечал, ибо даже одной битвы не ведал.
А чёрный, посмотрев, сразу понял. Словно по запаху, впитал в себя чужой страх и выдохнул – в два раза страшнее.
Выдохнул – и мягко, по кошачьи шагнул вперёд.
Качнулись чёрные с серебром волосы до плеч. И только. Всё остальное будто плыло по воздуху – руки, длинный меч, кристаллом торчащий из друзы кожаных перчаток, доспехи – всё вместе недвижимо шагнуло к молодому рыцарю.
А потом ещё раз шагнуло. И ещё.
И ещё.
На четвёртый шаг Ланселот не выдержал, с криком рванулся вперёд, ударил сверху вниз, на полпути вывернул кисть, как учили, повёл клинок вправо, а потом – изящным поворотом перехваченной уже руки взвил клинок под свод пещеры, и отлетел от удара сапога на пятнадцать шагов. Тут же вскочил, да чёрный прыжком все пятнадцать перемахнул, отмахнулся от рыцарского меча и ткнул, резко и сильно, ушками гарды в лицо. За плечо схватившись, не пустил тело в полёт до стены, сам довёл, как в танце, и с размаха впечатал головой в гладкий обомшелый слегка гранит, впечатал – и оставил без чувств, без движений, без памяти…
Но встал рыцарь, схватившись за голову, встал, приподнялся на колени, размазывая кровь по лицу, и попробовал даже подняться, но шатаясь тут же снова упал. А в глазах его плыли красные камни, красный мох, и кто-то, чёрный с окровавленным серебром и лицом цвета заката кричал в темноту:
- Иди сюда, ящер, иди сюда! Се человек – не время и не место ему здесь быть с оружием в руках… Посмотри на меня, и приходи, последний из последних!
И то ли показалось Ланселоту, то ли привиделось – не мудрено, голова у него рвалась изнутри от боли, боли злобной, страшной, невыносимой – но какая-то сила изогнула чёрный силуэт, выломала все сочленения в немыслимой позе и раздался рёв, не человечий, не звериный.
А из темноты ответил ему такой же рёв. Затряслось всё, чёрный куда-то подевался, а на месте его возникла -- огонь! жар! -- стена из серых глыб. А потом он провалился в беспамятство, и на сей раз из него уже не выбрался.
Позже Ланселот сам не понял, что произошло, что простительно для юноши, получившего «травму головы». Очнулся он в Лечебной палате, и первое, что он увидел – это были белые стены и лицо человека с пронзительным травяным запахом. Городской медикус долго держал его в кровати, да тот и не сопротивлялся. Приходили к нему и бургомистр, и советники – и все пытались что-то выспросить, что-то узнать. Так было днём, а ночью преследовал его изломанный, с задранным вверх лицом чёрный и жуткий крик.
_________________
Как здорово, когда мохнаты лапы и можно щёлкнуть здоровски хвостом... (С) |
|
|
|
Dra-Katt
312 EGP
Репутация: 75
Сообщения: 503
Откуда: Эрценгель
Зарегистрирован: 31.10.2003
|
|
Вариант начала, даже наверное - начало и есть, бо с этого всё началось:
_________
В тридевятом государстве, которое, как известно, является тем же самым, что и тридесятое, только - минус три, жил дракон. Дракон, как водится, был большой, зелёный и крылатый. Хвост его был с пол-московского поезда, а рога чем-то напоминали вытянутые руки рабочего и колхозницы на одноимённом памятнике.
Впрочем, в тридевятом королевстве тогда не было ни московских поездов, ни памятника с рабочим, колхозницей, серпом и молотом, и никто ещё даже не знал, что это такое вообще будет. Никто, ни единая душа во всём королевстве, даже дракон. Дракон только догадывался.
Видите ли, дракон - в силу того, что он дракон - был очень мудр. Драконы - они, знаете ли, все такие. Или почти все.
Но наш дракон был ещё и немного глуповат. Жил-то он на свете семь тысяч триста семьдесят пять лет, плюс минус тысяча двести. Возраст-то самый детский. Это ведь с точки зрения драконов, которые живут почти целую вечность - цветущая молодость, Kindergarten. Относительно вечности драконовой семь тысяч триста семьдесят пять лет - это мало, очень мало. А относительно вечности обычной - и подавно.
Впрочем, все эти мудрёные размышления не мешали ему жить так, как ему хотелось. Проделывая всё то, что драконы постарше, случись им залетать к нашему дракону в гости, назвали бы "ошибками бурной молодости" (то есть полёты над деревнями, свежие завтраки из пасущейся рядом скотины, шутейные поединки с проезжающими мимо рыцарями на фанты и прочие подобные ребячества), он вскоре приобрёл дурную славу у живущих рядом крестьян и и сомнительную известность по всему королевству.
О нём сочиняли книги, называя их мудрёно и по заграничному (всякие там "Magna Bestia", "Der Feuersturmtier" и "The Sky Lisard" были на самом деле ещё ничего), чтобы никто - а прежде всего сам дракон - не догадались по названию, о ком это всё написано. Писали там тоже на разных языках, стихами, прозой и от руки. Писали о драконе, его бесчинствах, заточённых красавицах (сам дракон никогда этого не делал, но один факт того, что про него пишут такое, ему черезвычайно льстил), и о позоре, который навлекали на себя рыцари, исполняя драконовы фанты. Чего стоила одна история с Тилем фон Ливеаусберлином, которому пришлось самолично прилюдно полить себя "заморским огнём" - липкой смесью, которую метали катапультами за стены города во время войны, - и стоять на городской площади в пылающих доспехах, распевая языческие гимны солнцу.
На самом деле дракон знал, что про него пишут. По большей части это его не заботило, но он нередко почитывал эти книжки. Что-то в них его радовало, что-то раздражало. А что-то он брал на заметку. Нет, он не заточал никаких красавиц и не пытался есть людей. А вот горланить на заморском "Цвиттер, цвиттер" ему показалось остроумным, и с тех пор многие приводили именно этот аргумент, утверждая истинность всего написанного в этих дешёвых опусах.
С другой стороны "дракономания" была даже полезна для окрестных деревень. Туда валом валили гости, которые за плату хотели видеть "небесного ящера". А местые торговцы конфетами наняли целый цех художников и вскоре город заполнили сладости в обёртках, на которых были изображены исполняющие драконьи фанты рыцари. Поскольку рыцарей за семь тысяч лет набралось много, то материалу хватало, тем более, что на каждый реально имевший место фант приходилось два выдуманных. Местная детвора так и звала эти обёртки - "фантиками".
Сам дракон был страстным коллекционером этих фантиков. Несмотря на то, что взрослые его недолюбливали, - им было, за что его недолюбливать - с детьми дракон ладил, как нельзя лучше. Сам ещё не повзрослевший, он часто рассказывал детям забавные истории, а самых смелых даже катал на спине. Дети же делились с ним своими сладостями, игрушками, временем, и парными фантиками. Тщательно их разглаживая когтем указательного пальца, дракон наклеивал их в специально отведённый для этого альбом, который достался ему от своей бабушки (старушка выменяла этот гигантский альбом на 150 рыцарей, специально для этого пойманных и пленённых).
После того, как ребятня разбегалась по домам - а было это обычно уже под вечер - дракон летал над лесом, ища себе что-нибудь на "поужинать". Поужинав, он возвращался домой и принимался думать, что-то бурчать, а потом писать что-то на чём-либо, будь это страницы альбома или стены пещеры. Пещера была большая, а потому первые надписи появлялись только через час пути к собственно "спальне" дракона. Стены же в спальне все были покрыты строчками, среди которых были например такие:
Я жить хочу,
А значит - есть хочу,
А значит - рыцаря поколочу.
Или такие:
Свободно небо и свободен я,
Своими крыльями расчеркивая воздух,
Я слышу облака и вижу звёзды,
Витая наяву в обьятьях сна.
Или вообще что-то несуразное:
Майне Вельт ист гроссе нихьт,
Ихь бин Фойер, ихь бин Лихьт.
Естественно, никто это не понимал. Но разве поймёшь дракона? На то он и дракон, чтобы его никто не понимал. Ну - или почти никто. Самое интересное - что и сам дракон решительно отказывался что-либо понимать. Если его спрашивали, к примеру, зачем он пишет стихи, он парировал: "Если я дракон, могу я хотя бы вести себя не как все остальные?". Естестенно, спрашивающий начинал что-то возражать, относительно того, что он вообще-то не хотел и вообще господин дракон не так понял. На это дракон отвечал: "Ну и всё!", и менял тему. Так никто от него и не мог ничего добиться.
После исписывания ещё одной сотни квадратных метров любой под лапу подвернувшейся поверхности он обычно вылезал на вершину скалы, под которой жил, и мурлыкал себе под нос одну из тех милых старых мелодий, которые слышал краем уха от проезжавших мимо менестрелей. Потом приходил ночь, и он долго, чуть ли не до утра беседовал с ней. А когда горизонт начинал приобретать чуть более рассветный оттенок, он отправлялся спать, а что видел во снах - никому не говорил.
Даже себе.
_________________
Как здорово, когда мохнаты лапы и можно щёлкнуть здоровски хвостом... (С) |
|
|
|
PIV0
177 EGP
Репутация: 35
Сообщения: 341
Откуда: Мурманск
Зарегистрирован: 10.01.2004
|
|
Здорово, потрясающе, нет слов. Юмор не самоцель, он органично вписывается в повествование. Всё такое живое и яркое, отдельные слова моментально превращаются в образы, кружат вокруг. Отчасти причина быстрого «вживления» в сказку кроется в том, что тамошний мир и его обитатели уже хорошо знакомы по другим произведениям, это может являться недостатком, но нифигааа, всё классно, драконы не надоедают.  Даже стереотип имени Ланселота, довлеющий над героем с самого начала, медленно растаял.
Писать надо!
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Канал творчества: «Сказка.» |
|
|
| К списку каналов | Наверх страницы |
Цитата не в тему: Тут еще вопрос спорный - она у тебя в прицеле крутится или ты вместе с прицелом готовишься ко встрече с праотцами прааргонов... (Grebomet)
|
| » Сказка. | страница 1 |
|
